Слово и дело

Упорядочив свои мысли, я окончательно отложил в долгий ящик идею сделать с завотделом обкома Макухиным что-нибудь нехорошее. Судя по всему, злого умысла в его действиях и убеждениях не было ни на грош, он просто колебался в соответствии с линией партии, не обращая внимания на то, что это была не коммунистическая партия Советского Союза, а компартия Украины. Привлекать его к ответственности действительно не за что, и Чепак был прав, когда призывал не тратить на этого деятеля время.

Впрочем, Макухин был мне нужен по другим делам, напрямую связанными с теми целями, ради которых я оказался в Сумах, и в понедельник, после совершения необходимых действий на рабочем месте, я позвонил ему напрямую и договорился о внезапном визите.

* * *

Сумской областной комитет партии пока теснился в трехэтажном здании дореволюционной постройки на правом берегу Сумки, но рядом уже возводили что-то огромное, массивное и закругленное из стекла и бетона — кажется, эту громадину собирались достроить к концу текущей пятилетки. Никакой охраны, как в будущем — обычная дверь, за ней — не менее обычный вахтер, который вполне удовлетворился моим удостоверением и долго пытался объяснить, как попасть в нужный кабинет. Из его рассказа я почти ничего не понял — здание состояло из нескольких отдельных корпусов, соединенных вместе уже после войны, так что дорогу пришлось дополнительно выспрашивать у местных ответственных работников и работниц.

Отдел науки и всех учебных заведений области занимал сразу несколько комнат, одну из которых отвели под заведующего. Макухин работал на этой должности всего год, но оброс солидными бумажными запасами — они занимали несколько больших деревянных стеллажей и шкафов, а также часть столов, по начальственной привычке составленных буквой «Т». Меня он узнал сразу, выскочил из-за стола и встретил в дверях, радостно улыбаясь и протягивая руку.

— Виктор! А я помню, мы с тобой на банкете пили!

— Да, было дело, — я тоже улыбнулся.

Правда, пил в основном он, но про это Макухин, видимо, не помнил.

— Что ж, рад продолжению знакомства! Проходи! Может, чаю? Или?.. — он попытался лукаво подмигнуть, но получилось так себе.

— Чаю, если можно, мне потом опять на службу, которая и опасна, и трудна, — развел я руками.

Макухин хохотнул, узнавая цитату, и крикнул в приемную своей секретарше мой заказ. [2]

Мой план разговора хозяин поломал в первые же секунды.

— Как там у вас мой племянник? — спросил он. — Хорошо работает?

Рудольф мне, в принципе понравился — например, тем, что без каких-либо возражений согласился на участие в нашей самодеятельности. Про его спешный переезд в Сумы я тоже узнавал, и там всё выглядело без подвохов — тещу разбил паралич, перевозить её в Николаев они по каким-то резонам не захотели и вернулись в родной город. Жена Рудольфа была бухгалтером и уже трудилась в НПО имени Фрунзе, а он некоторое время находился в подвешенном состоянии, которое и разрешилось так удачно для всех. Думаю, полковник Чепак очень радовался, представляя, как я буду искать скрытый смысл в этом назначении.

Правда, судя по всему, этот Рудольф раз или два рассказывал Чепаку, чем мы занимаемся в театре, но я сомневался, что он делал это из природной склонности к стукачеству. Если бы полковник отловил в коридоре меня и поинтересовался делами, я бы тоже не стал играть в партизана, а выдал бы всё, поскольку не считал подготовку к выступлению на смотре художественной самодеятельности чем-то тайным, что нужно скрывать не только от врагов, но и от друзей. Пусть даже эти друзья были друзьями в кавычках — потому что ещё до этих рассказов Чепак решил немного подставить меня перед республиканским начальством. Я почему-то был уверен, что он это делал не из злого умысла, а просто по привычке. Правда, привычка была дурной, и в её свете смерть майора Воронова представала совсем иначе — наверное, у него было другое чувство юмора, плохо совпадающее с привычками Чепака.

— В коллектив вошел успешно, прижился, можно сказать, а остальное — дело наживное, — ответил я и взял инициативу в свои руки: — Пётр, я к вам вот зачем пришел. Как вы, наверное, знаете, Комитет государственной безопасности иногда предлагает работу выпускникам институтов и университетов. Далеко не всем и не всегда, но такое случается…

Если Макухин и не знал о такой практике, то теперь точно был в курсе. Впрочем, он ничем не показал какого-либо удивления, лишь посерьезнел и сказал:

— Из высших учебных заведений у нас только филиал Харьковского политехнического… Вам же нужны сотрудники с высшим образованием?

— Так точно, — кивнул я. — Желательно, чтобы у такого вуза была и военная кафедра, но за неимением гербовой пишем на обычной…

— Это всё понятно, а я чем могу помочь? — сказал он слегка растерянно. — Мы следим за учебным процессом, а не за успехами отдельных студентов, вряд ли я смогу вам кого-то рекомендовать. Да и мои сотрудники тоже…

Если он откажется от этой наживки и не будет никого пропихивать к нам, я всё-таки занесу этого чиновника в черный список по причине тупости и недалекости. Впрочем, возможно, он считает свою миссию выполненной, поскольку у него в Комитете служит целый племянник — но мне хотелось бы посмотреть, как Рудольф приходит к Чепаку или его преемнику с какой-либо просьбой. К тому же больше — не меньше, и три-четыре Рудольфа явно лучше, чем один.

— А этого и не требуется, — я улыбнулся. — Я даже не надеялся получить от вас список кандидатов, этим, уж извините, мы предпочитаем заниматься сами. Но было бы желательно, чтобы вы намекнули ректорату по линии областного комитета, что содействие Комитету — это благое дело, которое им зачтется. Как именно зачтется — на ваше усмотрение, тут я вряд ли помогу, но по опыту могу сказать, что с участием партии такие дела проходят легче и быстрее. А то уже приходилось сталкиваться — они же там всё учёные, доценты с кандидатами, куда нам с ними тягаться? Ведь так?

Макухин жизнерадостно улыбнулся, когда услышал про доцентов и кандидатов, но было непонятно — то ли узнал песню Высоцкого, то ли его позабавил сам оборот. [3]

— Это да, — сказал он, — есть у них эдакое чувство превосходство по отношению к нам, простым смертным. Что ж, я понял вашу просьбу, на днях у меня запланирована встреча с профессором Ковалевым, он только назначен директором нашего филиала, я упомяну в разговоре и о вашей проблеме.

Про замену директора вуза я слышал, но не считал это важным делом — такие назначения происходят постоянно. К тому же с новичком Сухонину будет проще контактировать.

— Это было бы великолепно, — я прижал руку к груди, выражая крайнюю степень признательности. — Надеюсь, он прислушается к вашим словам. Ну а потом… вы не могли бы сообщить мне, когда этот разговор состоится? Я бы тогда направил своего сотрудника в институт.

— Сообщу, безусловно, сообщу! — пообещал Макухин, сделал запись на перекидном календаре и замер с ручкой: — А ваш номер?

Я с готовностью продиктовал.

— В нерабочее время меня можно найти через дежурного, но это, наверное, не понадобится?