Смех красной лисицы

— Я больше не генерал, — огрызнулся Криврин, и впервые Кайто услышал в его голосе настоящую ярость, пробившуюся сквозь толщу льда.

— Так же, как я не… — белая ящерица издала долгое шипение, в котором не было ни намека на человеческие звуки. Криврин отвернулся, раздувая ноздри.

Успокоившись, он не стал спорить. Криврину довольно было обещания собрать капитанов. Распрощавшись, они вышли прочь, поднялись по крутой лестнице, и Варшава снова зашумела вокруг, загремела, отозвалась сотнями голосов. После убежища Госпожи Удачи эта пестрота казалась излишней, и даже Акира глядела на тянувшиеся вперед прилавки с усталостью, утратив интерес к покупкам. Но Криврин, спрятавший ящик в магнитный рюкзак за спиной, напротив, кивнул ей на ближайших торговцев, как бы приглашая прогуляться и присмотреться к товарам, раз они закончили с делами.

Видно, хотелось Криврину о чем-то подумать, пройтись. Его взгляд блуждал… Кайто заметил в толпе нескольких буддийских монахов в оранжевых и красных одеждах. Они бродили между покупателей и продавцов, не проповедовали, но многие подходили к ним переброситься парой слов. Взгляд совсем не цеплялся за монахов, настолько они были привычны. Пока империя уповала на государственный синтоизм, буддизм распространился по галактике, захватывая все больше народа — Кайто видел узорочье чешуй на лице одного из молодых монахов из народа маре. Должно быть, идею кармы и перерождения оказалось проще всего объяснить инопланетянам, чем рассказать про богов древности, и потому многие подхватили буддизм с его простыми правилами, которые во многих вариациях сводились к тому, что для прекращения страданий, коих в галактике было много, нужно отречься от неведения, гнева и мелочных страстей.

— Серпенты во что-то верят? — спросил Кайто негромко. Его голос почти потонул в разноголосье рынка, но Криврин услышал его и повернулся, взглянул с изумлением: он ожидал этого вопроса от жадной до новых знаний Акиры, но не от хмурого солдата.

— Верят… большинство верит в духов, — кивнул он, впрочем, ничего не сказав о себе. — Считается, что у каждого живого создания… и даже у вещей, у планет, у кораблей есть дух. Его суть.

— Ками, — сказал Кайто, прежде чем задумался. — Яоёродзу-но ками, мириады ками, духи, которые рождены природой многочисленных планет и которые созданы руками людей.

Быть может, духи их народов тоже сражались во время той войны. Акиру наверняка вдохновила бы эта идея.

— Значит, Удача тоже была серпентским генералом? — уточнил Кайто. Возможно, он даже слышал про нее до того, как она сменила имя.

— Нет, она ушла еще до начала войны, как будто чувствовала. А может, ей было что-то известно… — Криврин шумно выдохнул. — Она принадлежит древнему роду, но ее не прельщала роль жрицы, говорящей с духам. Она предпочитает… нечто более ощутимое. Богатство. Удача стала торговкой информацией — почему, думаешь, она здесь, на рынке Варшавы, — и мы платили ей хорошие деньги за знания о врагах во время войны.

— Вы тоже дезертировали? — спросил Кайто. Он мог бы пропустить это, однако любопытство донимало его. Он не хотел признавать, что они с серпентом в чем-то похожи, вот и теперь почти что с вызовом выплюнул ему это в чешуйчатую морду. Так же, как Кайто всегда ставили это в укор.

— Я ушел, — подумав, сказал Криврин. Грусть затеплилась в его грубом голосе. — Я дождался окончания войны и подписания мира, после чего покинул армию. Многие из моего народа не одобряют такое решение, но… Уверяю тебя, Кайто, мои документы в порядке, а Когти не охотятся за мной.

Укол в его сторону, несомненно. Проще простого было выяснить, что Кайто в розыске у имперцев.

Он мог представить, почему побежит обычный солдат, наблюдающий, как сминают его товарищей, как от них остаются только разодранные тела, которые не успевают хоронить, просто сжигают. Но генерал, высшее командование?..

— Я просто устал, — сказал Криврин, отвернувшись. — У меня ничего не осталось. И… да, я защищал свой дом, не смог его сберечь, но потом война стала больше, чем просто грызня за ресурсы, мы стали убивать друг друга ради жажды крови. Уже сложно было понять, кто и за что мстит. Я помню, как приказывал сбрасывать бомбы на человеческие колонии, и тогда… я подумал, что я ничуть не лучше тех, кто сжег Иншалу. А мне не хотелось становиться таким. Я ненавидел генерала Пятого Когтя. Не хотел больше им быть.

Кайто смолчал. Он не слышал об атаках на гражданских. Возможно, до солдат просто не доносили эти сообщения, чтобы не уронить боевой дух. Кайто вспоминал, что тогда новости они узнавали только от командиров, и наверняка это была трижды проверенная и десять раз пережеванная информация. Он знал, что в конце концов мир наступил, люди и серпенты попросту устали уничтожать друг друга. Как будто не было всех этих жертв и разрушений…

Вернувшись на «Тиамат», они застали оживление. Конечно, никто не приказывал команде сидеть смирно на корабле, поэтому те поспешили выйти в город, прикупить кое-что, отдохнуть, спустить деньги на играх или в бойцовских ямах — а то и выступить там. Кайто с удивлением проводил взглядом пьяного вдрызг авеса, которого, как он узнал, звали Ииирком. Он даже задумываться не хотел, что такое пили полуптицы, похожие на тэнгу из старых легенд, чтобы потом не стоять на ногах. Гораздо больше Кайто удивляло, что никто из пиратов, похоже, не заметил ничего странного. Словно перестреливаться с Когтями и сектантами, а потом носиться с черными ящиками для них было обычным делом. Внезапно Кайто вспомнил, с какими сияющими глазами Акира рассказывала про «Тиамат», про Семерых… возможно, происходившее вовсе не казалось им удивительным. Обычный, мать его, вторник.

А вот подобранный ими фэйт оказался встревожен. Среди команды «Тиамат» он не нашел соотечественников. Оказавшись в крупном порту, Блеск хотел связаться с командой контрабандистов… своей или любой другой, которая могла бы подхватить его. Однако, судя по тому, что Блеск стоял рядом с Гадюкой, скрестив на груди руки, что-то пошло не так.

— Они не выходят на связь! — вместо приветствия сказал Блеск. Нижние глаза прищурились, острые уши прижались к голове. Он напоминал кота, который вот-вот бросится… только не знал, на кого бы ему кинуться.

— Это правда, я с ним ходила, — согласилась Гадюка. — Передача не работает.

— У нас был зашифрованный поток связи, через который мы всегда говорили, если кто-то попадал в беду, — пояснил Блеск. — Но я даже не уверен, что сигнал прошел. Как будто я посылаю слова в пустоту.

Переглянувшись с Акирой, Кайто пожал плечами.

— Ты только не волнуйся, — неловко улыбнулась Акира; у нее никогда не получалось сообщать плохие новости. — Возможно, что-то случилось.

Например, их корабль в виде обломков дрейфует в космосе. Ну, либо влетел в аномалию, которая глушит сигналы. Обычно это признак того, что где-то неподалеку секретная военная база, которая скрыта от посторонних глаз.

— Передачу можно подавить с помощью ментальных сил, — сказала Акира. — Я несколько раз так делала… Но это работает только на близком расстоянии.

— Значит, они или мертвы, или в плену, — отрубила прямолинейная Арчи. Кайто шикнул на нее. — Что? Я же правду говорю.

— В плену?

Блеск в растерянности потер переносицу, как будто это помогало ему лучше думать. Он, кажется, впервые столкнулся с мыслью о том, что его товарищи могли погибнуть. Наверное, перебирал их имена, гадал, могли ли они сгинуть во вспышке огня… Правда ли судьбу невозможно изменить? Не лгали ли их провидцы, якобы заглядывающие в будущее? Блеск закрыл глаза — все глаза — и некоторое время собирался с мыслями. Потом уточнил:

— Я так и не узнал, от кого вы убегаете.

— Это они гонятся за нами, — проворчал Криврин. — У нас есть кое-что ценное, что хотят заполучить Видящие. Для чего или на кого они работают — мне неведомо, но какая-то сила за ними стоит.

— Иначе откуда бы у них было столько бабла, — под нос себе проворчала Арчи.

Услышав это, Блеск почему-то попятился, испуганно оглянулся, как будто эти долбаные сектанты могли свалиться с неба. Но небо над Варшавой было ярко-оранжевое, красивое, переливчатое, как рисунок ребенка. Никакой опасности… пока над ними не появятся корабли Видящих.