Смех красной лисицы

— Они охотятся за моим народом, — сказал Блеск, сглотнув. — Они вырезали нам глаза в попытке заглянуть в будущее.

Кайто открыл рот. Закрыл. Это звучало… пугающе убедительно, и Кайто даже подумал, что ожидал нечто подобное. После всего увиденного он готов был поверить, что безумства Видящих простираются куда дальше, чем попытка устранить их с Криврином. Долбаные безумные сектанты, пытающиеся то ли остановить конец галактики, то ли приблизить его.

— Я уверена, что все еще слишком неопределенно, чтобы предполагать худшее! — воскликнула Акира. Удивительно, но ее вера в лучшее пришлась как нельзя к месту, и она схватила растерянного Блеска за руку: — Мне очень жаль, если они пострадали, но ты же сам говорил, что твоего брата зовут Птица Над Городом? Не могли они сгинуть на корабле Видящих, если только ваши предсказатели не ошиблись!

Блеск медленно выдохнул, пробормотал нечто благодарное. Он не спешил отбирать руку у Акиры, за которую она порывисто схватилась, словно Блеску нужно было найти любую опору.

— Ты можешь остаться на корабле, — сказал Криврин, посмотрев на фэйта. — Я поручу тебя команде «Смеха». Если хочешь узнать что-либо о Видящих — этой твой шанс. Но ты можешь сойти здесь, в Варшаве. Возможно, сюда пристанет кто-то, у кого есть информация о твоих друзьях.

Кайто присматривался к оживленному порту, но не заметил там вытянутые, как лодки, корабли фэйтов. Они сторонились общих систем и доверяли только своему народу; должно быть, вполне обоснованно, если кто-то готов был калечить их, лишь бы обрести секреты, доступные лишь фэйтским предсказателям. Блядский кошмар. Неужели корабль контрабандистов перехватили только потому, что Видящие шли по их следу? Это из-за них?

Блеск поднял руки в принятом у фэйтов жесте благодарности:

— Я останусь с вами, господин.

***

Они сидели в капитанской каюте Криврина. Кайто здесь никогда не нравилось, слишком все серое, неприметное. Хотя его завораживал блеск традиционного серпентского оружия, его суровая красота; он сумел отрешиться от мысли, что некоторых солдат, таких же, как он, убивали красивыми секирами и топорами. Однако каюта аскетичностью напоминала казармы. А может, Кайто просто привык к пестроте всевозможных безделушек и хотел оказаться на «Смехе», наткнуться на очередную статуэтку «с богатой историей», которую притащила Акира, чувствуя одновременно тепло и досаду.

Гадюка, вдруг выступив радушной хозяйкой, нажала что-то в стене, из-за выдвинувшейся светящейся панели достала пузатую бутылку и несколько рюмок и налила Блеску выпить. Инопланетная жидкость, за неимением лучшего слова называемая самогоном, переливалась всеми цветами радуги. Кайто не отважился бы пить нечто, настолько похожее на бензин, но Блеск выглядел слишком печальным, чтобы задумываться об этом. Все четыре глаза были затуманены, он смотрел куда-то сквозь собравшихся и почти не слушал их небольшое совещание.

— Пока мы ждем, когда соберутся капитаны, успеем достичь скопление Птичьего Пера, как и предлагала Акира, — сказал Криврин, кивнув на нее. — Авесы могут помочь с расшифровкой.

Он явно не хотел надолго оставаться в Варшаве, чтобы не привлекать внимание тех, кто охотится за ящиком. А если пираты с корабля начнут болтать, беды точно не избежать… Кайто не хотел сражаться здесь, где битва невольно затронет десятки и сотни других команд. И Госпоже Удаче это явно не придется по нраву.

— Здесь мы можем поискать покупателей, — предложила Гадюка. Все повернулись к ней. — Эй, я же не предлагаю взаправду продавать ящичек! Просто потянуть за ниточки и взглянуть, кто из этих жадных уебков клюнет. Возможно, нас ждет еще несколько сюрпризов, помимо Когтей, имперцев и Видящих.

— Хорошая идея, — кивнул Криврин. — Дела в Варшаве лучше вести лично, поэтому загляни к торговцам. Удача передала список более-менее надежных.

— Мы можем занять денег? — подняла руку Арчи. — Я бы прикрутила кое-что к «Смеху», чтобы хоть сделать вид, что мы можем обороняться. Жизнь становится опаснее, нам нужна пушка. На рынке много полезных вещиц.

— Это возможно? — удивился Кайто.

— Думаю, да, но хуже точно не станет, — отмахнулась Арчи. — Не ссы, я не взорву корабль.

— Даже если взорвешь, делай это не на нашей внутренней верфи, детка, — закатила глаз Гадюка.

План отправиться к авесам все одобрили. Прежде всего, привлекало то, что указанная Акирой точка находилась на нейтральной территории, мало кто из крылатых стремился к созданию космической империи, как прочие расы. Говорили, что на высоте их крылья начинали болеть и хиреть, ведь на корабле особо не полетаешь; опять же, давление мучило их хрупкие кости. Акира не стала рассказывать, как она познакомилась с авесами, но Кайто невольно задумался о том, что у кого-то же она должна была обучаться своим ментатским фокусам, а авесы были известными мастерами разума. Их физическая слабость компенсировалась ментальными способностями.

К концу разговора четыре глаза Блеска окончательно окосели, и Гадюка увела его под руку, недовольно шипя на заплетающиеся ноги парня. Арчи чуть не вприпрыжку кинулась на нижние палубы, наверняка ей не терпелось попробовать присобачить на «Смех» какую-нибудь «крутую пушку», а Акира ушла, уткнувшись в сияющий инфопланшет — она набирала зашифрованное сообщение своим друзьям-авесам, чтобы появление линкора не посчитали нападением.

Кайто тоже следовало бы уйти, найти себе занятие — потренироваться или навестить Ахи-Ди-Ала, чтобы проверил руки… однако он остался. Страшная усталость навалилась на него, приковав к креслу с мягкой спинкой. Кайто наблюдал за тем, как Криврин, вздохнув, наливает остатки радужной жижи себе в рюмку. Раздвоенный язык заплясал над блестящей поверхностью, пробуя на вкус.

— Хочешь? — предложил Криврин, кивнув на бутылку, где питье плескалось на дне. Никакого подвоха, похоже, не было. — Хороший алкоголь. Его производят в одном из племен маре из водорослей.

— Нет… — Кайто прикусил губу, не зная, как объяснить иначе, зачем он все еще здесь. — Я хотел извиниться, капитан, — сказал он, подумав, что его голос стал железным и отстраненным, как во время докладов офицерам. — Я не доверял вам, хотя я признаю, что, окажись на вашем месте любой другой пиратский капитан, кто угодно из Семерых, я бы был более к нему расположен. Мне жаль. Я… я виноват!

Криврин взглянул на него — Кайто мог поклясться, что весело! Он даже задохнулся от негодования, но Криврин беззлобно рассмеялся:

— Ты серьезный, как надутый прыгун… то есть эта… лягушка.

— Я вас ранил! — воскликнул Кайто, снова вспоминая скрежет стали, впившейся в ящериную шкуру.

— Ты остановил меня, — посерьезнев, сказал Криврин. — Я ценю это. Каждый из нас уязвим. Меня подвел разум, который у моего народа не слишком крепок для таких атак. Тебя… я бы сказал, что ты боишься себя самого. Но ты хороший человек, Кайто. Хороший воин. Я гордился бы… — он осекся. Возможно, не подобрал слова. — Гадюка сказала, что твое тело нужно отладить. Но дело не только в нем. Не только в стали, которая делает вас крепче. Но и в том, что здесь, — коготь коснулся его лба, и Кайто замер, всеми силами сдерживая рвущиеся из рук клинки.

— Я едва смог найти хорошего механика, а где мне взять мозгоправа? — поморщился Кайто.

Он покосился на рюмку, пододвинутую ему Криврином. Слышал Кайто, что многие, кто переживал то же, что и он, старались заглушить воспоминания. Пьянством ли, наркотиками, азартными играми или незаконными боями, где все известные расы рвали друг друга на части… Он не пробовал, но внутренне знал, что нуждается в чем-то ином. В чем-то… настоящем.

— Мне помогла Лиз, — сказал Криврин. — То есть Гадюка, конечно. Она ревностно относится к этому прозвищу.