Смех красной лисицы

— Твои родители ведь тоже ходили в космосе, — сказала Акира, обратившись к Кайто. — Должно быть, ты с детства мечтал о приключениях?

— Ну, тогда я этого не осознавал, я совсем мелкий был. Но все говорили о планете, которую мы заселим, — кивнул Кайто, позволив себе погрузиться в уже давно потускневшие воспоминания. — Имперцев очень много, — пояснил он для Блеска, — гораздо больше, чем могут вместить системы Аматерасу. Вперед посылали разведчиков, которые искали подходящие планеты. Тогда мы старались терраформировать пустующие планеты — их много, только и ждут жильцов. Те, где по каким-то причинам не зародилась жизнь. Или где она уже угасла. Теперь, я слышал, заселяют планеты, которые были отвоеваны у серпентов… те, где экосистему еще можно спасти. Но нас ждала Страна Изобилия, Страна Вечной Жизни, Токоё но Куни. Мой отец постоянно о ней рассказывал. Но мы редко виделись. Он был главным инженером, как наша Арчи, а на корабле с сотнями колонистов постоянно что-то ломается. Зато помню мать, помню песни, которые она пела младшей сестре, и сказки, которые нам рассказывала… Иногда она мне снится, — добавил Кайто.

— А мне снятся сестры, — сказала Акира. Она сидела, подтянув коленки к груди и по-детски обняв их. — У меня не было никакой другой семьи, но я оставила их. Столько раз думала, что надо было вернуться за ними… Но хотя бы во сне они счастливы. Всегда. А тебе что снится? — спросила Акира, повернувшись к Блеску с привычным и немного бестактным любопытством, блестящим в глазах.

— Сны… это как видения? — замешкался фэйт. — Нам не снятся сны. Мы просто… спим. Ни о чем не думаем. В пустоте, да?

Кайто удивленно посмотрел на него. Для него-то сны были местом, где у Кайто еще отчасти оставалась свобода. Там он мог быть самураем, мог быть героем из недавно просмотренного фильма, чьим-то возлюбленным или даже котом, такие сны ему тоже снились. Возможно, потому что иногда Кайто слишком уставал и ему хотелось просто валяться на солнце, как ленивый полосатый кот, и ничегошеньки не делать. Но он любил свои сны, которые не напоминали о прошлом, они были ему особенно ценны. Побыть кем-то другим. И потому он понимал любовь Акиры к красивым картинкам в ее виртуальной реальности, где все было неторопливым, как полуденная дрема, и прекрасным.

Как у фэйтов, которые никогда не видели сны, получалось мечтать?

— Как грустно… — протянула Акира, вероятно, подумав о том же. — Хочешь, я попробую показать тебе сны? Погружу в видение, это просто…

— Не нужно, — мягко улыбнулся Блеск, перехватив ее руку, когда Акира уже собиралась вскочить и отправиться за генератором. — Я не против того, что отличаюсь от других. Я и не хочу быть человеком, только не обижайтесь.

— Было бы на что, — рассмеялся Кайто. — Но если не кошмары не дают тебе спать, то?..

— Я просто лежу и думаю о них, — поджал губы Блеск. — Постоянно — не могу перестать. Мне бы хотелось верить, что они не испытывали страдания, но чем больше я размышляю…

— Тебе надо отвлечься, — посоветовала Акира. — Хочешь, посмотрим что-нибудь? У вас есть кино?

— Да, но… не для вымышленных сказок. Для истории, — важно сказал Блеск. — Это чтобы записывать, что происходит в каждой семье, в каждой общине. Записывать имена, чтобы не забыть. Еще мы вырезаем имена на стене.

— Как предостережения? — спросил Кайто, представив сотни и тысячи строк.

— Нет. Мы верим, что наши мертвые с нами, пока мы их помним. В детстве меня заставляли учить их имена.

Про мертвых говорить не хотелось. Акира почувствовала повисшую тишину, поэтому включила большой экран, на котором наугад выбрала в один из бесконечных имперских сериалов. Люди в цветастой одежде периода Эдо о чем-то разговаривали, сражались и объяснялись в чувствах напыщенными словами. Включила Акира не с самого начала, но по большей части это не имело значения. Поначалу Блеск следил за актерами, в волнении оглядываясь на Акиру, словно проверяя, так же ли она переживает во время постановочных боев самураев, но вскоре глаза у него начали закрываться, взгляд все больше уплывал.

Когда Акира засопела, свернувшись под пледом, Кайто поискал под диваном пульт и тихо выключил сериал. Блеск что-то сонно проворчал, но не стал спорить. Вряд ли он запомнил даже имена персонажей, непривычные для фэйта, но Кайто понадеялся, что хотя бы мелькание одежд и блеск клинков отвлекли его от мыслей об ультрамарине, уродующем тела его близких.

Кайто в последнее время много что снилось. Империя, эта жадная, ненасытная сила, похожая на чудовищного дракона Ямата-но Ороти, которая что-то отняла у всех его близких. Родных и любимых, дом, будущее, свободу — все, что империя могла поглотить и присвоить. Империя разевала пасть и требовала больше, жирнее куски, свежее кровь. У Кайто империя отняла его самого; его жизнь и плоть, они разобрали его на части и собрали так, как им было нужно, потому что им необходимо было покорное оружие. Кайто снился Лотосовый дворец, где держали Акиру и ее сестер, кукол из театра Химико, снился великолепный дом, объятый пламенем, потому что он помнил песчаную пустошь на месте живых джунглей Иншалы, он знал, что только пламя отплатит за пламя.

Бей или беги — он был напуган всю жизнь, ему все еще хотелось закричать, как он выл, прячась в углу, подальше от мертвой команды, от тел родителей и других колонистов. Кайто устал бегать, это было бессмысленно. Вся эта злость, вся ярость — только она имела значение. Пламя вместо крови, сталь вместо кожи. Империя сделала это с ним — она сама выковала оружие, она подписала себе приговор.

Кайто поправил плед, натянув его на плечо съежившейся Акиры. Блеск дернул острым ухом. Даже если ему ничего не снилось, выглядел фэйт беспокойным. Корабль тихо гудел — Кайто скучал по тихому звуку работающего двигателя, такому уютному и знакомому. Рев «Тиамат» затих вдали, они были лазутчиками, тенью, которая проносилась по галактике.

Ему пришлось тихо выбраться с лежбища, вернуться в свою каюту и затворить выехавшую да стены дверь. Кайто включил мягкую, синеватую неоновую подсветку, окаймлявшую каюту на полу и под потолком, ткнул в сенсорную панель старенького чайника, который тарахтел едва ли не громче двигателя. Никаких изысканных чайных церемоний, как в сериале, только найденный в ящике смятый пакетик синтокофе. Часы, показывающие общесистемное время, установленное Коалицией, мигали на двух ночи. Сна Кайто не чувствовал.

— Не спится? — откликнулся Криврин, когда Кайто, поколебавшись, включил передатчик и связался с капитаном. Он хорошо знал, что биологически серпентам нужно куда меньше времени на сон, чем людям. С другой стороны, Криврин был ранен и должен отдыхать…

— Мы приближаемся к Скальдии, будем там спустя пять общих часов, — доложил Кайто, сверившись со своим планшетом, куда передавались данные с автопилота «Смеха». — Уверены, что Эмис связывался именно отсюда? Планета далеко от центральных систем марийцев, там ведь ничего нет! Даже космопорта всего два: северный и южный.

Будь это планета империи, она была бы лишь колонией, из которой выкачивали ресурсы, пока не осталось бы ничего. Но Кайто знал, что маре куда бережнее относятся к своим родным мирам. Океаны Скальдии глубоки и полны жизни. Кайто был впечатлен развернувшимся каталогом морских существ: светящиеся медузы, полуразумные морские млекопитающие, больше всего по развитию напоминающие земных дельфинов, и разноцветные коралловые рыбы, которые могли менять окраску, чтобы так общаться. Некоторые из марийцев тоже так умели, их чешуя от эмоций меняла цвет и переливалась. А еще в морях росли подводные леса из водорослей, где маре, сохранившие возможность дышать под водой, собирали урожаи с плантаций. Для марийцев это была обычная пища, а для людей — один из сильнейших галлюциногенов. Хотя, конечно, все зависело от дозировки.