Смертельно безмолвна - 2

вина, ведь, что бы я ни ощущала в прошлом, как бы сильно я ни была на него обижена, я не

имела права. Я не должна была. Но я делала. Снова и снова. Ломала и с новыми силами

принималась ломать опять. Могу ли я позвать его? Должна ли я звать его?

– Мэтт? – Прищуриваюсь и быстрым движением смахиваю со щек слезы.

Парень выпрямляется. Оборачивается и в растерянности пялится на меня. Тишина и

безмолвие. В эту самую секунду нас разделяют целые миры, вселенные. Мэттью встает на ноги,

руки у него безвольно падают вниз, и он покачивается назад, сведя брови.

– Мэтт. – Я начинаю идти вперед, но он молчит. Разве так сложно ответить? Сложно.

Он испепеляет меня обжигающим взглядом, а я бегу. Забываю про боль и усталость,

забываю про вину. Я несусь к нему навстречу, зная, что не имею на это права, я улыбаюсь, когда

он оказывается совсем близко. Слезы застилают глаза, а я все равно отчетливо вижу его тонкие

губы, угольно-черные волосы и сапфировые глаза. Я вижу, как выделяются на его лице желваки,

вижу, с какой силой он стискивает в кулаки руки. Мэттью не отводит от меня глаз, а я, наконец, приближаюсь к нему вплотную и...

И замираю. Вижу шрамы на его щеке. Вижу боль в глазах. Вижу безумие, да, я вижу именно

его, и оно пылает между нашими лицами, словно огонь, словно искры. Это жжет в груди, это

отдается эхом по всему телу. И мне становится так больно, что я сгибаюсь. Мне нечем дышать,

все разом становится недостижимым, разбитым, побежденным. Я ломаюсь. Подаюсь вперед и

упираюсь лбом в его грудь. Я не могу стоять ровно, не могу, не могу.

– Прости, – шепчу я, чувствуя, как дрожит все его тело, – прости меня, пожалуйста.

Он сутулится, а я зажмуриваюсь и обнимаю его, встав на носки и потянувшись к его лицу. Я

касаюсь щекой его щеки, прижимаюсь так близко, что перехватывает дыхание, но я не

отстраняюсь. Овиваю руками его плечи и упираюсь лбом в его яремную впадину.

– Скажи что-нибудь. Не молчи, пожалуйста.

Но он не говорит. Он вдруг порывисто опускает голову мне на макушку и сжимает в руках

так крепко, так неистово и испуганно, что весь мир переворачивается и разрывается на тысячи,

миллионы осколков. Мэтт дрожит, а я поглаживаю его холодными ладонями.

– Ты умерла. – Хрипит он едва слышно.

– Нет. Я здесь, Мэтт. Я здесь.

– Ты не понимаешь. – Он отстраняется и смотрит в глаза мне так пристально, что все во мне

вздрагивает и покрывается мурашками. – Я чувствую... чувствую, что ты умерла.

Он прокатывается большими пальцами по моим щекам, а потом вновь тянет к себе, и я

судорожно впиваюсь ладонями в его крепкие плечи. Мир кружится в неистовом танце. А мы

замерли, застыли, будто статуи, и ничего вокруг не видим. Одни посреди вселенной, и одни

посреди целой толпы незнакомцев. Если бы сейчас земля развалилась на части, небо свалилось

на крыши одинаковых, серых домов, мы бы не заметили.

Мэтт проходится пальцами по моим серебристым волосам. А я прохожусь пальцами по его

шрамам. Мы отвыкли от прикосновений, мы не успели привыкнуть.

Мы встречаемся взглядами, и я тихо спрашиваю:

– Что будет дальше?

– Не знаю.

– Но что нам делать?

Парень неожиданно горько усмехается. Он прикасается лбом к моему лбу и шепчет:

– Жить дальше.

Я ошеломленно смотрю на него. Неужели он помнит? Но как? Мои пальцы сжимают ворот

его кофты, глаза закрываются. Я позволяю себе утонуть в этих чувствах, я позволяю себе

расслабиться и стать слабой. Мэттью оставляет на моих губах легких поцелуй, а я тут же

прижимаюсь к нему, кладу голову на его плечо. Он так близко.

Иногда мне хочется сказать, что я люблю его, хочется сказать, чтобы он не выпускал меня из

рук, потому что тогда я упаду. Разобьюсь на сотни частей. Но я знаю, что гораздо безопаснее ему

будет вдалеке от меня. Вдалеке от всего, что касается моей жизни.

– Пообещай мне кое-что. – Неожиданно шепчет Мэтт. И мы вновь глядим друг другу в глаза.

Он сводит брови, а я растерянно покачиваю головой.

– Что именно?

– Ты никогда не используешь на мне принуждение.

– Мэттью...

– И мы уедем.

– Что? – Я неуверенно улыбаюсь и вскидываю брови. – О чем ты?

– Окончим школу и уедем. Ты и я.

– Но куда?

– Куда угодно. – В его глазах загорается что-то теплое, яркое. Он прикасается ко мне

холодными руками и поглаживает плечи. – Но вместе.

– Мэтт...

– Пообещай. – Это принуждение. Сегодня Йоль, и я могла бы обидеться, но я даже не думаю

об этом. Мэттью сталкивается со мной лбом, а я поджимаю обветренные губы.

– Обещаю.

– Отлично. Иди сюда.

Мэтт притягивает меня к себе и целует, а я представляю, как дорога излечивается от

трещин, как стеклянные и цветные витражи церквей собираются воедино. Я представляю, как

люди в Астерии забывают о том, что случилось, и продолжают жить.

Я не уверена, что мне удастся исправить все, что я сделала. Не уверена, что жизнь не найдет

способ напомнить о том, что потеряно, и указать на то, что разбито. Но, наверно, я постараюсь

справиться. Ноа Морт дал мне второй шанс. Я должна им воспользоваться. Не имеет значения,

как долго я буду испытывать вину, как сильно мне будет больно. Со мной рядом близкие люди,

которые всегда готовы принять меня такой, какая я есть.

Мэттью шепчет:

– Пошли домой.

Я киваю, он обнимает меня за талию, и мы медленно сходим с места.

ЭПИЛОГ

– Я догоню вас.

– Мы будем ждать тебя на выходе. – Мэри-Линетт сжимает мою руку и кивает. Глаза у нее