Смертельно прекрасна

– Нет. – Отрезает он, чем действительно меня удивляет.

– Нет? Тогда в чем моя огромная ошибка?

– В том, что ты идешь одна. А чему я тебя учил, девочка? – Джейсон выдыхает дым и откидывает окурок. – Не борись в одиночку , а здраво оценивай свои возможности.

Он подзывает меня за собой и медленным и размеренным шагом плетется к черной, вытянутой машине, скрытой в темноте ночи. Недоуменно плетусь за ним, никак не поняв, что именно движет этим человеком, когда он помогает мне. Мы ведь едва знакомы, и мы с ним не ровесники, совсем не похожи. Мы абсолютно разные люди, связанные тайной, что связывает еще сотни невероятных существ, расхаживающих по земле.

Уже в машине, когда Джейсон выжимает газ, я равнодушно бросаю :

– Почему?

– Что?

– Ты помог мне в баре, поехал со мной, остался здесь. Почему, Джейсон?

Мужчина потирает пальцами подбородок, но на меня глаза так и не переводит.

– Сестра , – говорит Джейсон, нахмурив лоб, – у меня была сестра, и, клянусь, волосы у нее были такого же огненного цвета, как и у тебя.

– Была? – П ереспрашиваю я. А свет от фонарей освещает омраченное и осунувшееся лицо мужчины. Я наблюдаю за ним и неожиданно ощущаю холод, проскользнувший в его рыжеватых глазах. – Она была оборотнем?

– Нет. Она была человеком.

– И что с ней случилось?

– Она заболела.

– Заболела? – Уточняю я. Бессилие и равнодушие не дают мне удивиться, и я просто смотрю на Джейсона, считая его слова полной бессмыслицей. Кто умирает от болезней? Я не верю, что в мире есть иное зло, сосредоточенное не в рубиновых глазах Люцифера.

– Да. Ей было тринадцать.

– Несчастливое число, – бросаю я, глядя в окно и рисуя на вспотевшем стекле узоры. Возможно, умереть от болезни легче , чем переживать то, что каждый день переживает сам Джейсон. Возможно, теперь его сестре хорошо. – Рак?

– Пневмония.

– А от нее умирают?

– Да. Случаются исключения.

Я перевожу взгляд на мужчину и хмыкаю.

– Это неправильно, когда умирают дети.

– Умирать в принципе неправильно, Ари.

– А разве бывает иначе? – Устало интересуюсь я, вновь отвернувшись. – Мы боремся за то, чтобы прожить чуть дольше. Но в итоге мы все равно умираем.

– Некоторые вещи не изменить. Ты ведь понимаешь, что тот парень, который попал в больницу, оказался там не по твоей вине, верно?

– Да. Слышала, ему стало хуже. Мне позвонил Хэрри. – Сердце екает, а потом снова начинается биться в прежнем ритме, или вовсе останавливается, я уже не знаю, жива я или мне все мерещится , потому что так больно, как мне было пару часов назад, быть не может.

– Он храбрый малый, я слышал, как он…

– Н е хочу говорить про Мэтта.

Джейсон вздыхает и переводит на меня взгляд, а я продолжаю пялиться перед собой.

– Тебе необязательно быть такой.

– Какой?

– Не притворяйся, будто это не больно.

– Это не больно. – Это горячо и неистово сжимает в силках и не дает дышать. Это не больно, это невероятно жестоко и безжалостно. Это натягивает на глаза пелену, хватает за глотку и стискивает изо всех сил. Это совсем не больно. Это адски невыносимо.

Я не показываю чувств. Р аспахиваю глаза и встряхиваю волосами.

– Куда мы едем? Я хотела начать с Симплегад.

– Там давно никто не собирается.

– А собирались?

– В прошлом месяце. – Джейсон переводит взгляд на дорогу. – Я чувствую их запах.

– Весьма кстати, – едва слышно отрезаю я и застываю, намереваясь не двигаться до тех пор, пока машина не остановится. Я умею притворяться, я заставлю себя поверить, что умею, иначе свалюсь без сил и рассыплюсь на части.

Мы выезжаем загород и тормозим у двухэтажного, серого мотеля с яркой и неоновой вывеской. Я изучаю раскачивающиеся перила на втором этаже, потертые двери и хмыкаю:

– Здесь проводит время Меган фон Страттен?

– Здесь много ведьм, – отрезает Джейсон, – я не знаю, кто именно.

– Ладно, – прохожусь ладонями по лицу и вздыхаю, – пойдем, посмотрим.

Выкатываюсь из салона, хлопаю дверцей и чувствую, как руки раскаляются; сжимаю их в кулаки, а пальцы потрескивают, словно разряды тока. Ветер угрюмо завывает, играя с листьями на трассе, стая птиц порывисто спархивает с крыши и, хлопая крыльями, улетает как можно дальше, а я иду вперед, впялив взгляд перед собой. Я помню, зачем пришла.

Ярость – опасное чувство. Ты не контролируешь себя, не понимаешь, что делаешь.

Но месть страшнее.

Сейчас, переставляя ноги по искореженному, старому полу, я решаю убить тех, кто едва не убил меня. И я не колеблюсь. Я знаю, насколько жестоки мои мысли и прекрасно осознаю последствия. Такая кровь с рук не смоется. Она впитывается под кожу и навсегда остается на твоей совести. Но мне наплевать. Я должна испугаться себя и своего взгляда, у которого нет пощады. Будто бы две горящие, желтые точки, на фоне кромешной темноты, мои глаза смотрят перед собой в поисках жертвы. Но я не боюсь.

Зло может победить лишь большее зло. И потому я распахиваю дверь силой мысли и врываюсь в помещение, отпустившая жалость, обиду, страх, милосердие, отпустившая все эмоции до единой. Но оставшаяся наедине с лютым холодом, сразившим внутренности.

– Добрый вечер. – Протягиваю я и оглядываю широкую комнату, тонущую в тусклом свете. Ведьмы мгновенно обращают на меня жгучие взгляды, выгибают спины, а я изучаю их лица в поисках тех самых, которые собираюсь изуродовать мертвенной бледностью. На меня одновременно кидается несколько человек. Распахнув пасти, фурии издают рычания, крылья вырываются из их тел, но я выгибаю руку и откидываю их к стене, разбив по пути об их нечеловеческие головы деревянный стол. – Сейчас вы все одновременно замрете на месте и прекратите против меня использовать свои способности.

Незнакомки послушно застывают, вытянув ко мне руки, выпустив когти, а я смотрю на них, на стаканы, наполненные темно-алой жидкостью, будто бы кровью младенцев, и с отвращением морщусь. Какие же ведьмы мерзкие твари.

Неожиданно Джейсон выводит из смежной комнаты еще двух женщин. Он кидает их к моим ногам, хрустит шеей и отрезает:

– Пытались сбежать.

– Зря пытались.

Одна из незнакомок собирается взмахнуть рукой. И мне бы хотелось узнать, какими она обладает способностями, но я решаю повременить с этим. Навсегда.