Сновидения

— Правильно. — Удовлетворённо кивнул незнакомец и чуть придвинулся ко мне, шумно втянув носом воздух. — Приятно пахнешь. — Ещё шире заулыбался он, уловив в моих глазах огоньки отвращения. — Как маленький, прелестный цветок, который хочется поскорее сорвать и забрать с собой, — хрипло протянул мальчишка, смотря на меня исподлобья, чем-то напомнив таинственную черновласку. Было в этих двоих что-то общее — безумное, мрачное, устрашающее, как остриё ножа, подставленное к горлу. — Не нужно меня так сторониться! — заметил он моё короткое замешательство. — Я же тебе не враг! — Я неосознанно прижала руки к груди, когда его липкий, совсем недетский взгляд скользнул по моему телу.

— Но и не друг, — осторожно добавила я, ощутив, как меня слабо потрясывало от внутреннего ужаса, который кричал и рвался наружу, как при любой встрече с недобрыми обитателями.

— Твоя правда! — на выдохе произнёс мальчишка и рассмеялся, обнажив острые, белоснежные клыки. — Но сегодня я пришёл, чтобы немного помочь тебе, мой цветочек. — Он перехватил мою прядь, игриво накрутил её на палец и коротко поднёс к своим губам.

Моё лицо помрачнело.

— Почему я должна верить в доброту твоих намерений?

— А кто сказал, что они добрые? — Он нехотя выпустил из рук мои волосы, щёлкнул пальцами рук, и в его ладони оказалась лаванда. Я неосознанно коснулась волос, но родной веточки на месте не было. — Просто наши интересы совпадают. Почти, — заговорил мальчишка загадочным голосом и спешно приподнялся, попутно отряхнув от травы одежду. — Пойдём, у нас мало времени! — Развернулся он и зашагал быстрым шагом. — Чего застыла? Говорю же, мало у нас времени! — Обернулся он через плечо, а после уверенно последовал в сторону лесной чащи, куда в танце тянулся хоровод подсолнухов.

«Стоит ли мне идти за ним следом? — подумала я, но хватило секунды, чтобы принять решение. — Сердце подсказывает, что на этот раз недоброму обитателю можно довериться. Если бы он хотел напасть на меня, то сделал бы это сразу. — Я прислушалась к своей интуиции, которая никогда не подводила в грёзах».

Несколько раз хлопнула себя по щекам, быстро поднялась и бесшумно последовала за загадочным обитателем сновидений. Прошло немного времени, прежде чем всё вокруг начало стремительно мрачнеть, приобретая новые, приглушённые краски, и ясный день сменился жуткой ночью. Мальчишка неожиданно остановился и возвысил руки в молитвенном жесте, я открыла рот, но не успела заговорить, как меня громко перебили.

— Просто наблюдай, — властно заговорил он и пару раз на меня шикнул, я сжала губы, но послушно затихла и выпрямила в напряжении спину. Протянулось несколько мучительных мгновений, и недобрый спутник указал пальцем куда-то в сторону, где густой пеленой подступал туман, и я внимательно проследила взглядом за его рукой.

Медленно перед нами вырисовывались чьи-то незнакомые образы, сотканные из тумана и пыли — это были две женщины. Одна совсем свежая, цветущая прекрасной юностью, восседала на холодной земле и горько заливалась слезами, склонив голову. Лицо её вспыхнуло и разрумянилось от напряжения, когда пальцы, наоборот, сжатые в кулаки, мертвецки побелели. Длинные, густые косы вихрем растрепались по спине. Одета она была бедно, в старые, изношенные одеяния, совсем маленькая и тощая, из-за чего голова её казалась невообразимо огромной, с трудом удерживающаяся на тоненькой шейке. Другая женщина, в которой я узнала мистическую черновласку из леса, величаво расхаживала из стороны в сторону, важно отряхивая рукава дорогого алого кимоно.

— Я пришла на твой зов, — холодно отозвалась последняя и вновь брезгливо отряхнула свои рукава, пару раз хлопнув пальцами по плечам. — Чего же ты хочешь, дитя? — Из-под подола выглянули её белоснежные, босые ноги.

Неожиданно «дитя» взвыло, жалобно и хрипло заскулив:

— Мать… прошу, помоги мне! — воскликнула женщина, и я отчего-то вздрогнула и вся сжалась, словно от удара. — Я знаю, что тебе всё под силу, — заговорила бегло она и подползла к Матери на коленях, запрокинув голову. Грязными пальцами с почерневшими ногтями она ухватилась за шёлковый подол кимоно собеседницы, но та не разозлилась, наоборот, снисходительно улыбнулась тонкими, красными губами. — Мой любимый, мой драгоценный жених погиб! — Громко хлюпала она носом и щурилась из-за неконтролируемого потока слёз. — Прошу, помоги мне! Соседские старухи поведали мне, что ты можешь вернуть его — тебе всё под силу! — перешла она на шёпот. — Я не могу жить без него, я… мой ребёнок. — Тощие ладони инстинктивно очертили ещё плоский живот, что не ускользнуло от внимательного взгляда таинственной спутницы.

Женщина, она же Мать, улыбнулась ещё шире, словно вкусила лакомый кусочек самого сахарного яблока в чужом саду.

— Конечно же, я помогу тебе, — неожиданно нежно заговорила она, и от её улыбки повеяло пугающей вьюгой. — И сделаю счастливой! — радостно воскликнула и хлопнула в ладоши.

Несчастная тотчас прекратила рыдать.

— Правда? Ты воскресишь его? — В её глазах просияла детская надежда.

Но Мать сразу поспешила разочаровать страдалицу:

— Нет, это мне не под силу.

— Как так… ты же всё можешь! Мне сказали…

Нескрываемое равнодушие проползло по стеклянному лицу Матери и тотчас растворилось в ласке. Присев на корточки, она нежно посмотрела на собеседницу и заговорила спокойным, непривычно тёплым голосом:

— Я не могу так сильно вмешиваться в мир живых, меняя ход естественных вещей. — Она протянула руку к несчастной и рвано смахнула слёзы, размазав их по её грязным щекам. — Однако, я могу подарить тебе блаженные сны, которые не отличить от реальности… — Что-то тёмное заискрилось в её взгляде. — Помогу открыть двери в совершенно иные, далёкие от людского взора миры, где жива твоя любовь, да жаждет встречи с тобой.

Манящие, сладкие речи почти одурманили скорбящую, но та, словно очнувшись от долгого сна, непонимающе моргнула.

— Как? Как это возможно? — возразила она.

Но Мать чарующе продолжила свою гнусную, подлую ложь, словно всегда была готова к этому:

— Всё, что является этим. — Она ткнула костистым пальцем в плечо девушки, и та болезненно сморщилась. — Материальное и грязное, но есть более духовное, светлое, бестелесное — твоя душа. Каждую ночь она покидает это бренное тело, улетая в сказочный, добрый мир грёз. Такой безопасный и такой убогий в своей ограниченности. — Скривилась она. — Я могу научить тебя обходить мирские правила, открывая двери, ведущие в самые чарующие, живописные миры, где теряются правила времени и пространства, — таинственно зашептала она, и собеседница чуть поддалась вперёд, зачарованно слушая. — Ты сможешь реализовать свои самые тайные желания, стать новым человеком и прожить бесчисленное количество жизней. Тебе будет под силу проникать в чужие грёзы или, наоборот, создавать из камней и пепла нечто новое и только своё.

Речи Матери были пленительно сладки, как спелая клубника, они тянулись и завлекали дивной песней. Будоражили и путали разум, сбивали с толку и проникали глубоко в душу, отравляя ядом. На мгновение я позабыла, кем являлась, как одурманенная шагнула навстречу, но мальчишка резко схватил меня за руку, приводя в чувства. Молоденькая женщина уже и позабыла о своём горе, завороженно впитав желанную сказку из уст Матери. Словно невидимая сила, обнажив острые когти, цепкой хваткой вырвала из светлой головы несчастной все дурные мысли, оставив детскую, безумную задорность.

— Проникать в чужие сновидения. Мне за это ничего не будет? — защебетала она тоненьким голосом, — А если… я загляну в сон знатного господина? Меня же найдут, обругают и с позором прогонят прочь! — наивно говорила она, приняв всё за чистую монету, и я изумлённо выдохнула.

Мать блаженно улыбнулась и понимающе качнула головой.

— Не пугайся, милое дитя! Если ты и заглянешь сквозь время в сон живого или того, кто уже не ходит по земле, тот этого никогда не вспомнит! — хохотнула она и перехватила ладонями лицо женщины, заглянув ей в глаза своими кровавыми очами. — Понадобится гора усилий, чтобы вернуть себе далёкие воспоминания из мира грёз! Почти никому, никому это не удавалось! — сказала она, и на лице собеседницы дрогнула болезненная улыбка. — Перед тобой будет открыто море возможностей, не думай о мелочах… — Мать сделала загадочную паузу, а после заговорила с совершенно иной интонацией. — Ведь ты особенная, — властно добавляла она, словно вбивала эти слова молотом в голову женщины. — Обязательно будешь счастлива.