Сновидения
Шрифт:
«Не всё так плохо, — одним тёплым вечером подумала я. — Я в безопасности — среди охотников. Могла бы очнуться в нищете, без крова и хлеба, совершенно потерянная и окружённая злыми людьми, — пыталась как-то успокоить себя. — Или ещё хуже — в ловушке кровожадных демонов, которые, как мне рассказывала Шинобу, лакомились человеческой плотью».
Я всегда старалась мыслить о светлом будущем, но редкое уныние временами закрадывалось в душу — в тем моменты, когда я оставалась наедине с самой собой. Часто меня изводили вопросы:
Надолго ли я здесь?
Что произошло с моим телом по ту сторону — как поживала драгоценная Микото?
Всё действительно закончилось? Мысли о Матери не покидали меня ни на секунду — только морозили и будоражили
«А как же Кёджуро? — не переставала думать о нём я, выискивая в редких лицах случайных гостей. — Скучаю, скучаю, скучаю по тебе — тебя мне не хватает! Какое счастье, что теперь мы живём под одним небом. Ты живой, родной, невредимый. — Едва ли не плакала я, стоило вспомнить родной силуэт мужчины. — Как же хочется увидеть тебя и поскорее!»
Но Кёджуро никак не появлялся в поместье, а любопытные расспросы со стороны Шинобу и колкие взгляды прочих обитателей поместья не прекращались. В какой-то момент мне пришлось унять нетерпение и перестать искать встречи с мужчиной — кто знает, чем это могло закончиться.
Интересно, был ли в этом мире ворчливый Санеми?
Мысли колко развеяли громыхающие звуки, сопровождающиеся частым топотом чужих ног. Я лениво потянулась и нехотя покинула своё временное пристанище — жизнь в поместье закипела ранним утром, а это означало, что работы было у меня предостаточно. Вальсируя между коридорами, я морщилась — с рассветом больничное крыло содрогалось от чьих-то резких воплей и буйных ругательств. Когда что-то зазвенело и шумно повалилось на пол, я ускорила свой шаг и на короткий миг подумала, что в момент очередного возгласа нечто знакомое мелькнуло дрожащими нотами в чужом голосе. Стоило мне выглянуть из-за косяка скрипучей двери, в мою грудь с глухим звуком врезалось суетливое и беспокойное существо, в котором я сразу узнала обитательницу поместья — совсем юную, застенчивую девчушку, в нескладной униформе с посеревшими от времени фартучком и перчатками.
Я заговорила медленно и осторожно:
— Что-то произошло?
— Да! — воскликнула она, бегло оглянулась и тотчас затряслась. — Там! Нужна помощь с перевязкой! — заговорила она чуть тише. Выглядела она совсем оглушённой и забитой, часто вздрагивающей и поглядывающей на меня огромными глазами.
— Что же тебя так напугало? — Я снисходительно улыбнулась. — Помощь нужна? — И ободряюще хлопнула рукой собеседницу по плечу, та только слабо улыбнулась и небрежно скинула мою ладонь. Потом кивнула то ли самой себе, то ли в знак благодарности, резко протянула небольшой мешочек с бинтами и стеклянными бутыльками и всунула его мне в руки. Пробормотала несколько неразличимых слов, обошла меня кругом и будто случайно задела плечом. Я спокойно проводила её удаляющийся силуэт взглядом, не испытав крупной неприязни — некоторые молоденькие девочки, живущие в поместье много лет, горячо ревновали. Ведь я посмела не только с разбегу опрокинуть всё то, что они выстраивали годами, но и отобрать их любимого героя — Шинобу.
«Это возрастное», — подумала я не без улыбки, а потом взглянула на несостоявшегося, особо буйного пациента и чуть не выронила всё из рук. Пылкий энтузиазм вмиг растерял своё величие в моём сердце и обернулся шершавой тревожностью, когда я неожиданно встретилась со знакомым холодом.
С которым на меня смотрел Санеми. Он был таким же, как и в нашу последнюю встречу: крепкий, подросший, лицо острое и немного угловатое. Вновь сердитый — между тонкими бровями образовалась привычная хмурая морщинка. Взгляд его — ледяной, немного ядовитый, пронизывающий насквозь февральским морозом и сдирающий живьём кожу. Волосы его торчали в разные стороны и казались такими же острыми, как характер, и только редкий блеск, мелькающий по ним, будоражил фантазию. Казалось, коснулась бы я горячей ладонью этих волос, тотчас растопила бы весь холод, ощутив под кончиками пальцев не иголки, а внезапную пушистость. Я вгляделась в него внимательнее:
в каждой морщинке на лице, прямой осанке, каждой мышце и ширине плеч, крепких руках, усыпанных старыми и новыми ранами, видны были родные черты, от которых у меня с болью сжималось сердце.Он вдруг заговорил раздражённо:
— Чего медлишь? — сказал с интонацией, что всё внутри меня вмиг очнулось. — Что одна, что вторая — обе бестолковые дуры! — пламенно зашипел он, и я часто заморгала, а потом быстро подлетела к нему и начала осматривать руки и ноги.
«Я схожу с ума, схожу с ума! — взволнованно подумала я и едва сдержала радостную улыбку. — Кактус, противный и вредный! Ты тоже здесь, хвала небесам! Как же я тебе рада. — И слабо затряслась от волнительного чувства. — Наверное, ты тоже совсем не помнишь меня».
Тяжёлый взгляд Санеми опустился на мои подрагивающие плечи, и мужчина стремительно помрачнел в лице.
— Слишком медленно, — заговорил он колко и резко подорвался на месте. — Зачем сюда пришла, если… — добавил чуть тише. — Не нужно! — воскликнул, фыркнул, развернулся и был таков. Я удивлённо посмотрела на него.
«Неужто ты подумал, что я ранений страшусь? — Я накрыла ладонью сердце и не сдержалась на этот раз от светлой улыбки. — Санеми, ты такой чудной!»
— Постой! — воскликнула я со смешком. — Я ещё не закончила, куда же ты! — И шустро нагнала мужчину в несколько широких шагов.
— За это время я бы успел перебить десяток демонов! — раздражённо заговорил он, не оборачиваясь. — Зря время здесь трачу.
— Что за редкостный ворчун! — парировала я.
— Что ты сказала? — Санеми резко обернулся, а потом грозно двинулся в мою сторону.
— Сказала, что ты — ворчун. — Я важно посмотрела на мужчину снизу вверх. — Редкостный! — Неожиданно что-то странное блеснуло в глазах Санеми, я встрепенулась и попятилась назад.
— Что, боишься, женщина? — медленно протянул он и вновь шагнул в мою сторону.
— Нет… — перешла я на шёпот и почему-то опустила взгляд, уставившись на мужскую полуобнажённую грудь. Когда спохватилась, было уже поздно.
— Долго будешь пялиться? — Он издевательски скривил губы.
— Я не пялюсь, — захрипела я и вновь посмотрела мужчине в глаза — тот ответил мне более внимательным взглядом. Санеми приоткрыл рот и выпустил тяжёлое дыхание — от него исходил опасный и непривычный жар, словно проникающий и в саму меня. Я неожиданно разволновалась и опять захотела шагнуть назад, но отступать было некуда.
Пока я судорожно соображала, как можно было разрядить ситуацию, вмешалась Шинобу, напоминающая своими бесшумными передвижениями порхание бабочки.
— Не будь так строг к ней, — с опасной лаской проговорила она, появившись в дверях. — Мэй совсем недавно у нас, — мелодично заворковала мечница. — А ты уже пристаёшь к ней, — загадочной интонацией выделила она последние слова и по-лисьи взглянула на нас. Я и Санеми шумно втянули воздух через ноздри. Мужчина пару раз бегло и немного рассеянно посмотрел на меня, а потом, громко цокнув языком, с присущей сердитостью громко и шумно зашагал прочь из больничного крыла.
«Этот кактус!»
Я молитвенно возвела глаза к белоснежному потолку и массирующим движением коснулась руками висков.
— Вот поэтому у Санеми и нет друзей. — Шинобу задумчиво приложила указательный палец к подбородку. — Я посмотрю, ты зря время не теряешь, — лукаво протянула она и улыбнулась так, что у меня по коже пробежалась волна неприятных мурашек.
— Не понимаю, о чём ты. — Хотя, на самом деле, всё прекрасно понимала.
— Уже и второго охмурить пытаешься, ну и Мэй! — звонко воскликнула Шинобу, окончательно смутив меня. Я сдержалась от неловкого хохота, и только лёгкая дрожь уголков губ выдала мои истинные эмоции. Ситуация, когда я окликнула Кёджуро по имени, не осталась без внимания — и только самый ленивый не говорил о тайном романе между наследницей рода Кавасаки и столпом пламени, Кёджуро Ренгоку. Сплетни шли впереди виновников — всего за короткий миг не только обитатели поместья, но и вся округа, все знали о том, что происходило между таинственными возлюбленными.