Собирай и властвуй

– Не бойся, не обижу, - говорит Хрисанф, когда встречаются впервые - нос к носу сталкиваются в одном из тёмных коридоров второго подземного. У Рагнара никаких сомнений: столкнулись неслучайно.

Хрисанф - чадо-лич, возраст физического тела тот же, что и у Алиеры, четырнадцать лет. На лича похож мало, скорее на металлического голема: лицо отливает серебром, волосы - золотом, глаза как два комочка платины. Об отношениях с Хрисанфом Алиера рассказала ещё в гондоле дирижабля, плывущего от Марзета к На-Круллу.

– Когда становишься личем, - говорила, крепко держа руку Рагнара в своих, - как бы рождаешься ещё раз, снова хочется всё испытать, особенно то наслаждение, что дарит физическая близость. Только это нас с Хрисанфом и связывало, теперь, конечно же, не связывает ничего. В На-Крулле я с ним объяснюсь, не хочу через Эфир. Трудности будут, сразу Хрисанф не отступится, но мы подождём и дождёмся, верь мне.

– А знаешь, почему не стану тебя трогать?
– спрашивает чадо-лич, не дождавшись ответа.

"Молодой петушок, - думает Рагнар, - с золотым гребешком". Ответить старается как можно спокойнее, чтобы в голосе не прозвучал смех:

– Нет.

– Потому что побеждает тот, кто умеет ждать, - следует напыщенный ответ, - а никто из людей не умеет ждать лучше, чем мы, личи. Вот увидишь, скоро она тобой пресытится, наиграется, а я буду ждать, по-прежнему ждать...

Сильное магическое возмущение Рагнар почувствовал всем телом, будто окатило ледяной струёй. Бросился к любимой, бросился в Эфир, едва не столкнулся с Хрисанфом. Лич возвышался исполином, под первой парой рук ещё одна. Рагнару было всё равно, как и Булатику: преобразовались в боевого богомола, изготовились к броску.

– Тише, - прогудел Хрисанф, - враг у нас с тобой один.

Лич что-то сделал, как бы повернул Эфир вокруг себя, Рагнар увидел Алиеру. Ту пожирало яркое зелёное пламя, разбрасывало изумрудные искры. Исходя беззвучным воплем, Алиера пыталась погасить, но погасить не получалось.

– Не приближайся к ней, - сказал Хрисанф, - иначе сгоришь тоже.

"Для него она уже мертва", - подумал Рагнар и в следующий миг рванулся. Напрасно: лич захватил петлёй, притянул, ухватил нижней парой рук.

– Отпусти, урод, - вырывался Рагнар, - отпусти, слышишь!..

Истаяла Алиера, наверное, за несколько мгновений, но Рагнару те мгновения показались вечностью. "Это эхо, - подумал он, - эхо её предыдущей смерти..."

– Прощай, - сказал Хрисанф, протянув к последним зелёным искоркам верхние руки.
– До встречи в следующих воплощениях.

Он снова "повернул" Эфир, и продолжал, и продолжал - Рагнар не сразу понял, что началась погоня. Погоня за убийцей. Почувствовал, как с каждым новым "поворотом" отчаяние уходит, приходит ярость. Многое бы он отдал, чтобы разорвать убийцу своими руками, искрошить в изумрудную пыль. Того же, наверное, желал и Хрисанф, но опоздали, снова опоздали: первыми до убийцы добрались стражи Нексуса, имевшие вид мантикор с прозрачными телами. В их лапах болталось нечто, укутанное в кокон белого света, перетекавшее из одной формы в другую, из одной в другую. В одном из обликов Рагнар узнал Бронта, книжника второго подземного яруса. Типичный книжный червь, похожий на истончившийся пергамент, запомнился лишь потому, что как и у Хакана, в правой глазницы был изумруд.

– Метаморф!
– проревел Хрисанф, отпуская Рагнара, - метаморф в тайной библиотеке!

Тварь в лапах мантикор вспыхнула ещё ярче, разлетелась на тысячи осколков света. Большая их часть увязла в телах стражей, за остальными устремились пальцы лича, вытянувшиеся нитями.

– Помогай, - прогремел он, повернув голову к Рагнару, - лови!..

Тот не пошевелился, не ответил, в голове металась одна и та же мысль: "Снова метаморф, снова перешёл дорогу..."

[Кристалл памяти]

Из речей Хрисанфа, прямая запись.

– Говорю тебе, мы, некроманты, не мастера смерти, а мастера бессмертия. Просто сравни три формы: зомби обыкновенный, боевой и лич. Первые не способны даже к самоподдержанию, вторые способны, но за счёт живых, а третьи уже и есть живые. Всё это ступени лестницы, ведущей к идеальной форме, вне категорий "жизнь" и "смерть".

[3]

Третий надземный ярус, площадка на вершине зиккурата, открыта всем четырём ветрам. Мог ли Рагнар подумать, что отправленная главному книжнику просьба приведёт сюда? Между ним и Лазариусом изящный костяной столик, в чашах чай - очень горячий, очень вкусный. Из-за больших кустистых бровей и крючковатого носа главный библиотекарь похож на филина, не хватает только кисточек над ушами.

– Не скрою, прошение твоё огорчила, - говорит он негромко, - и первым побуждением было погрузить тебя в сон, остудить огонь эмоций хладом саркофага. Уверен, года оказалось бы достаточно.

Рагнару стоит некоторых усилий не расплескать чай, делает судорожный глоток.

– Однако, за тебя попросили, - продолжает Лазариус, - и убедили, что прошение о переводе следует удовлетворить.

Переполох внедрение метаморфа вызвало большой, Рагнар как бы разделился между ним и личным переполохом, вызванным смертью Алиеры. Одна его половина вместе со всеми участвовала в поисках лазейки, посредством которой враг проник, другая не желала делать ничего. "Я должен отомстить, - твердила первая, - обязан!" "Зачем всё это, - возражала вторая, - если её больше нет, не осталось ничего, кроме горстки пепла?" Борьба разгорелась нешуточная, линия фронта смещалась то в одну сторону, то в другую, и понять, чем противостояние закончится, было невозможно. Потом, неожиданно для самого Рагнара, наступил перелом: половина, жаждавшая мести, одержала стремительную и сокрушительную победу. Тогда-то он и попросил о переводе в боевые некроманты, отправил Лазариусу письмо.

Кольцо стражи расступается, к столику подходит Хрисанф. В костюм облачён своеобразный: чёрная кожа, костяные вставки, самоцветы. Поклон в сторону Лазариуса, слова в сторону Рагнара:

– За тебя попросил я, но о причинах говорить не стану. Будем считать, такой совет дал мне Эфир.

– Значит, отправляешься на юг?
– спрашивает Рагнар.

– Да, с особым заданием, - говорит Хрисанф, сверкнув глазами.
– Рассчитано было на одного, теперь на двоих. Впрочем, можешь и отказаться.

– Нет, я согласен, конечно же, согласен!

После того, как внутренняя война окончилась, всё свободное время Рагнар проводил на втором подземном. Начал с трудов по физической метаморфозе, затем саламандры, затем устройство Царства Тысячи Островов. Лучше природу врага не понял, но что-то почувствовал, как если бы прикоснулся вскользь к слабому месту юга, уязвимой точке. В последний день перед отлётом ещё раз пробежался по основным манускриптам, дабы ощущение сохранить. С покоями и мастерской Алиеры прощался без сожаления - тоже уязвимая точка, но уже его личная.

Площадка воздушного порта подобна той, где состоялась встреча с главным книжником - тоже доступна всем четырём ветрам. Дирижабль, к которому направляются, натянул тросы, завораживает мёртвой своей красотой. Рагнар идёт, прихрамывая, на нём серый плащ, капюшон откинут, слева костяной наплечник, но пуст - Булатик вышагивает рядом. По другую сторону Хрисанф, плащ на нём чёрный, капюшон большой, накинут, скрывает едва ли не всё лицо. "Снова война, - думает Рагнар, - но теперь на моём знамени не трёхглавый дракон, а лик любимой. Оставаясь прежним, это противостояние стало другим".