Собирай и властвуй
Шрифт:
[2]
Они делились тем, что знали: новорождённая душа постигала через Аваллаха устройство этой Вселенной, ему через неё открывались Вселенные иных Творцов, складывались в путь, которым новорождённая душа пришла. Два знания словно бы двигались навстречу, когда встретились, пришло время разговора о Разделении и том, что ему предшествовало. Только теперь новорождённая душа могла понять, достигла положенного уровня, только теперь Аваллах почувствовал необходимость рассказать.
– Хотелось бы знать, - протянулась нить от внешнего кокона к внутреннему, - что было в начале.
– Я поведаю, - протянулась нить от внутреннего кокона к внешнему.
Там, где у человека сердце, в лавовом теле двуликого частица Отца, одного из богов пантеона Тверди, бурлит и клокочет.
– Знай же, что в начале всего стоит мера, - луч, протянувшийся от внутреннего кокона к внешнему, сыплет искрами.
– Мера цвергов - основы, которые различают по степени фундаментальности, как различают в здании краеугольные камни, стены и крышу. Из Первооснов образована обитель Творца, Запредельное, непостижимое по сути своей, доступное нам лишь в понятиях Определённого. Второосновы, также называемые Стихиями и Элементами, образуют Предел. Третьеосновы, они же четыре пантеона богов, создали Определённое, обитель живого и неживого, разумного и неразумного.
Искры расцвечивают внешний кокон, рождают всё новые и новые образы. Первоосновы предстают Светом и Тьмой, Злом и Добром, но невозможно понять, где одно, где другое, ибо пребывают в постоянном движении: чёрное перетекает в белое, а белое - в чёрное. Единственное, что постоянно, заключённая меж Первооснов Разность, из неё-то и рождаются две пары Стихий - Ветер и Твердь, Пламень и Плазма. Силы Второоснов равны, борьба их приводит к установлению Равновесия; Второосновы застывают в нём, образуя Предел, Предел отделяет Запредельное от Определённого. В Определённом же борьба отражается рождением четырёх богов от каждого из четырёх Элементов, боги объединяются в пантеоны.
Та часть двуликого, что принадлежит цвергу, умолкает, обрывает нити и гасит свет, будто испугавшись чего-то.
– Прошу, продолжай, - тянется астральная нить от внешнего кокона к внутреннему. Внешний кокон при этом часто пульсирует, словно бы переполненный новым знанием.
– Сложно, - тянется нить от внутреннего кокона к внешнему, от цверга к новорождённой душе, - сложно и больно туда возвращаться, потому подожди, дай мне время.
– Хорошо, я подожду.
Ждать приходится долго, наконец от внутреннего кокона к внешнему протягивается тонкая, подобная волосу нить.
– Пантеон Ветра, соединив усилия в одном заклинании, создал сильфид, - говорит цверг, - боги Тверди созидали друг от друга отдельно, потому их называют Отцами. Так появились первые расы.
Волны света являют сильфид: физические тела их - излучение, дом - космос, без труда преодолевают бесконечные его расстояния. Волны света являют цвергов, обитающих в недрах больших и малых планет, звёзд пылающих и потухших.
– За эпохой первых рас пришла эпоха расы смешанной, - продолжает цверг, - созданных совместным заклинанием богов Плазмы и Пламени перволюдей. На погибель первым была создана эта раса, поскольку, до того не соприкасаясь, узрели через неё друг друга, постигли устремления. Цверги видели своё предназначение в укреплении Определённого, вечной жизни его, для чего незыблемым должен был оставаться Предел. Сильфиды же, наоборот, видели смысл в Запредельном, для чего Предел намеревались разрушить, похоронив под его обломками Определённое. Так началась война, названная впоследствии Первым Противостоянием. Сильфиды через перволюдей сражались со цвергами, цверги через перволюдей сражались с сильфидами. Драконы и саламандры, рождённые из разумных рас последними, последними же в Противостояние и вступили. Драконы при этом сражались только на стороне цвергов, саламандры - только на стороне сильфид.
Волны света рисуют картины войны, охватившей Вселенную, на них чёрные дыры, пьющие жизни сильфид, лучи, что режут планеты и звёзды цвергов, частицы, с одинаковой жадностью поглощающие и материю, и энергию.
– Как страшно, - тянется нить от внешнего кокона к внутреннему, - как больно...
– Мне продолжать?
– Продолжай.
–
Закончилось Противостояние тем, что первые расы подготовили два заклинания, известных теперь как Высшие. Заклинание цвергов носило имя Клетка, заклинание сильфид носило имя Фантом. О мощи их можно судить по тому, что задачей Фантома было пробить Предел, задачей Клетки было охватить Определённое своего рода скорлупой, недоступной ни одному из известных воздействий.Волны света являют четыре мира-крепости, четыре неприступных бастиона в них: Кристальные скалы, Огненные горы, Чёрная гряда, утёсы Грома. Собрались в бастионах не избранные цверги, но сами Отцы, их аватары, образованные из смертных тел в Определённом. Зная, что заклинание Фантома врагом уже начато, Отцы плетут заклинание Клетки, и успевают вовремя: вытянувшийся копьём энергии Фантом бьет не в Предел, а в образованную чарами скорлупу. Заклинание цвергов выдерживает удар, сохраняет Предел в целости, но в покрове Клетки образуется трещина - это Гро, один из Отцов, повержен. Что подвело его, почему не смог устоять? Утёсы Грома взрываются, знаменуя рождение Раны, та расширяется до размеров мира, затем до размеров Вселенной, и прежняя Вселенная в ней исчезает...
[3]
Лифтовая шахта кристальной цитадели похожа на вытянутую по вертикали кишку, по ней стремительно возносится скользящий шар. Начав движение в нижнем городе, останавливается на самом пике, где устроена наблюдательная комната с прозрачным куполом. Звёздное ночное небо переливается бисером на бархате, ночной Кипелар переливается всеми цветами радуги. Люк-диафрагма скользящего шара раскрывается, Аваллах выбирается, делает шаг на ребристый пол. Аун, как обычно, в смотровой нише, искажения лавового тела сообщают о том, что процесс слияния прошёл не совсем удачно: подобие человеческой головы непропорционально большое, подобие человеческого тела наоборот, слишком маленькое. Искажены и магнитные коконы: размера почти одинакового, потому впечатление, будто слиплись, перемешались.
– О чём думаешь?
– спрашивает Аваллах, протянув нить от внутренней сферы.
– О разном.
– А я об одном, - теперь нить протягивается от внешней сферы, - об Ансее.
Время Ансея пришло, но перед тем, как отправиться на центральную базу контроля в Крюлоде, от неё - к Внутреннему кольцу, от него - за черту, проведённую Разделением, встретился с каждым, кому был в своё время опекуном. Лавовое тело его больше не имело особой частицы, точки бурления и клокотания, место её занял комок света, во многом подобный звезде. Былых опекаемых этот комочек завораживал, ибо наглядно являл цель, к которой стремились. У некоторых нечто подобное уже имелось, только в виде зародыша, к их числу принадлежал и Аваллах. Он не смог бы сказать, что почувствовал, когда свет Ансея коснулся зародыша, а тот шевельнулся в ответ - то было за гранью понимания, за гранью Определённого.
– У меня с Ансеем разговор не сложился, - нить Аууна дрожит, - впрочем, как и всегда.
– Печально, - Аваллах озабочен, - но что именно помешало?
– Ему не понравился мой вопрос, мне не понравился его ответ.
– И о чём ты спросил?
– Почему среди нас всё больше пустых, которым пустота в радость - в радость не вылезать из проксимариев и бестиариев? Почему всё меньше тех, кого пустота угнетает?
– И каков был ответ?
– Что заблуждаюсь, что в корне не прав. Но я-то знаю, что прав я!
– нить Ауна дрожит всё сильней.
– Верх медленно, но верно берёт пустота, и через тысячу-другую лет возьмёт его полностью...
Два двуликих молчат, тысячеликие люди внизу терзают ночь и звуком, и светом, и магической силой.
– С той пустотой, что наполняет пустых, - говорит Аваллах, - сложно сражаться. Она как скользящая лента: легко сделать первый шаг, но сложно вернуться назад, если унесла далеко.
– А ведёт лента к пропасти, - говорит Аун тихо, тусклой нитью, - имя которой смерть. Но не та смерть, что принадлежит людям, а та смерть, что принадлежит нам, кадаврам - смерть бессмысленных и бесконечных перерождений. Вот он, главный довод, что оправдывает любой, даже самый неудачный симбиоз - замена нашей смерти на людскую.