Собирай и властвуй

– Гар-рпии!
– кричал Адамант откуда-то сверху, - гар-рпии!

Перелетев на другое дерево белым всполохом, он замолчал, что было предупреждением, и Регана остановилась. Вскинула руку, коснулась браслета, почувствовала: живодрев. Сразу поняла, обойти не получится: слишком старый, слишком опасный, слишком широко расставил сети. Щёлкая трещоткой, Адамант слетел вниз, белоснежный какаду исчез в оранжевой вспышке, из неё выкатился кристальный ёж, на прозрачных иглах потрескивают белые искры. Через мгновение преобразился и Антрацит: те же иглы длиной в руку Реганы, то же потрескивание, только кристалл угольно-чёрный. Адаманта она сотворила как усилитель - все десять карат, Антрацита как уничтожитель чар, на случай столкновения с более сильным магом.

– Не стоило тебе меня трогать, - говорит Регана, когда живодрев появляется, - не стоило...

На физическом плане он сплошь чёрный - и колья кроны, и крючья корней, и раздутая утроба ствола - будто дыра в ткани мира. Астральное зрение даёт более интересный вид: обилие нитей света, в основном зелёных и голубых, стремящихся одурманить и усыпить, опутать и притянуть жертву. Регана касается элариевой накладки на левом предплечье, с пальцев срывается шарик огня, проходит над иглами Адаманта, становится огненной сферой. Алое вонзается в чёрное, разливается, но кора у живодрева крепкая, выдержала бы и жидкое пламя. Будь у Реганы в наличии лишь стихийное волшебство, пришлось бы попотеть, но в том-то и дело, что сфера огня не удар, а только подготовка к удару.

– Волчица, - выкрикивает она, - бей!

Появляется стальная бабочка, взмахивает мерно крыльями. Волчица - ещё один витаморф, гордость Реганы. Сотворила её из стилета трёхгранных, найденного пять лет назад, несколько месяцев чары плела, пока металл не ожил. Голубой свет охватывает бабочку, преобразует, через мгновение к живодреву несётся стилет, охваченный голубым ореолом. Волчица входит в огонь, входит в кору, входит в астральное тело выродка. Живодрев ревёт, пронзённый болью, но боль для него лишь начинается: от ореола Волчицы вспыхивают астральные нити, голубое пламя бежит по ним к средоточию, к астральным узлам.

– Вот и всё, - говорит Регана, когда живодрев сгорает.
– Адамант и Антрацит, проследите, чтобы не начался пожар.

Дальнейший путь прошёл без происшествий, уже через час были у хитиновой стены в человеческий рост, окружавшей Жемчужину. Взглянув на это образование с достаточной высоты, простой человек ничего бы не понял, маг же рисковал лишиться чувств. От изумления. Ибо в оправу хитиновых стен была заключена животная клетка, увеличенная до размеров небольшого посёлка. Кисель цитоплазмы расходился своеобразными улочками, эндоплазматическая сеть петляла подобием запутанного переулка, округлыми домиками громоздились рибосомы, и так далее, и так далее. А в центре, ратушей за камнем стен, окружённое слоями прочных мембран ядро, узел и на астральном плане, и на физическом. И клетка эта жила: выделяла и поглощала, бурлила при пиковых выбросах и словно бы засыпала во время лазурных ливней, разве что к делению не стремилась. Впрочем, возможно, просто время ещё не пришло. В том, что вырастили Жемчужину не саламандры, Регана была уверена, оставались чёрные цверги, но то лишь гипотеза, ибо знаний об астральной магии цвергов, тем более чёрных, ничтожно мало. Сама изучать Жемчужину и не пыталась - какое уж там, когда все силы уходят на защиту от астральных возмущений!
– но щедро пользовалась знаниями, оставшимися в Астрале от саламандр. Пусть сохранились лишь фрагментарно, Регане было достаточно. Клетка представляла собой настраиваемый лабиринт, вот что самое главное, с ней становилась доступной телепортация.

В толще хитиновых стен по всему периметру устроены комнаты контроля, укреплены кристаллическими плитами. Одну из таких комнат Регана превратила в телепортационную камеру, куда и поднимается, Волчица порхает следом, Адаманту и Антрациту наказано ждать внизу. Поперечная перегородка делит камеру на две части: в первой от входа склад и приёмный диск, во второй в ряд инъекционные коробы. Регана переходит в Астрал, смотрит узоры: свой, лабиринта и, самое главное, некроманта Самшита, которого предстоит перенести.

– Так, понятно, - говорит, вернувшись, Волчице, - слизняки, муравьи-крючники, белый коралл.

Берёт на складе банки с необходимым, проходит через арку к коробам, три раскрывает. В один вытрясает слизней размером с ладонь, в другой муравьёв с красиво скульптированным телом, в третий отсыпает белого порошка. Перевод рычага отправляет содержимое коробов, сшитых из хитиновых пластин, в клетку, реакция начинается незамедлительно. Регана так до сих пор и не разобралась: то ли дело в некоем усилителе, установленном саламандрами, то ли в метаболизме Жемчужины, когда воздействие оказывает и крупица, а узор меняется от края до края в несколько мгновений. Впрочем, интерес праздный, на скорость и безопасность телепортации эти вещи не влияют.

– Готов?
– спрашивает у Самшита в Эфире, где тот не старик, а шестирукий гигант.

– Бери в коготки, крылатая, - следует ответ, - неси через океан.

Перенести через Астрал из одной точки Эфира в другую проще простого, с Сущим сложнее, ибо конечный мир. Необходимо промежуточное звено, астрально-физический мост, и выход был найден: узор лабиринта. Основы лабиринтостроения, как и людской витамагии в целом, заложил великий Преор - не только волшебник, но и борец за свободу волшебства. Знал бы он, что теперь есть стандарт - маналит и эларий, теперь есть учёт, лабиринты вне описи подлежат уничтожению, как и маги, их создавшие. Наверное, когда-нибудь доберутся и до Жемчужины, но не скоро, ибо очень уж не похожа на стандартный лабиринт, совсем другой отпечаток в Астрале. По крайней мере, новая хозяйка острова Ноос на это надеялась.

Регана начинает заклинание, то тянется нитью света. От своего узора ведёт к узору Самшита, затем к лабиринту, от него снова к Самшиту, возвращается в свой узор. Структуры клетки подобны оркестру, Регана - дирижёру, рождают в единстве мелодию. Физическое тело Самшита как бы остаётся на месте, изменяются лишь координаты положения в пространстве и времени, и на приёмном диске он в той же позе, в какой находился до перемещения - сидит, скрестив по-южному ноги.

[2]

Самшит и Регана в её личном великом книгохранилище, расставляют кристаллы для игры в узор. Придумана эта забава всё тем же Преором, витамагом из витамагов, для витамагов же и предназначена, но можно и с некромантом сыграть, когда вариантов нет. Диск для игры вырезан из волшебного дерева, отполирован до желтизны, сеть игровых полей делит на дуги и квадраты. Десять кристаллов в линию со стороны Самшита, десять со стороны Реганы, у неё кристаллы в виде фигурок мехоморфов, у него - в виде боевых богомолов.

– Ай, да я, - спохватывается Самшит, - совсем забыл! Книгу же тебе для коллекции подыскал, весьма любопытный гримуар.

В деревянной ладони некроманта появляется оправленный в кость кристалл, протягивает.

– Мои благодарности, - Регана берёт осторожно, - и что бы я без тебя делала?

– Знамо что, - отзывается он с лёгкой улыбкой, - одичала.

На место расправы с живодревом Самшит пожелал взглянуть через Эфир, застыл на мгновение, скованный трансом. В отличие от витамагов, у некромантов транс не глубокий, передвигаться сразу на нескольких планах возможности нет. В округлых глазах Самшита жёлтый отблеск, лицо изрезано глубокими морщинами, редкие седые волосы собраны сзади в хвостик. Окинув взглядом его невысокую, но прямую фигуру, Регана в который раз поймала себя на мысли, что не только правая рука от локтя, но и весь он представляется вырезанным из дерева.

– Ай, красиво, - сказал некромант, вернувшись из транса, - ай, любопытно!

– Ты об эфирном теле этого выродка, или о том, каким образом я его уничтожила?

– И о том, милая, и о том. Кстати, в Ясене, этой столице живоделия, вывели новый вид страж-деревьев, тебе будет интересно узнать...

Лучшее произведение Зельды Лучистой, по мнению Самшита, элегия "Нежные ночи", она и звучит. Скрипнув деревянными пальцами, некромант передвигает кристалл, делает первый ход. На эфирном плане фигурку богомола накрывает серое облачко, превращает в прозрачную нить, нить раскрывает перед Реганой галерею образов. "Значит, издалека решил начать, старый плут, - думает она, - от самого, что называется, истока? Ну, что же, посмотрим..."

Заклинательница жизни и заклинатель смерти, узоры их переплёл четыре десятилетия назад проект "Изумрудная стрекоза". Предметом изучения была особая каста южан, шпионы-смертники, обладавшие способностью мгновенно умертвлять не только своё физическое тело, но и эфирное. Многих трудов стоило добыть смертников живыми, ещё больших - разгадать тайну их умения. Однако же, разгадали: умение даровал паразит, живущий в спинном мозге, активный лишь на астральном уровне, да и там способный прятаться до невероятного искусно. На физическом плане, при достаточном увеличении, паразит имел вид прозрачной нити, почему и назван был червём астральным нитевидным. Сейчас воспоминания, эмоции и мысли Реганы меняли узор на диске, но видеть это мог только Самшит - в том и состояла суть игры. Регана, в свою очередь, понимала: стоит допустить ошибку в плетении узора, и один или несколько её кристаллов обретут статус метаморфа-смертника.