Соболиная вершина

Моя теория заключалась в том, что Свенсон будет изредка появляться, захаживая в Куинси, словно он хозяин города, только чтобы вывести Веру из себя — мерзавец.

Пока его визиты были безобидными. Но я подозревал, что если Вера хоть немного выдаст, что у неё есть контакт с Кормаком, Свенсон станет более настойчивым. Возможно, он начнёт приходить к дому. Следить за ней.

Мы сделаем всё, чтобы не дать ему этого шанса.

Даже если это значит, что Вера будет общаться с отцом одними каракулями.

— Я не понимаю эту записку, — сказала Вера. — Что ты ему написал?

— Что собираюсь на тебе жениться.

Она дёрнулась у меня в руках, подняв голову.

— Ч-что?

Я вытащил из кармана кольцо, которое спрятал в коробке с игрушками Алли, и, взяв её руку, надел его на её безымянный палец.

— Это было мамино.

Рука Веры дрожала, пока она смотрела на кольцо с одиночным бриллиантом. Оно было не большим, не вычурным. Простой драгоценный камень на золотой оправе.

— Папа подарил ей новое кольцо на десятилетие их свадьбы. Когда я сказал, что собираюсь жениться на тебе, она отдала мне это. Она не обидится, если тебе не понравится...

— Оно мне нравится, — Вера повернулась в моих объятиях.

— Я люблю тебя, — сказал я, обрамляя её лицо руками и целуя в губы.

— Ты правда делаешь мне предложение?

— Здесь нет никаких вопросов, Персик. Мы женимся.

— И ты ещё называешь меня упрямой.

Я подмигнул.

— Тебе станет легче, если ты скажешь «да»?

— Это что-то значит, когда ты подмигиваешь?

Я подмигивал Вере уже много лет. Это что-то значило. Всегда.

— Как ты думаешь?

Её глаза сияли, когда она кинулась мне на шею. А потом склонилась ближе, её губы почти касались моих, и на лице играла улыбка.

— Думаю, это «да».

36. ВЕРА

Пять лет спустя...

— Фонарик взяла? — спросил папа.

Я подняла его вверх.

— Да.

— Пора возвращаться в лагерь. Уже стемнело.

— Хорошо, — я обняла его за плечи, с трудом прижавшись к нему из-за огромного живота. На восьмом месяце беременности даже объятия стали сложными. — Люблю тебя, папочка.

— И я тебя люблю, Вера. Никогда не забывай, как сильно я тебя люблю.

— Никогда, — тихо ответила я, ещё на секунду задержавшись в его объятиях, а потом отпустила.

За пять лет, прошедших с тех пор, как Матео и я нашли папу на Соболиной вершине, расставаться с ним легче не стало. Всегда оставался страх, что случится что-то, что разрушит наш хрупкий покой.

Может быть, агент Свенсон. Он приезжал в город каждый год, иногда дважды. Задавал вопросы, раздражал своим присутствием, но в остальном его визиты казались пустой тратой времени. К счастью, чаще всего он находил меня в кафе «Кофе у Иденов». Только дважды он приходил к нам домой, но каждое его внезапное вторжение заставляло нас быть начеку.

Папа держался ближе к своему дому в горах — своему «шале», как он называл его, потому что это звучало лучше, чем «лачуга». А я потом неделями оглядывалась через плечо.

Но со временем напряжение отпускало, и всё снова становилось как обычно. Папа приходил ко мне домой поздно ночью.

Сегодня нашим домом был трейлер, который Матео и я купили перед ежегодной семейной поездкой в кемпинг. Ни за что на свете я не легла бы спать на земле с таким животом. Мы выбрали место для лагеря недалеко от дома, чтобы, если начнутся роды, можно было быстро добраться до цивилизации. Поэтому папа пробрался вниз с гор, чтобы обнять меня.

Он стал навещать меня часто. По три раза в неделю, а на прошлой неделе приходил каждый день. Чем больше становился мой живот, тем чаще он появлялся.

Обычно мы сидели на качелях у костра и разговаривали часами. Я рассказывала ему о Матео и Алли. Он расспрашивал о моих занятиях в колледже. Когда я закончила последний курс этой весной, он вырезал из дерева академическую шапочку в подарок. А на праздник в честь будущего рождения ребёнка он принёс набор деревянных зверушек, каждая из которых была искусно вырезана, чтобы украсить детскую.

Мы редко говорили о моих сёстрах. Ещё реже — о маме. Хотя однажды он всё же рассказал, как они познакомились на самом деле. Я уже знала эту историю, но позволила ему рассказать её снова. Он признался, что мама боролась с зависимостью, и объяснил, как её трудное детство с родителями-алкоголиками привело к этому.

— Мы говорили о той ночи только один раз. Я рассказала ему то же самое, что и Матео. Я рыдала, вновь переживая этот кошмар. За каждую мою слезу папа проливал две.

Мне было важно, чтобы он знал: я не виню его за ту ночь. Но, что бы я ни говорила, он всегда будет нести этот груз вины. Поэтому мы держались безопасных тем — учебы, будущего, семьи Иденов.

Теперь я тоже была Иден. Через два месяца после помолвки мы поженились на небольшой церемонии на осеннем лугу на ранчо. Мое обручальное кольцо стало тесноватым из-за опухших пальцев, но я не снимала его с тех пор, как Матео надел его мне.

Вэнс вел меня по тропинке из диких трав к арке, украшенной цветами. На мне было платье с кружевным лифом и длинными рукавами. Спина была открыта, обнажая позвоночник и лопатки, а юбка мягко развевалась шелковым шлейфом.

Алли была моей цветочницей. На ней была пышная юбка из оранжевого фатина и белая кружевная блузка. Она прекрасно справилась с задачей, раскидывая лепестки на дорожке и наслаждаясь вниманием бабушек, дедушек, тетушек и дядюшек.

В конце дорожки она обернулась и громко крикнула: — Вперед, мамочка!

Спустя три месяца после нашей свадьбы я официально стала её мамой.

Бывали дни, когда всё это казалось нереальным, но потом я целовала Матео и тихо благодарила ангелов, которые помогли мне пройти этот путь. Которые сохранили мне жизнь. Ради того, чтобы я могла быть здесь, идти по лесной тропинке с фонариком, освещая путь к лагерю, полному смеха.

Все думали, что я ушла отдохнуть. Хотя уверена, что Вэнс догадывался, куда я на самом деле направилась.

Он встретил папу пару лет назад во время осеннего похода. Точнее, папа позволил Вэнсу себя увидеть. Мы мало говорили об этом. Секретность сохраняла безопасность местонахождения папы, и мы решили, что чем меньше разговоров, тем лучше. Но иногда я возвращалась домой и видела, что у нашего дома припаркован грузовик Вэнса, а его самого не было видно.

Когда я добралась до поляны, заставленной семью трейлерами — все уже поменяли палатки на что-то более комфортное, — я оглянулась через плечо.