Собрание сочинений. Том 2

4

Как страна моя, я в долгах. Придуряюсь. Кажусь беспечным. Одеваюсь, как вертопрах золотого обеспеченья. Я — в кусках, как и вся страна. Мои области расползаются. И душа моя раздана кому-то на трансплантацию. Я поставлю свечу за них, кто живет, за деньгу удавится. Ведь художник всегда должник, одновременно — заимодавец. Заяц ссудит мне до зимы свою сброшенную шкуру. На подвал наворую тьмы, твоим светом наштукатурю. Жизнь дается нам всем взаймы. Не признаемся, что горим. Кто нуждается — мы подсобим. Если мне так, то как же им, существуя на пару сотен? Выйдешь летом — ну что за look! Как растет в цене многократно росный ландышевый луг, не разменянный на караты! Выпал снег. Горше пик картежных скачут женщины, как грачи, чтоб невырытые картошки откопать, сохранив гроши. Смотрит в русском долготерпенье череда ракит на лугу. Перед ними в долгу теперь я?! Что за чушь! Но заснуть не смогу — снится ландышевый мне лоб бабки в стираном сарафане — не имея денег на гроб, похоронена в целлофане. ХОР: Шли мы из Епифании — выпивали — тропой зарастающей. Навстречу Он: «Неправильным курсом идете, товарищи! Один рубль идет по курсу «один к тридцати» (для купли). Деревья разевали дуплы. Кеннет Старр приделывал к каждому дуплу по капканчику. ПАРТИЯ ПИЛАТА № 6: Мы, как «Орбит», живем без сахара. Пересядь на телегу с «Опеля». Вымыть руки и душу затраханную — дайте мыльную оперу! ПАРТИЯ ВАРАВВЫ: Ну и нравы... Кота в холодильнике трупик найду и пару сосисок в холодном поту. Вы не правы. ИУДА: После Брежнева, скажу я, явный кризис поцелуя. МАГДАЛИНА: Жду, накрасясь. Клиент слинял. Жуткий Крайзис. Супер Стар. С Большим театром я завязал. По экономическим причинам. Перешел на червонцы. Но почему посредине нашей десятирублевки напечатано крупно «КРАСНОЯРСК»? И башенка местного Кремля, и плотина Красноярской ГЭС? Может быть, красноярский рубль уже отделился от москов-ского? И Красноярская Республика имеет свою армию, валюту, свой язык? Но что обозначает на их языке «десять рублей»? Я шел, насвистывая мелодию из «Жуткий Крайзис». Вдруг штаны мои промокли. Внезапно из плотины ГЭС пустили воду. Ты меня высушивала и утешала. «МЕНЯЮ КООПЕРАТИВНУЮ КУПЮРУ «ОТ КУТЮР», В ЦЕНТРЕ, НА ЗЕЛЕНУЮ В КУРСКОЙ ОБЛАСТИ ПО ЛЮБОМУ КУРСУ. ВОЗМОЖНА АНТРЕСОЛЬ». В городе появилась соль. Все плакали. Ресницы заиндевели. Начались морозы. По радио гоняли песню «Ассольвейг». Шел крепкий посол Прибалтики. В банках и бочках. «Да посоль ты...» «Соль — соль — соль — соль», — играли скрипочки. Все концерты были сольные. Некоторые — малосольные. Но что бы они ни играли, они всегда играли мелодию из «Жуткий Крайзис Купюр». Эмиссия листопада чеканки лавры Печерской. Эмиссия чистогана небесного обеспеченья... Действительность неподсудна. Я жизнь не переабсурдил. (Я сам, написав рок-оперу, от ужаса посинел). Вяжите, зовите опера! Я — главный эмиссионер. Печатаемые строки тебе не принадлежат. Повсюду знак: «Осторожно! Эмиссия. Листопад».

5

Песня Иуды

Иуда — аудио!.. Дезинформацию не исправите. Не предавал я Господня Сына. Меня повесили на осине. И бесы праздновали повсюду иды Иуды. А аудитор сдавал посуду. Я ваши души сосу улиткою, вроде глиста. Как Кеннет Старр любил Билла Клинтона, так я, отверженный, люблю Христа! Бог не ошибся. Он мной воспитывал. Он муки вместе со мной испытывал. Не брал я ссуды. Аудитории нужно чудо. А показательному процессу нужен Иуда. Роли известны. Паскуды в «Ауди». Иуда — в ауте. Но разлюбить Его вы не заставите. Харкает кровью рябина в августе. Вою в Саудовской пустыне памяти. Иуда — аудио... А Кеннет Страус откапывал яйца в пустыне Интернета. В Интернет перешел журнал «Пушкин». Нет работы. Все кабинеты отвечают: «НЕТ — НЕТ — НЕТНЕТНЕТ», словно определенный артикль THE. «Не тот это город и полночь не та». Неталла Борисовна просит миллион неталых роз. Нетанки атакуют Белый дом. Нетармия ловила дезертиров. Нева текла, как нетеневая экономика. «Нет любви», — бормотал Кеннет. «А на нетральной полосе», — пели с нетого света. Мы — бомбы, начиненные нетроглицерином.

6

ХОР: Съел капусту. Суп не стал. Ну и козел ты, Супер Стар! КОЗЕЛ (с интонацией революцифера): С рублевого Владивостока до пятисотки Соловков оплата более жестока, чем полагает острослов. Деньга — первопричина Кризиса: купюры русские суммируй — получится ЧИСЛО АНТИХРИСТА. Господь, спаси нас и помилуй! «Пятьсот» плюс «Сотня» плюс «Полсотни» плюс «пять» плюс «десять» плюс «один» — их сумма пахнет преисподней. За них мы душу продадим.

7

В иллюзии листопада ты где-то шуршишь по саду. Как зебра, вся полосата от лунного серебра. Тебе ничего не надо. Шикарно шуршать по саду, гуляющие нервы в ночной пучок соберя. Лягушки Аристофана бормочут из листопада. Лист в пятнах от «Мукузани» шуршит, как лаваш, лаваш... В душе идет девальвация — ни славы, ни козней НАТО, ни Праги с площадью Вацлава — слова, слова, слова. А может, и не по саду, шуршишь лучом по фасаду, обвал свободного времени, обрыдло лежать ничком. А может быть, забеременеть? или сменить прическу? А ну вас, пошли вы на фиг! Не надобно ничего. Задерживается зарплата. Друзья свистят с эстакады. Христианская интифада камнями бьет своего. Тебе ничего не надо. Тебе ничего не надо. Тебе ничего не надо, кроме любви — ничего.

8

Все ничего — успокойся. Не нагружай чело. В мире, летящем косо, все ничего. Перед твоей любовью все — ничего. Видишь, за изголовьем очень черно. Ангел хихикает гаденько. Молимся за него. Что нам деньга-деньга-деньга? Все ничего. Все на рубашке вишни — все ничего, все обещанья Всевышнего — все ничего. Корчи Держав в геенне, чмокающиеся чмо. Перед Твоим мгновеньем все — ничего. Я — олигарх Безденежья, беличье колесо. Бог мне шепнул во всенощной, что Ничего — это все. Всех четвергов и пятниц дым кочергой, и гениальных пьяниц блеск речевой. В спешке сегодняшней гоночной жить всего ничего. Люблю в темноте иконочной земляничники ночничок. Женские абрикосы. Первый концерт Чайко... Все у нас. Успокойся. Все — ничего. Ни предпоследней станции. Ни НЛО. Все, что от нас останется. Все — ничего.

9

Кеннет Старр, вуайерист и нравственник, читал сонник. «СОННИК» — «СОННИК — СОННИКСОН — НИКСОН» — с удовольствием повторял. Вторая строка ему не понравилась: «строкастрокастроКАСТРОкастрокастрока...» Далее следовало нечто непонятное: почему-то магнитно соединились слова: «ГРИН ПИСДЕЦИБЕЛЛЫ». Старр заволновался и полез за русским словарем. ХОР: Кто купировал Луку? Супер Крайзис на слуху. ХОР ПРЕССЫ: «Кеннет Старр получил лестное приглашение от американ-ского порнографического журнала» («Нью-Йорк Таймс», август 1998 г.) «Андрей Вознесенский попал в долговую яму» («МК», 21.09.98) «Андрей Вознесенский купил виллу на Багамах» (НТВ, 16.04.98 ) «Андрей Вознесенский вместе со Шварценеггером и Брюсом Уиллисом избран во Всемирную Лигу удачи» («Комс. правда», сентябрь 1997 г.) «Вошел луноликий Андрюша Вознесенский. Акт соития произошел прямо на сцене» («Караван историй», август 1998 г.) «На квартире на Котельнической набережной был произведен обыск. Искали порнографическую ненаписанную поэму Вознесенского «Царь Никита». Нашли и конфисковали 47 рублей». («Независимая газета», февраль 1999 г.). «ТРУД СОЗДАЛ ИЗ ЧЕЛОВЕКА ОБЕЗЬЯНУ. НЕТРУД СОЗДАЛ БЛАЖЕННОГО АВГУСТИНА».

Партия Артемия Троицкого

Птички Божьи не сеют, не пашут, а клюют, что Господь послал. Спаси кроны и женщин падших, Супер Стар! Бей мозги, как орехи грецкие! В океане всеобщей лжи и вожди, и интеллигенция — все бомжи. Утверждаю я, что есть выход! Или же наоборот. Вы хоть подпишитесь на свой народ. СВ. АНДРЕЙ: Меня мучает идея: может, XXI век к двум крестам св. Андрея присоседит минарет? ПРИЗРАК: Ноу-хау? Ноу хау? Да... хау! ФОМА: Клонированные головоногие — явный кризис экологии. ХОР: Всюду Кризис Супер Стар. Крысы побегли в астрал.

Эпилог

Из лягушек черных дождь — душ, душ, душ, душ... — Что еще от неба ждешь? — Жду, жду, жду. Жду-с. Душ из треугольных груш, из всего, что ни скажу. Пляшут лупы луж, луж, отражая лжу, лжу. Тебя жалит лжа, лжа. С неба льется ржа, ржа. Тебя мучит жар, жар. «Жар чего?» — спросил Кен Старр. Барабанят трупы градом и прыжки самоубийц. Не швыряй ты в нас, торнадо, табуретки, как кубист! Тебе дождик надо, надо. Встань под душ. И отрубись. Дождь из женщин, из лимонов, душ иллюзий, как Лелюш. Тушь с твоих ресниц соленых по щеке ползет, как туз. Закрываются журналы. Фирмы хлопают дверьми. Безработною ты стала, мисс СМИ. Как? Наверное, по пьянке с неба в гости рухнул к нам кризис банка, банкабанка, как подраненный кабан. Что ему твои вазоны? Чувства, что воспел Назон? Зона, зона, зоназона блещет лагерным ножом. Дождь из крыс и из мышей — с крыши — шейм, шейм, шейм, желтый и сухой, как дуст... Не принимаем этот душ! Притяжение нарушу. Мозг померк. Как фейерверк, поверну головку душа снизу — вверх! Боже мой! Все понеслось. Фантастика. Мощные струи дождя перевернулись и били в небо, как фонтаны. Сильные шланги, сбивая ангелов, обмывали тучи, как садовники кроны. Все твои жабы понеслись вверх по струйкам, как грибы на ниточках. Труп стремительно карабкался в рай, как матрос по канату. Паучок печали умчался вверх. Грезили гейзеры. Мысли людей устремились в небо из затылков, как из головок душа со слабым напором. Они не достигали высоты, но сияли, как хрустальные маленькие коронки. Коровы, мыча, мчались обратно в тучи, как в грузовом стеклянном лифте. Кен Старр уносился к своему порнографическому журналу. «Как будто струйки биде, — кивнул он на фонтанчики. — А где же Прекрасная дама? Ах, это же Луна...» Но подглядеть ему не удалось. Все покрылось тенью затмения. Или это мне померещилось? Но сам Князь тьмы. Кайзер Крайзиса, венценосный Кабан, подобно дирижаблю, уплывал в свои родные болота. Появилась надежда работы. Этот душ нам подходит! Принимаем этот душ! В разрывах туч ночное небо сияло, как звездное платье Моники. Принимаем антидождь. Принимаем этот душ. Где ж простынка?! Ты идешь?! жду, жду, жду. Жду-с. ХОР: Кто упер мой пьедестал? Жуткий Крайзис Супер Стар.

Прощальная песня Магдалины

Ты меня оставил безработною. Ты меня оставил. Ночи безработные, ноги безработные, душу безабортную. Имя мое бардами заболтано. Ты меня ославил. Мне Писаний всех, с Тобой не сходных, ближе Павел. «Труд, — учили нас, — любой почетен». Ты сказал мне: «Грех». Я Тебе дала пощечин. И заплакала при всех. Понимала Тебя — плакала, не умела записать. Наизусть шептала Павла — не умела прочитать. Шли солдаты, лапав, лапавлапав. Павла помнила глаза. Савла, Савла, Савла из сатрапов помнила власа. Под горой Иерусалима плачущий застыл, как объятье Магдалины, белый монастырь. Мою душу с неба тянет до земной черты, где Тебя обмыла тайно. Вижу все — как Ты, балансируя меж скопищ непонятных сил, тихо, как канатоходец, в небо уходил. ХОР: Мир на грани. Вот сорвется! Кризис жмет. Но неспроста балансирующие канатоходцы повторяют движенье Христа. 1999

Последние семь слов Христа

Поэма

Вступление

Нам предзакатный ад загадан. Мат оскверняет нам уста. Повторим тайно, вслед за Гайдном, последние семь слов Христа. Пасхальное вино разлейте! Нас посещают неспроста перед кончиною столетья прощальные семь нот Христа. Не «Seven up» нас воскресили. В нас инвестирует, искрясь, распятая моя Россия the seven last words of Christ. Пройдут года. Мой ум затмится. Спадет харизма воровства. Темницы распахнет Седмица — последние семь снов Христа. Он больше не сказал ни звука. Его посредник — Красота. Душа по имени Разлука — последнее из слов Христа.

I

Мои Палестины дымятся дыбом. Абсурдный кругом театр. Боже, прости им, ибо не ведают, что творят. Будущий схимник, слезясь от гриппа, изобрел водородный заряд. Отче, прости им, ибо не ведают, что творят. На общей простынке в трехспальном клипе стало тесно троим. Боже, прости нам, ибо не ведаем, что творим. Джентльмены фригидны. После «Смирновской» дамам невмоготу. Father, forgive them, for they know not what they do. Тусовок люблю разодетый вздор, как полюбил христиан Диор. Наш творческий поиск неутомим, ибо не ведаем, что творим. Медведь воспитывает Пустынника. Клонируют дьяволят. Пробирку медик нес на крестины. Медведают, что творят. А в сердце бои между Духом и био — не сладишь с сердцем своим, ибо ибоибоибоибоибоибо не ведаем, что творим. В нынешнем августе крестообразно встанут планеты в ряд. Простишь, когда сами рабы соблазна Апокалипсис сотворят? Идет простывшая Магдалина, нимфетка, сквозь снегопад. Нет окаянного кокаина! Не ведают, что творят. Постыдные толпы вопят до хрипа, но снова не Тот распят. Боже, прости им, ибо не ведают, что творят. И телевизор, как вещая рыба, транслирует все подряд.