Собрание сочинений. Том 44

• — Вильгельм I. Ред. •* Намек на королеву Викторию. Ред.

530

ПРИЛОЖЕНИЯ

рой английское правительство признало Наполеона, Гладстон морочил им голову, передернув даты и смешав признание Наполеона Пальмерстоном после государственного переворота с признанием его правительством Дерби после плебисцита. Он сказал рабочим, что сделал максимум возможного, и поставил себе в заслугу сохранение дипломатических отношений с Францией. Он мог бы в этом вопросе пойти так же далеко, как Америка: Утверждая, что Англия может применять за границей только моральную силу, его коллеги Брус, Лоу, Кардуэлл тем самым выступали враждебно против Республики. Единственное место, где Англия может применять физическую силу, — это Ирландия. К тому же немецкой прессе приказали поносить Англию за то, что она продает французам различные припасы. Когда Бернсторф потребовал от Гранрилла объяснений, тот уклонился и заявил, что расследует это дело, а затем выяснилось, что все было правомерно и законно. Он знал это и раньше, но не осме-лился сказать. Затем британское правительство по настоянию Бернсторфа конфисковало французский кабель, что впоследствии английский судья объявил незаконным. После капитуляции Меца Россия решила, что настало время принять уча¬стие в событиях, и денонсировала Парижский трактат. Немед¬ленно после этого был денонсирован Люксембургский до”-говор, и Румыния водворилась в Дунайских княжествах *. Все это были выпады против Англии. А что сделал Гладстон? Он отправил специального посла к Бисмарку, чтобы прокон¬сультироваться. Бисмарк посоветовал созвать конференцию в Лондоне, но даже Гладстон почувствовал, что без Франции этого не стоит делать, потому что без Франции страны, денон¬сировавшие договор, будут в большинстве. Но Францию нельзя было допустить, не прианав Республику, и поэтому Бисмарк должен был помешать этому признанию. Когда Оберон Герберт сделал об этом эапрос Гладстону в палате общин, тот снова хитрил, подтасовывал факты и отвергал самые важные из них. Святоши всегда много грешат. Из Синей книги видно, что, когда английское правительство просило паспорт для Фавра, Бисмарк ответил, что Франция недееспособна в международном отношении и, пока это не будет устранено, бесполезно прини¬мать какие-либо шаги для допущения ее на конференцию. Непризнание Французской республики было средством изоли¬ровать английское правительство.

* В записи неточность: в газетном отчете в «Eastern Post» 19 февраля 1871 г. ето место изложено следующим образом: «Сразу же последовали денонсация Люксембург¬ского договора и пункты соглашения между Бисмарком и румынским князем, касаю¬щиеся Дунайских княжеств». Рев.

ПРИЛОЖЕНИЯ

531

21 февраля 1871 г.

Гражданин Маркс затем обращает внимание Совета на неряшливое составление отчета о его речи в «Eastern Post». Если бы его имя в отчете не было переврано, он счел бы своим долгом написать редактору. В отчете говорится, что «с момента провозглашения Республики все во Франции стали восторжен¬ными республиканцами, но признания не последовало, и насту¬пила реакция». Это сущий вздор. Напротив, он указывал, что Республика была признана Италией, Швейцарией, Испанией, Бельгией и другими странами и что энтузиазм народа был так велик, что .противники Республики вынуждены были прики¬нуться ее сторонниками; в частности, он упомянул о том, что судья Верховного суда в Блуа изображал из себя республи¬канца. Далее в отчете говорится, что «буржуазия не была заин¬тересована в том, чтобы содействовать успеху Республики, она хорошо знала, что рано или поздно Республика вынуждена будет заняться социальным вопросом». Это совершенно отлично от того, что им было сказано, а именно, что Республика должна стать социалистической. Затем в отчете следует: «никто из сто¬ронников войны не доказал, что признание Республики яв¬ляется первым и самым необходимым условием», тогда как должно быть «не первым условием».

Что касается его замечаний на выступления других орато¬ров, то автор отчета не потрудился указать, кто именно гово¬рил, так что трудно разобрать, кто что сказал. Приписанное ему замечание о гражданине Коне равносильно оскорблению. Далее в отчете говорится, что «именно отсутствие монарха воодушевило народ», а он ясно сказал: «отсутствие монархии», что далеко не одно и то же. Сам черт не разберет такие отчеты. Далее утверждается, что Англия применяет «больше [more] силы» за границей, — это явная опечатка, должно быть «мо¬ральную [moral] силу».

Далее в отчете Бисмарку приписываются слова, будто фран¬цузы не признали этого правительства, и говорится, что с его стороны было верхом наглости рассуждать о том, какое прави¬тельство признают французы. И вместе с тем ни слова не ска¬зано об его, Маркса, заявлении, что все во Франции признали правительство и повинуются ему, а со стороны Бисмарка было верхом наглости утверждать обратное.

В отчете сообщается также, что допущение Франции на конференцию было бы равносильно ее признанию. Это замечание принадлежит наемному писаке, а не ему (Марксу); вывод же совершенно извращен: правительство было недееспособно в меж-

532

ПРИЛОЖЕНИЯ

дународном смысле именно потому, что оно не было признано. К тому же отчет расходится с протоколом. Подобные отчеты могут только принести вред, и если еще что-нибудь в этом роде будет напечатано, он потребует, чтобы отчеты больше не публиковались.

7 марта 1871 г.

Затем гражданин Маркс возвращается к вопросу о Парижской декларации. Он заявляет, что если английский рабочий класс не скажет своего слова, то эту декларацию могут включить в какой-нибудь договор в качестве отдельной статьи; английский народ не должен быть обезоружен в своей внешней политике; не теряя времени, надо было бы учредить английский комитет. Для морской державы единственный способ ведения войны заключается в действиях против внешней торговли не-приятеля. Америка не присоединилась к Парижской деклара¬ции, но французы соблюдали ее, и именно поэтому французский флот сделал так мало. Теперь подбивают Голландию, чтобы она предложила включить в договор в качестве составной его части то, что прежде было только декларацией. На море могут быть уничтожены только товары, а в сухопутной войне уни¬чтожается значительная часть основного капитала, например, мосты, здания и т. д., для восстановления которых требуются годы. Каперские свидетельства — другое дело: каперы — это франтиреры морей. Правящий класс Англии упустил пози¬ции, обеспечивавшие национальную оборону извне; в такой момент, когда Франция обессилена, Англия выступает как пред-ставительница Западной Европы; английский рабочий класс должен будет вернуть эти позиции.

14 марта 1871 г.

Затем гражданин Маркс возобновляет прерванные пре-ния. Он говорит, что чрезвычайно важно найти силу, которая противостояла бы военным державам континента. Эти державы снова выступают в роли Священного союза, и Англия — единственная держава, способная противостоять им, но только при условии, что она вернет себе свои права на морях. Конфиска¬ция товаров, перевозимых на нейтральных судах, подорвала бы через несколько недель внешнюю торговлю континенталь¬ных держав, и тогда германская буржуазия стала бы гораздо менее воинственной, чем была в последнее время. Этот способ военных действий более гуманен, чем обычное ведение войны.

ПРИЛОЖЕНИЯ

533

Парижской декларацией сухопутные державы фактически ска¬зали Англии: ты должна воевать по-нашему, а не по-своему. Было много возражений против каперов, но каперы не хуже франтиреров, к тому же каперство требует меньшего вмеша¬тельства правительственной власти. Когда Батлер агитировал за войну против Англии, говорили, что Америка не может ве¬сти войну без флота, на что Батлер возразил: нам не нужно флота, требуются только каперы. Нынешним правителям Анг¬лии безразлично, располагают ли они этой силой или нет, но они не всегда будут править страной; необходимо, чтобы ан¬глийский народ имел в своих руках силу, которую он мог бы использовать в защиту народов континента. Стюарт Милль был в свое время сторонником Парижской декларации, но, ознакомившись с некоторыми присланными ему документами, стал высказываться против нее. Весь ход Черноморской кон¬ференции был направлен на то, чтобы добиться утверждения этой декларации. Она до сих пор была признана только в част¬ном порядке Пальмерстоном и Кларендоном, но теперь, по-видимому, декларация включена в подписанный вчера протокол соглашений.

Гражданин Энгельс заявляет, что не находит нужным говорить пространно, так как гражданин Уэстон, на замеча¬ния которого он хотел бы возразить, отсутствует. Что касается Парижской декларации, то гражданин Маркс уже подчерк¬нул, что это было лишь частное соглашение. Она не была апро¬бирована ни отдельным государственным деятелем, ни парла¬ментом, никто не объявлял ее обязательной. В 1862 г Корну¬олл Льюис объявил ее необязательной. В 1867 г. нынешний лорд Дерби в ответ на запрос Стюарта Милля заявил, что она только в известной мере обязательна, но что интересы самообо¬роны важнее любых обязательств. Декларация не была никогда ратифицирована, и ее значение основывается только на частном письме одного министра. Она никого не связывает. Это явствует из того, что при каждой войне воюющие державы принимали на себя определенные обязательства специальным соглашением. Но конференция подписала протокол о том, что отныне до¬говоры и соглашения считаются обязательными до тех пор, пока их не отменят с общего согласия. Война между Францией и Германией доказала, что современные крепости недостаточно защищены от артиллерийского обстрела и что от вынесенных вперед фортов может зависеть спасение самих крепостей; неко¬торое количество фортов предполагается строить в Польше. Россия продолжает вооружаться с неутомимым усердием, ее вооруженные силы почти приведены в боевую готовность. Орга-534 ПРИЛОЖЕНИЯ

низуются телеграфные и санитарные отряды. На английском рынке уже полностью размещен русский заем на сумму 12 миллионов фунтов стерлингов. Это, вероятно, последние английские деньги, которые получит Россия. До конца лета может вспыхнуть война — дело как будто не идет к миру. Касаясь отдельных выступлений в прениях, Энгельс замечает, что разногласия вызвал только один пункт: достаточно ли было бы одной английской армии для вооруженного вмешательства. Сильных выражений, о которых говорил гражданин Уэстон, он, Энгельс, не употреблял. Затем Энгельс еще раз доказы¬вает, что англичане могут выставить армию не более чем в 30 ты¬сяч человек; единственный раз, в сражении при Альме, участ¬вовали 33 тысячи англичан, но потом за все время Крымской войны они уже ни разу не смогли снова достигнуть этой цифры. Это соответствует одному прусскому армейскому корпусу, и нелепо предполагать, что такая армия могла бы перетянуть чашу весов. Англичане никому не уступают в храбрости; лич¬ная храбрость встречается в каждой стране, однако качества у бойцов разные и различно проявляются. Одни лучше под¬ходят для нападения, другие — для обороны. Ирландцы неза¬менимы для легкой пехоты, англичане — для… * но англий¬ское командование использует англичан как ирландцев, а ир¬ландцев как англичан. Английская система военного обуче¬ния столь несовершенна и устарела, что до нынешней войны солдаты в Олдершоте даже не проходили службы сторожевого охранения. Здесь говорили, что 100 тысяч англичан не дали бы запереть себя в Париже. Но как могли бы солдаты, вроде наших волонтеров, воспрепятствовать этому? У французов было вполне достаточно таких солдат, и если бы 400 тысяч англичан-волон¬теров оказались запертыми так же, как французы в Па¬риже, под командованием таких же самонадеянных болванов и предателей, то они действовали бы так же, как и фран¬цузы.

В заключение он говорит, что Англия не может вести войну на равных условиях с континентальными державами, да этого и не следует желать. Английский солдат обходится в 100 фун¬тов стерлингов в год, а прусский — только в 30 фунтов. Поэтому Пруссия в состоянии на те же деньги содержать втрое больше солдат, чем Англия, так что последняя совсем не может соперничать с сухопутными державами и, надо надеяться, никогда и не попытается это делать.

* В записи пропуск, и печатном отчете о заседании далее идут слова: «тяжелой пехоты». Ред.

ПРИЛОЖЕНИЙ 535

Первый и второй пункты предложения, выдвинутого в на-чале прений, сняты. Единогласно принимается третий пункт, гласящий:

Англия неспособна не только эффективно вмешиваться в события, происходящие на европейском континенте, но и не мо-жет защищать себя от милитаристских монархий континентальной Европы, пока она не вернет себе свободу использовать свою действительную военную силу, то есть свой морской флот, а это она может сделать, только денонсировав Парижскую декларацию.