Собрание сочинений. Том 45
Шрифт:
Скин цитирует замечание одного английского офицера инженерной службы в горной Шотландии, сделанное около 1730 года: «Они (горцы) делятся па племена, или кланы под властью глав, или вождей {chiefs, or chieftains}, а каждый клан снова делится на ветви, отходящие от основного ствола, которые возглавляются своими вождями. Эти ветви подразделяются на меньшие ветви из 50—60 человек, которые ведут свое происхождение от соб¬ственных вождей». (Скин: «Highlanders», т. I, стр. 156). Сходное с тем, что описывает Дэвис, происходит в индусской объединенной семье в случае смерти одного из ее членов (стр. 187). Там, в частности, все имущество
14 М. и Э., т. 45
396
К. МАРКС
собирается
(но прежде это происходило также еще при жизни)
последнего держателя завладевают его имуществом при исключении всех остальных, а права той части общины, которая не входит в семью, сокращаются до права вето на продажу или права коптроля за способом возделывания» (стр. 189).
То, что в отчете Дзвпса (см. выше) кажется противоречащим Орегонским законам, в том числе и «Корус Вескна» (в котором рассматриваются права на земли племени) — это то, что ему кроме правила танистри известно еще только правило «гавелкннда», в то время как в брегонских законах содержатся другие (не племенные или родовые) виды «собственности», исключающие «септ». Д-р Салливен во Введении («Brebon Laws»), стр. CLXX говорит: «Согласно ирландскому обычаю, собственность пере¬ходила сперва только к наследникам покойного по мужской линии, каж-дый из сыновей получал равную долю… Однако в конечном итоге дочери получили право наследовать все, если не было сыновей». (Это аналогично гавелкинду Кента). «Корус Вескна» подразумевает, что при определенных обстоятельствах земля может отчуждаться постоянно, по крайней мере в пользу церкви (стр. 191). Возможно, что в определенное время ирландский гавелкинд (в строгом смысле раздел внутри септа земли умершего), современный гавелкинд, известный в Кенте, а также многие формы наследова¬ния, промежуточные между атими двумя, сосуществовали в Ирландии. Авторы, брегоны в качестве юристов и друзей церкви
[добавляет в своей елейной пекснифовской манере уютный Мейн: и (может быть) в качестве доброжелателей своей страны/]
обнаруживают очень сильное пристрастие к наследованию собственности индивидуальными семьями (стр. 193). Постоянно в Ирландии и в горной Шотландии встречалось, что вождь помимо домена, принадлежавшего ему по должности, имел большое поместье, которое он держал по праву того, что английские юристы называют низшим держанием. В летописях зарегистрировано два примера, когда два крупных ирландских вождя распределяли такие имения среди своих родичей. В XIV столетии Коннор Мор О1Врайен передал основную часть имения различным семьям септа, состоявшего из его родственников
(следовательно рода),
оставив себе только 1/2 от одной трети, т. е. х/6, а эту 1/в разделил между своими тремя сыновьями, сохранив себе только ренту. В конце XV столетия Доног О’Брайен, сын Врайена Даффа, сына Коннора, короля То-монда, разделил всю свою землю между своими 11 сыновьями, сохранив
* — не поголовно, а в соответствии со старшипствои в роде. Рев.
КОНСПЕКТ КНИГИ Г. МЕЙПА «ЛЕКЦИИ ПО ИСТОРИИ ИНСТИТУТОВ» 397
ва собой только дом с прилегающей усадьбой. Эти два случая разделены столетием. В первом случае земля оставалась нераздельной в течение ряда поколений, во втором она периодически переделялась. Коннор Мор О’Брайен распределил наследство септа, Доног О’Брайен — наследство семьи. — (Валланси: «Collectanea de Rebus Hibernicis», т. I, стр. 264, 265.
Сравни Хаверти. Мейн использует писавших до него ирландских авторов, не называя их).
Коннор Мор О’Ьрайон, по-видимому, (!) обращал внимание на различные stirpes или стволы {stocks},
на которые разветвляется род; соответствует тому, что Дэвис говорит относительно раздела выморочной доли между членами септа «« соответствии с ах старшинством». В наи¬более архаической форме объединенной семьи(следовало бы сказать рода)
и в институте, который из пее вырос, в сельской общине, {имеют место} эти распределения per capita, а впоследствии распределения per stirpes, где обращается особое внимание на линии, на которые разделились потомки родоначальника объединенной семьи
(читай рода),
и за ними закрепляются раздельные права. Накопец, и сами ветви выходят из своего рода раковины, образованной объединенной семьей
(родом),
доля имущества каждого теперь периодически переделяется
(этот переход к периодическому равному переделу Мейн не объясняет)
и распределяется среди его прямых потомков после его смерти. В этот момент учреждается собственность в ее современной форме. Но объединен¬ная семья не полностью лишается влияния на наследование.
[Этим пикоим образом не учреждается «собственность в ее современной форме»: сравни, например, русские общины]
Если нет прямых наследников, то именно правила объединенной семьи определяют и теперь еще получение наследства. Наследование по боковой линии, если родство дальнее, происходит в более примитивной форме — per capita, если наследники являются близкими родственниками… per stirpes (стр. 194—196).
Раздел при жизни, который имеет место у обоих вождей, производится также в индусской объединенной семье; также и Лаэрт в «Одиссее», когда старый вождь совершенно одряхлел, расстался со своей властью и сохранил лишь часть имущества, которым управлял; взамен «более бедный полноправный член племени {freeman}» становился «старшим» пенсионе-ром племени, о котором так часто упоминают в трактатах (брегонов) (стр. 196).
[Это современный предрассудок рассматривать возникший из наследования по завещанию посмертный раздел как нечто
14*
398
К. МАРКС
специфическое. Например, собственность на землю, общая даже после превращения в частное владение семьи, а именно общая собственность семьи, в которой каждый имеет свою идеальную долю, остается таковой и после смерти {главы семьи}, все рав¬но — продолжает ли семья жить вместе, или она фактически делится. Отсюда следует, что раздел, если этого хочет глава семьи (или как в индусской объединенной семье избираемый или наследственный представитель семьи, когда его вынуждают к этому сонаследники), производится при его жизни. Насколько ошибочно представление Мейна, который рассматривает частную семью в Индии, в той форме, в какой она там существует — и, в частности, больше в городах, чем в сельской местности, и скорее у тех, кто получает земельную ренту, чем у действительно работающих членов сельской общины — как основу, из которой развиваются септ и клан и т. д., видно также из следующей фразы. После того как он сказал, что
«право распределять наследство, которым обладали кельтские вожди», по существу являлось тем же институтом, который закрепляет «Митакшара» за «индусским отцом», он продолжает: «Это часть прерогативы.
(ослиное выражение, обозначающее родовые и племенные отношения),
принадлежащей представителю самой чистой крови в объединенной семье. Но по мере того как объединенная семья, септ, или клан становятся более искусственными, право распределения имеет тенденцию все более выглядеть как просто административная власть» (стр. 196, 197).
Дело обстоит как раз наоборот. Для Мейна, который несмотря ни на что, не может выкинуть из головы английскую частную семью, эта совершенно естественная функция вождя рода и далее племени, разумеется, именно потому, что он является его вождем (и теоретически всегда «избираемым»), представляется «искусственной» и «просто административной властью», в то время как произвол современного pater familias * как раз и является «искусственным», как и сама частная семья, с архаической точки зрения.]