Собрание сочинений. Том 45

Кто все это оплачивает и как это становится возможным, об этом: ни слова. Достаточно отметить одно желание (стр. 125).

Пауперизм, выразитель нарушения экономического закона, поглощает также и богача. — В силу ненасытной жадности к деньгам и наслаждениям «пауперизм полностью им (богачом) завладевает, толкает его па рискован-ные предприятия, на азартные спекуляции, па игру и мошенничества, а в конечном счете мстит ему позорнейшим разорением за неумеренность, аа попрание справедливости п законов природы» (стр. 129).

Без этой всепожирающей жадности богача пе обойтись, не будь ее, нельзя вывести войну из пауперизма.

И тут же вслед, в главе 4, на стр. 133, этот субъект имеет бесстыдство заявлять следующее:

«То, что общественный недуг… оказывает прямое влияние на правительства, не нуждается, по-видимому, в доказательствах после целого ряда таких революций, как революции 1780, 1799, 1814, 1830, 1848, 1851 годов.

I Несомненно, идеи сыграли здесь свою роль; по каково значение идей?

| Что они выражают? — Интересы. Что именно определило созыв Генераль-ных штатов? — Дефицит. Для чего Учредительное собрание установило конституциопнуго монархию, как не для того, чтобы оградить себя от высоких налогов, взимаемых без согласия. Что такое гражданское устройство духовенства? —Экспроприация. Что такое реформа 4 августа? —Отня-тие имущества. Итак, первопричина революции — пауперизм. Со времеп ухода римского народа на Свягцепную гору до письма Наполеона III к его будущему министру Фульду о свободе торговли 84 — все изменения — политические, экономические, религиозные… могут быть сведены к еди¬ной формуле: защита трудящихся масс от эксплуатации их паразитами и обеспечение минимального дохода» (стр. 134).

Это место приводится им для объяснения,

почему в каждой революции содержится Революция как таковая.

Написано Ф. Энгельсом в J873 г. Печатается по рукописи

Впервые опубликовано па русском языке Перевод с fl5pom}{/3CKoeo и немецкого

в «Архиве Маркса и Энгельса», т. X, 1948 г.

[ 115

Ф. ЭНГЕЛЬС

РЕСПУБЛИКА В ИСПАНИИ 85

Трудно сказать, которая из двух — монархия или респуб¬лика — больше опустилась за последние три года. Монархия — по крайней море на европейском континенте — повсюду все быстрее и быстрее переходит в свою последнюю форму — цезаризм. Мнимый конституционализм с всеобщим избирательным правом, непомерно разросшаяся армия, как опора правительства, подкуп и взятка, как главные способы управления, обога-щение путем коррупции и надувательства, как единственная цель правительства, повсюду неотвратимо заступают место всех тех прекрасных конституционных гарантий, того искусственного равновесия властей, о которых наши буржуа мечтали в идиллические времена Луи-Филиппа, когда даже самые продаж-ные люди были еще ангелами невинности по сравнению с «велики¬ми мужами» нашего времени. Как буржуазия с каждым днем все больше теряет характер класса, в течение определенного времени безусловно необходимого для общественного организма, отбра¬сывает свои специфические социальные функции и превращается в настоящую шайку мошенников, так и ее государство превра¬щается в организацию для охраны не производства, а открытого воровства продуктов производства. Это государство не только несет в себе свое собственное осуждение, оно уже было осуж¬дено историей в лице Луи-Наполеона. Но оно в то же время является последней возможной формой монархии. Все другие формы монархии износились и устарели. После этого государ¬ства, как государственная форма, возможна только республика.

Но с республикой дело обстоит не лучше. С 17.89 по 1869 г. она была идеалом восторженных борцов за свободу, идеалом,

116

Ф. ЭНГЕЛЬС

к которому всегда стремились, которого добивались тяжелой кровавой борьбой и который, едва будучи достигнут, каждый раз снова ускользал. После того как одному прусскому королю * удалось создать некую французскую республику, все это пере-менилось. С 1870 г. — и’это является прогрессом — республики создаются уже не республиканцами (ибо нет больше чистых республиканцев), а роялистами, отчаявшимися в монархии. Монархически настроенные буржуа, чтобы избежать граждан¬ской войны, укрепляют республику во Франции, провозглашают ее в Испании; во Франции — потому что там слишком много претендентов на престол, в Испании — потому что последний возможный король объявил забастовку 86.

В этом заключается прогресс двоякого рода.

Во-первых, уничтожено очарованно, которым до енх пор было окружено имя республики. После событий во Франции и Испании один только Карл Блннд может еще придерживаться суеверия относительно чудотворного влияния республики. Паконец-то и в Европе республика выступает как то, чем она является по своей сущности, а в Америке и фактически, — как наиболее законченная форма господства, буржуазии. Я говорю: наконец-то и в Европе, потому что о таких республиках, как Швейцария, Гамбург, Времен, Любек и бывший вольный город Франкфурт — царство ему небесное! — здесь не может быть и речи. Современная республика, о которой, и только о ней, мы говорим здесь, является политической организацией боль¬шого народа, а не местным политическим институтом города, кантона или группы кантонов, исторически унаследованным от средних веков, принявшим более или менее демократические формы и в лучшем случае заменившим господство патрициев не намного лучшим господством крестьян. Швейцария живет наполовину милостью, наполовину соперничеством своих круп¬ных соседей; каждый раз, когда эти соседи выступают в согласии между собой, она должна припрятать свои громкие республи¬канские фразы и подчиняться приказам. Такие страны сущест¬вуют только до тех пор, пока не пытаются вмешиваться в ход истории, поэтому им и запрещают подобное вмешательство тем, что нейтрализуют их. Эра подлинных европейских республик будет вести свое начало с 4 сентября, или вернее со дня Седана, даже, если окажется возможным короткий рецидив цезаризма, все равно, кто бы не был претендентом. И в этом смысле можно сказать, что республика Тьера является конечным осуществле¬нием республики 1792 г., республикой якобинцев без самооС-t — Вильгельму I. Ре§.

РЕСПУБЛИКА В ИСПАНИИ

117

мана якобинцев. Отныне рабочий класс не может больше обма-нываться в отношении того, что представляет собой современная республика: это та форма государства, в которой господство буржуазии получает свое последнее, самое законченное выра¬жение. В современной республике проводится, наконец, в чис¬том виде политическое равенство, которое во всех монархиях все еще подвергалось некоторым ограничениям. А это полити¬ческое равенство, что же оно представляет собой, как не заяв¬ление, что классовые противоречия нисколько не касаются государства, что буржуа имеют такое же право быть буржуа, как рабочие имеют право быть пролетариями?

Но эта последняя, самая закопченная форма буржуазного господства, республика, вводится самими буржуа только в высшей степени неохотно: она навязывает себя им. Чем выз¬вано это странное противоречие? Тем, что введение республики означает разрыв со всей политической традицией; тем, что в республике каждому политическому учреждению предъявля¬ется требование доказать правомерность своего существования; тем, стало быть, что отпадают все традиционные влияния, поддерживающие при монархии существующую власть. Другими словами: если современная республика является самой закон¬ченной формой буржуазного господства, то она вместе с тем есть та форма государства, в которой классовая борьба осво¬бождается от своих последних оков и в которой подготавливается арена для этой борьбы. Современная республика является как раз не чем иным, как этой ареной. И это вторая сторона прогресса. С одной стороны, буржуазия чувствует, что ей приходит конец, как только у нее ускользает из-под ног почва монархии и с ней вся консервативная мощь, заключавшаяся в суеверном почитании необразованными народными массами, особенно в деревне, традиционной власти государя, все равно, направлено ли это суеверное почитание на королевскую власть божьей милостью, как в Пруссии, или на легендарного крестьян¬ского императора Наполеона, как во Франции. С другой сторо¬ны, пролетариат чувствует, что панихида по монархии является в то же время сигналом к решающему сражению с буржуазией. В том, что современная республика есть не что иное, как чисто подметенная арена для последней великой классовой битвы в мировой истории, именно в этом заключается ее огромное значение.

Но для того, чтобы эта классовая борьба между буржуазией и пролетариатом нашла свое разрешение, оба эти класса должны получить достаточное развитие в соответствующей стране, по крайней мере, в больших городах. В Испании дело обстоит

118

Ф. ЭНГЕЛЬС

так только в отдельных частях страны. В Каталонии крупная промышленность развита сравнительно высоко, в Андалузии и некоторых других местностях господствует крупное земле¬владение и крупное земледелие — помещики и наемные рабочие. В большей части страны преобладают мелкие крестьяне в де¬ревне, мелкие ремесленники в городах. Таким образом, условия для пролетарской революции здесь еще сравнительно мало раз¬виты, п именно потому в Испании все еще весьма много дела для буржуазной республики. Здесь она прежде всего призвана чисто подмести арену для предстоящей классовой борьбы.

К этому в первую очередь относится упразднение армии и введение народного ополчения. Географически Испания так удачно расположена, что на нее может серьезно напасть только один сосед, да и то только на коротком фронте Пиренеев, фронте, который не составляет и одной восьмой части протяженности всех ее границ. К тому же топографические условия страны таковы, что они в такой же степени затрудняют маневренную войну больших армий, в какой облегчают нерегулярную народ¬ную войну. Мы видели это во времена Наполеона, который иногда посылал в Испанию до 300 000 человек, и они неизменно терпели неудачи в результате упорного сопротивления народа. С тех пор мы видели это бесчисленное количество раз и видим еще и теперь в бессилии испанской армии по отношению к не¬многим бандам карлистов в горах. У такой страны нет никакого предлога для того, чтобы иметь армию. В то же время с 1830 г. армия в Испании была только рычагом всех тех генеральских заговоров, которые каждые несколько лет свергали правитель¬ство путем военного мятежа для того, чтобы поставить новых воров на место старых. Распустить испанскую армию — значит освободить Испанию от гражданской войны. Итак, это было бы первым требованием, которое испанские рабочие должны были бы предъявить новому правительству.

Если армия будет устранена, то отпадет и главная причина, почему именно каталонцы требуют федеративной организации государства. Революционная Каталония, так сказать, большое рабочее предместье Испании, удерживалась до сих пор в подчинении при помощи сильной концентрации войск, как Бона¬парт и Тьер удерживали в подчинении Париж и Лион. Поэтому каталонцы требовали разделения Испании на союзные госу¬дарства с самостоятельной администрацией. Если падет армия, отпадет и главная причина этого требования. Принципиальной самостоятельности можно будет достигнуть и без реакционного раскола национального единства и без воспроизведения Швей¬царии в более широком масштабе.

РЕСПУБЛИКА В ИСПАНИИ

119

Финансовое законодательство Испании в отношении как внутренних налогов, так и пограничных пошлин, нелепо с нача¬ла до конца. Здесь буржуазная республика может очень много сделать. Равным образом и в вопросе о конфискации так часто конфисковавшейся и всегда снова приобретаемой земельной собственности церкви и, наконец, прежде всего в установлении путей сообщения, которые нигде больше не находятся в таком плохом состоянии, как именно здесь.