Собрание сочинений. Том 46 часть 2
Шрифт:
Неспособность г-на Прудона найти хотя бы только различие между ссудой и продажей:
«В самом деле, шляпник, продающий шляпы,.. получает взамен их стоимость, не больше и не меньше. Но капиталист, ссужающий деньги,.. не только получает обратно свой капитал неуменьшившимся, — он полу¬чает больше, чем свой капитал, больше, чем было им брошено в обмен: он получает сверх капитала еще и процент» {там же, стр. 69).
Таким образом, шляпники г-на Прудона исчисляют себе¬стоимость без прибыли и процента. Прудон не понимает, что, именно получая стоимость своих шляп, они получают больше того, во что им обошлись эти шляпы, ибо часть этой стоимости присвоена при обмене с трудом без эквивалента. Здесь же — его великий тезис, разобранный выше :
«Так как в торговле процент на капитал присоединяется к заработной плате рабочего, чтобы вместе с этой
В IX письме (стр. 144—152) бравый Прудон смешивает деньги как средство обращения с капиталом и в результате этого приходит к выводу, что существующий во Франции «капитал» приносит 160% (а именно, 1 600 миллионов франков годовых процентов по государственным займам, ипотекам и т. д. на капитал в один миллиард франков — на «сумму наличных денег, находящихся во Франции в обращении»).
Насколько он вообще далек от понимания капитала и его постоянного воспроизводства, видно из того, что он считает чем-то специфически свойственным «капиталу-деньгам», т. е. деньгам, отдаваемым в ссуду в качестве капитала, следующее:
«Так как в результате накопления процентов капитал-деньги от одного обмена к другому постоянно все снова и снова возвращаются к своему ис¬точнику, то отсюда следует, что всякая новая отдача этих денег в ссуду, совершаемая одними и теми же руками, приносит прибыль всегда тому же самому лицу» (стр. 154).
«Всякий труд должен давать излишек» [стр. 200].
(Все следует продавать, ничего не следует давать взаймы. В этом вся соль [у Прудона]. Неспособность понять, что обмен товаров основан на обмене между капиталом и трудом, а в последнем обмене заложены прибыль и процент. Прудон хочет уцепиться за простейшую, самую абстрактную форму обмена.)
Следующая недурная аргументация г-на Прудона:
«Так как стоимость есть не что иное, как отношение, и так как между всеми продуктами необходимым образом устанавливается отношение друг к другу, то отсюда следует, что с общественной точки зрения продукты всег¬да являются стоимостями и установившимися стоимостями. Для общества разницы между капиталом и продуктом не существует. Различие это со¬вершенно субъективно, оно существует лишь для индивидов» (стр. 250).
Антагонистическая природа капитала и необходимость для него наличия неимущего рабочего наивно выражены у старых английских экономистов, например у преподобного г-на Дж. Таунсенда, отца теории народонаселения, путем мошенниче¬ского присвоения которой Мальтус (вообще бесстыдный пла¬гиатор: так, например, теория ренты заимствована им у фермера Андерсона) сделал себя великим человеком. Таунсенд [VII—49] говорит:
«По-видимому, таков закон природы, что бедные до известной степени непредусмотрительны, так что в обществе постоянно имеются люди для ис¬полнения самых грубых, грязных и низких функций. Сумма человеческого счастья благодаря этому сильно увеличивается. Более утонченные люди освобождаются благодаря этому от тягостных работ и могут беспрепят¬ственно следовать своему более высокому призванию и т. д.» ([J. Townsend.] A Dissertation on the Poor laws. Republished, London, 1817, стр. 39). «Законодательное принуждение к труду сопряжено с слишком большими трудностями, насилием и шумом, порождает недоброжелательство и т. д., между тем как голод не только представляет собой мирное, тихое, непре¬станное давление, но и — будучи наиболее естественным мотивом к при¬лежанию и труду — вызывает самое сильное напряжение» (там же, стр. 15).-
(Это фактически ответ на то, чей труд производительнее, труд рабов или свободного рабочего. Адам Смит не мог поста¬вить такого вопроса, так как капиталистический способ про¬изводства предполагает свободный [наемный] труд. С другой стороны, развитое отношение капитала и труда точно так же делает правомерным то деление труда на производительный и непроизводительный, которое дает Адам Смит. Напротив, плоские шутки лорда Брума и претендующие на серьезность возражения Сэя, Шторха, Мак-Куллоха и всех прочих ока¬зываются бессильными. Адам Смит ошибается лишь в том, что несколько грубо понимает опредмечение [овеществление] труда — как такой труд, который закрепляется в каком-нибудь осязательном предмете. Но это у него — момент второстепен¬ный, неумелость выражения.)
У Галиани тоже рабочие имеются налицо в силу закона
при¬роды (Галиани выпустил свою книгу в 1750 году):«Бог устроил так, что люди, выполняющие работы первейшей необ¬ходимости, рождаются в изобилии» (Galiani. Delia Moneta. Scrittori Classici Italiani di Economia Politica. Parte Moderna. Tomo III. Milano, 1803, стр. 78).
Но у него уже имеется и правильное понятие стоимости:
«Труд… есть единственное, что придает вещам стоимость» (там же, стр, 74).
Труд, правда, имеет также и качественные различия, не толь¬ко потому, что совершается в различных отраслях произ¬водства, но и по большей или меньшей интенсивности и т. д. Здесь, разумеется, нельзя еще исследовать того способа, каким происходит выравнивание этих различий и всякий труд сво¬дится к простому неквалифицированному труду. Достаточно того, что это сведение фактически осуществлено полаганием продуктов всех видов труда как стоимостей. Как стоимости они являются эквивалентами в определенных соотношениях; более высокие виды труда сами оцениваются в простом труде. Это становится сразу же ясным, если подумать о том, что, например, калифорнийское золото является продуктом простого труда. Тем не менее всякий вид труда оплачивается этим золотом. Качественное различие таким образом снято, и продукт более высокого вида труда фактически сводится к тому или иному определенному количеству простого труда. Стало быть, эти исчисления различных качеств труда здесь совершенно без¬различны и нисколько не нарушают принципа.
«Металлы употребляются в качестве денег потому, что имеют стои¬мость, а не имеют стоимость потому, что употребляются в качестве денег» {Галиани, там же, стр. 95). «Скорость денежного обращения, а не коли¬чество металла делает количество денег бoльшим или меньшим» (стр. 99). «Деньги бывают двоякого рода, идеальные и реальные, и применяются они для двух различных целей, для оценки вещей и для покупки их. Для оценки идеальные деньги столь же хороши, как и реальные и, быть может, еще лучше… Другое применение денег есть покупка тех самых вещей, которые они оценивают… Цены и обязательства исчисляются в идеальных деньгах, а выполняются в реальных» (стр. 112—114). «Металлы имеют ту особен¬ность, что только в них все отношения сводятся к одному, которое есть их количество, тан как они не обладают от природы качественным различием ни по своей внутренней структуре, ни но внешней форме и фактуре» (стр. 126-127).
Это — очень важное замечание. Стоимость предполагает общую субстанцию и все различия, пропорции — сведенными к чисто количественным. Это как раз и имеет место у благород¬ных металлов, которые таким образом выступают как природ¬ная субстанция стоимости.
«Деньги… в качестве пропорции всех вещей по отношению к жиз¬ненным потребностям являются тем, что можно назвать одним словом цена вещей» (стр. 152). «Сами идеальные деньги обычно бывают счетными день¬гами, т. е. через их посредство заключают обязательства и оценивают все вещи: это происходит по той же самой причине, по какой деньги, ко¬торые в настоящее время являются идеальными, суть наиболее древние деньги каждой нации и когда-то были все реальными деньгами; а так как они были реальными деньгами, то ими пользовались для счета» (стр. 153).
(Это, вместе с тем, есть формальное раскрытие идеальных денег Уркарта и других. Для негров и т. д. брусок железа пер¬воначально был реальными деньгами, затем превратился в иде¬альные деньги, но вместе с тем они старались сохранить его прежнюю стоимость. А так как стоимость железа, как они могли наблюдать в торговле, изменяется по отношению к золоту и т. д., то идеальный брусок, для того чтобы сохранить свою стоимость, выражает изменяющиеся пропорции действительных количеств железа — трудное вычисление, делающее честь силе абстрак¬ции этих господ.) (Каслри в дебатах, вызванных комитетом по слиткам 1810 года, выдвигал сходные путаные представления.)
Красивая фраза Галиани:
«Та бесконечность, которой вещи не достигают, двигаясь в одном направлении, достигается ими путем кругообращения» (Галиани, цит. соч., стр. 158).
Хорошо говорит Галиани относительно потребительной стои¬мости:
«Цена есть отношение… Цена вещей — это их пропорция по отноше¬нию к нашим потребностям; она еще не имеет твердого мерила. Быть мо¬жет, оно будет найдено. Я лично считаю, что таким мерилом является сам человек» (стр. 159, 162).
«В Испании, в те времена, когда она была самой мощной и самой богатой державой, счет вели на реалы и на мельчайшие мараведи» (стр. 172, 173).