Собрание Стихотворений

VI.АХИЛЛЕС [43]

1. Ахиллес в шатре

Агаменон! Твой гнев беззаконен. Знать, напрасно пучину гребли Ополченья моих мирмидонян, К Илиону стремя корабли. Но терпеть не привык я обиду. Пусть проносятся стрелы, свистя, — Из шатра я на поле не выйду, За рабыню отнятую мстя. На покровах украшенных лежа, Я лобзанья ищу твоего. Ахиллесово праздное ложе Не разделит рабыня его. Я — один в опустелой палатке. Где-то битвы неистовый гул. Парусины широкие складки Разгулявшийся ветер надул. Не замедлил зачем на пути я, К нелюбезным пределам гребя? О, лугами богатая Фтия, Для чего я покинул тебя? Иль не знал я тогда приговор мой, Сотней палуб волну бременя? Иль не знал, что корабль крутокормый Устремляет к могиле меня?

43

Ахиллес (с. 107). Ахиллес (Ахилл) — один из главных героев Троянской войны; сын Фетиды, морской богини, и Пелея, царя г. Фтии в Фессалии. Совершил много подвигов под Троей, но на десятый год войны был убит стрелой Париса, направленной Аполлоном в единственное уязвимое место Ахиллеса — пятку (отсюда выражение «ахиллесова пята»). 1. Речь идет о ссоре между Агамемноном и Ахиллесом. Мирмидоняне — фессалийское племя, жившее во Фтиотиде, владениях Пелея и Ахиллеса. Илион — Троя. 2. Гектор — сын троянского царя Приама, убитый Ахиллесом. Гефест — сын Зевса и Геры, бог огня и кузнечного дела. По просьбе Фетиды выковал для Ахиллеса латы, щит и оружие. Парки — римское название греческих богинь судьбы мойр. 3. Ида — гора возле Трои, где был воспитан Парис. Пергам — название троянского акрополя. Хрисеида — красавица-рабыня, дочь жреца Аполлона Хриса, захваченная Ахиллесом в городе Фивы, союзном Трое. 5. Эак — дед Ахиллеса.

2. Ахиллес перед боем

Олимпиец судьбу мою взвесил На весах непреложной Судьбы. Неизменно прекрасен и весел, Я готов для последней борьбы. Бездыханное тело Патрокла Я сложил у шатра моего; Червленеющей кровью измокла Возле раны одежда его. Чу, зовут медноустые трубы, Надевают доспехи вожди. Гектор, радость старухи Гекубы, Жребий взвешен: пощады не жди. Щит мой в золоте, ярком, узорном, Он горит лучезарнее звезд; Он божественным выкован горном, И над ним поработал Гефест. Дух мой мстительной яростью жарок, И готов я главу преклонить Перед волей безжалостных парок, Обрезающих тонкую нить. Конь твой, Гектор, бежит без возницы, И кровавая вьется стезя. Я тебя привяжу к колеснице, Омертвелые ноги пронзя. И коней по спине пропотелой Я бичом золоченым стегну, Трижды, Гектор, влача твое тело, Твой родной Илион обогну. Олимпиец судьбу мою взвесил На весах непреложной Судьбы. Неизменно прекрасен и весел, Я готов для последней борьбы.

3. Ахиллес с лирой

Голос лиры сладкозвучный Злые думы усыпил. Там, над Идой многоключной, Облак розовый застыл. Раб у входа чистит брони, Мажет воском тетиву; И распряженные кони Щиплют сочную траву. В ризе бронзово-зеленой Сел он, смотрит на Пергам. И сбегает плащ червленый, Как змея, к его ногам. Там олива, с ветром споря, Клонит синюю главу, И фиалковое море Блещет в солнце, сквозь листву. Как багряные хламиды, Распластались крылья туч. Чу! запел на склонах Иды Белоструйный, дремный ключ. Солнце в тучах фимиама Выжгло красные рубцы. Крепкостенного Пергама Тускло вспыхнули зубцы. И пред битвою грядущей Всюду в поде — тишина. Он один в тенистой куще С кубком древнего вина. Благовонно, смольно, густо, Меда сладостней оно — Хрисеидой розоустой Принесенное вино. И на миг забью угрозы, Неизбежные, судьбы, Ахиллес срывает розы С желтых кос своей рабы. На груди ее девичьей Он почил в тени шатра, Чтоб назавтра стать добычей Погребального костра.

4. Ахиллес перед смертью

Всё мне снится дворец златоверхий, И Пелеева дома родня, И родной, голубеющий Сперхий, Где наяды ласкали меня. Те холмы, где с охотничьим луком Я бежал, огибая скалу, Чтоб горячею кровью и туком Золотую насытить стрелу. Мне сказала Фетида с кручиной, Что умру я в чужой стороне. Ксанф неистовый, бурнопучинный, Не заменишь ты Сперхия мне. Мать слезами мне сердце кручинит С дня, как тризна свершилась в шатрах И златою амфорою принят Менетида оплаканный прах. Говорила мне мать: «хорошо бы Ныне с девой сопрячься тебе: Умножавший троянские гробы, Ты приблизился к смертной судьбе. Так не медли же: Гектора выдай Для надгробных честей и костра, И усни с золотой Хрисевдой Под приютною тенью шатра». И спешу твою грудь оплести я; Но, лишь члены опутает сон, Всё мне снится родимая Фтия, Лучезарный ее небосклон.

5. Ахиллес обрученный

Время. Пламенник брачный засвечен, И его, над толпою воздев, Где гирляндами портик расцвечен, Подымает начальница дев. От тяжелого бремени грузов Колесница погнулась моя, Переполнен оружием кузов. Как щетина, торчат острия. Время кончить обряд обручальный; Я уж слышу сквозь ряд колоннад, Как зовет меня скрипом причальный, Хорошо осмоленный канат. Ты, минуя дубовые сени, Не замедли прощанием в них, Чтоб скорее взошел к Поликсене На веселое ложе жених. В колесницах провозят кувшины, Да свершим омовенья обряд, И недавно кровавые шины Лучезарною медью горят. Да, трудами не малыми добыт Златокудрой Елены возврат: Сколько медные спицы и обод Обагрялися кровью у врат. Сколько доблестной крови лилося. Сколько раз я по трупам летел, И со стуком взбегали колеса На тела с изувеченных тел. Но довольно ломалися дышла, И со свистом крутились бичи. Ты — моя, из чертога ты вышла, И глаза рассыпают лучи. Разукрашен листвою весенней Русых кос благовонный венок; Девы сыплют цветы Поликсене Для прекрасных, серебряных ног. Скоро мы на богатствами полном, Управляемом мной корабле По веселым фиалковым волнам Понесемся к родимой земле. И в усладах желанного брака, Почивая на ложе из роз, Мы увидим отчизну Эака, Где младенцем я бегал и рос. Помню пастбища сочной травы я, Как земля плодородно черна, Как припасов полны кладовые, И отборных плодов, и зерна. Помню пиршества шумные наши, Оживленные пьяной гульбой, И тяжелые древние чаши, Обведенные хитрой резьбой. Как стремлюсь к заповедной земле я, Где утехи знавая одни, Согреваемый лаской Пелея, Я провел мои лучшие дни. Ты со мной улыбнешься печалям, Что тебя от родных унесло. Поспеши, мы не медля отчалим: Уж гребцы подымают весло. Приступай к неизбежным разлукам, И с судьбою твоей примирись. Там, сияя серебряным луком, Прислонился к колонне Парис.

VII.НЕОПТОЛЕМ [44]

1 Дикий остров, поля, где я вырос, Покидаю для бранных шатров. Ты прости, зеленеющий Скирос, Безмятежный, хранительный кров. От лугов и от рощей зеленых Я отозван военной трубой. Мирно с кровель, от солнца червленых, Подымается дым голубой. Исчезает он — берег родимый, — И, теряясь в багряных лучах, Тихо шлет мне прощальные дымы Материнский любезный очаг. Вкруг меня океан беспредельный, И синеют валы без числа. Я на крепкой сосне корабельной Быстро мчусь под напором весла. Через три быстролетные ночи, Бели добро к пловцам божество, Я усну под палаткою отчей, Я узнаю отца моего. И усеянным трупами полем, В жажде подвигов, весел и рьян, Полетит за отцом Неоптолем, Разрывая колонны Троян. 2 Брошен якорь. Корабль мой причален У прославленных бранями мест. Отчего же, о други, печален Долго жданный, желанный приезд? Отчего же никто из собратий Нас не встретил пожатьем руки? Отчего так растеряны рати, Так нестройно-шумливы полки? Я грядущим свиданьем чаруем. Пали тени, и звезды зажглись. Гулко вторит Скамандровым струям, В потемневших горах, Симоис. На отрогах, ключами богатых, Вьется дым от чьего-то костра, И мертвец в окровавленных латах Распростерт посредине шатра. Чтоб владеть драгоценным доспехом, Сын Лаэрта коварно хитрит, И над мертвым глумится со смехом Предводитель Ахеян, Атрид. Подойдя, вопросил я несмело, Подбородка коснувшись его: «Чье к костру приготовлено тело?» — «Ахиллеса, отца твоего». 3 Где пучина Эгейская стонет, Меч воткнут Саламинским царем; Здесь на острую медь Теламонид Пред Палладиным пал алтарем. Здесь он с черною смертью сопрягся, Грудь пронзивши концом острия, И рыдает над телом Аякса Саламинских матросов семья. Я, печалию свежей овеян, Над недавним стою мертвецом. Был он более прочих Ахеян Почитаем, при жизни, отцом. Я на Скирос родимый какую Принесу Деидамии весть? Мать, тебе, неутешно тоскуя, Суждено овдовелой доцвесть. Ах! отцу при свидании первом Я последнее молвил «прости». Но, Атриды, от яростных Кер вам И самим никуда не уйти. Ветер лодки далекие гонит И поет у зеленых могил, Где могучий уснул Теламонид, Где уснул быстроногий Ахилл.

44

Неоптолем (с. 114). Неоптолем — сын Ахиллеса и Деидамии, дочери царя о. Скирос Ликомеда, у которого Фетида скрывала своего сына от войны, зная, что ему суждена гибель под Троей. По пророчеству, был необходим грекам для победы над Троей. Убил в сражениях многих детей Приама и его самого. Сын Лаэрта — Одиссей. Меч воткнут Саламинским царем… — речь идет об Аяксе, сыне Теламона, царя Саламина и брата Пелея, отца Ахилла. Аякс — самый сильный греческий герой. По вине Афины впал в безумие и покончил жизнь самоубийством. Керы — духи смерти, крылатые женоподобные существа, похищающие в момент гибели душу умершего.

VIII.ДИДОНА И ЭНЕЙ [45]

По камням звенят копыта, Слышно ржание коней. На горах отстала свита… Как стрела, летит Эней. Дали неба — мутно-сини; Ветр шумит, в траве шурша, И с царицей сын богини От грозы бежит, спеша. На груди застежкой сплочен, Плащ ее окутал стан. Наконечник стрел отточен. За плечами, раззолочен, Звонко брякает колчан. Конь храпит; густая пена Покрывает удила. Пред царицей Карфагена Расступается скала. Вместо храма — свод пещеры. Мать Земля условный знак Подает, и волей Геры Заключен несчастный брак. Всё забыто: обесчещен Женский стыд, и презрен долг. В недрах скал и горных трещин Гром пронесся и умолк. Потемнели, сшиблись тучи, О деревья бьет вода. Дико воя, сбились в кучи Оробелые стада. Пыль клубится; воздух блещет; Скрылся в туче горный скат. О каменья ливень хлещет, И стучит тяжелый град. У пещеры дрогнут стражи; Где-то ржет в испуге конь. Проблестел на горном кряже Синей молнии огонь. Замутившись, с высей прянул, Заплескался водопад. Брачный гимн в пещерах грянул Хор веселых ореад.

45

Дидона и Эней (с. 117). СЦА. Эпизод из «Энеиды» Вергилия. Дидона — сестра царя Тира, основательница Карфагена. Эней — сын Анхиза и Афродиты, родственник Приама. После гибели Трои спас из огня сына и отца. После долгих странствий основал свое царство в Италии. Ореады — горные нимфы.

IX. ЭНЕЙ — ТОВАРИЩАМ [46]

Что вы примолкли? Смелее! Не с нами ль Наши пенаты, чья милость не скудна? Ими хранимое, сядет ли на мель Легкое судно? Наши надежды и силы не те же ль? Полно оплакивать гибель Креузы: Смертная доля желаннее, нежель Рабские узы. Сердце спокойно; надежда окрепла. Паркам бросаю отчаянный вызов: Скипетр поднимет из крови и пепла Правнук Анхизов. Тот не мужчина, кто слезы не вытер: Женщинам свойственно тешиться грустью! Мчит наш корабль благосклонный Юпитер К верному устью. Верьте, товарищи: небо не пусто. Нам, победителям черного Рока, Матери светит моей розоустой Ясное око.

46

Эней — товарищам (с. 119). Пенаты — здесь: святыни Трои, которые увез с собой Эней. Креуза (Креуса) — жена Энея; исчезла в самом начале пути Энея от Трои. Правнук Анхизов — считается, что потомками сына Энея Аскания (Юла) был род Юлиев (в т. ч. Юлий Цезарь и Август).

ПЕСНИ [47]

Не весна тоща Жизнью веяла. Не трава в полях Зеленелася!

Кольцов

Я в немецком саду работал по весне. Вот однажды сгребаю сучки, да пою.

Некрасов

47

Эпиграфы — 1) из ст-ния А. В. Кольцова «Русская песня» (1841); 2) из ст- ния Н. А. Некрасова «Огородник» (1846).

I.РАЗЛУКА [48]

Шел я рощицей, Шел зеленою, Шел с зазнобушкой, Шел с Аленою. Полушалочек Дарил аленький И фиалочек Букет маленький. Полушалочком Утешалася, А фиалочкам Посмеялася. Красну солнышку Красотой равна Свет Аленушка, Свет Егоровна. Словно вешний лист — Зелены глаза, Словно колос ржи — Золота коса. У нее ль лицо — Да не маков цвет? У нее ли взор — Да не ясный свет? Что же сердце ест Мне печаль — тоска Горек мне приезд Твоего дружка. Ах, его лицо, Лицо дерзкое, И походочка Офицерская. Жгут глаза его, Жгут проворные, И щетинятся Усы черные. Сабля новая Вся отточена. Рукояточка Раззолочена. И Аленушка Слезы вытерла. «Вот он барин мой, Гость из Питера. Ты прости-прощай, Господин студент. Не дари платков И пунцовых лент. На далекую На сторонушку От тебя возьмет Он Аленушку. Не приду к тебе За овины я Слушать песенки Соловьиные. Нам не вить с тобой Запашистые Из купальницы Венки желтые. Не садиться нам Под зеленый дуб. Не видать тебе Моих алых губ. Тебе на плечи Мне не вешаться. Поцелуями Нам не тешиться. Ни в ночи тебе, Ни при солнышке Не уснуть в руках У Аленушки. Чтоб мне дурь мою Не оплакивать, Стала чаще я Подумакивать. Не хочу идти За студента я, А хочу идти За военного.

48

Разлука (с. 120) Возможно, прототип героини крестьянка из Надовражино Еленка, на которой Соловьев собирался жениться в 1906.

II. ДВОЕЖЕНЕЦ [49]

1 Расскажу-ка я Вам теперича Про Василия, Про Матвеича. Он в сторожке жил Перед церковью. Сторожил леса, Леса барские. А как в праздничек Напивался пьян, На соседних страх Наводил крестьян. И ругался он Словом черныим. Поколачивал Рукой крепкою. Темным взором он — Словно лютый зверь. Борода его — Словно черный куст. А жена его — Баба злющая, Аграфеною Звать Ивановной. Как расходится Злой минутою, Ну ни дать, ни взять — Ведьма лютая. Гневом-яростью Вся трепещется На соседнюю На помещицу. Но от кары не Упаслась, грозя. Знает барыня Самого князя. Донесла ему Речи дерзкие И Василия, И жены его. Не щадит злодей Сваво ворога: Кто задел его, Платит дорого. Как ко всенощной Шел крещеный люд, Сторож замысел Выполняет лют. Перед праздничком, Да престольныим, Месть жестокая Совершится им. Он от зорких глаз Огородится Накануне дня Богородицы. Пробирается Мимо церкви он. Заворачиват За опавший клен. Он не видит свеч Воску ярого. Он не слушает Пенья клирного. Под ногой его Желтый лист шуршит. Ель шумливая Высоко шумит. Ветвь колючая Заграждает путь И цепляется За рукав его. Чиркнет фосфором Сторож на авось. Ан! взамен хором — Только пепла горсть. Только б дождичек Не залил огня, Ветерком его Не задуло бы! Под дубовый пол Ткнул газета ну, Намочив ее Керосином всю. И сухих туда Набросал лучин. Запалил балкон: Вот и был почин! По всему потом Дому барскому Петуха пустил, Пустил красного. «Со мной вздумала Потягаться вишь!» В небо рвется дым Из тесовых крыш. Во хоромах и Во саду огонь, И черемухи Спалены огнем. Эх! черемушки! По весне уж им Не раскрыть листов, Не цвесть белыим. По усадьбе всей — Трескотня и скрип. Вьется полымя Выше старых лип. Мужики бегут. Но и скоро же Всякий след простыл Васьки сторожа! Занесли снеги, Снеги белые, Стены с трубами Обгорелые. Дерева кругом Да поспилены. Как дате, в саду Плачут филины. Горько — жалобно Ночью стонет сыч. Так Василий мстил, Мстил Матвеевич. 2 Бог прогневался На разбойника, И послал ему Кару грозную. На Ивана то Было Постного, В день дождливенький, Да ненастливый. Аграфенин взор — Темен, нездоров. Вот пошла она Подоить коров. Вдруг замедлила, Проходя двором. О пол стукнула Жестяным ведром. По ступеням вниз Покатилася, Опрокинулась, Раскорячилась. Прибегает муж — Жена отошла. По лицу пятном Синева пошла. Тихо в домике, И окошечко Занавескою Позадернуто. Под окошком клен Ветром треплется. Свечка желтая В окне теплится. Серой ставнею Ветер — хлоп да хлоп. На столе стоит Нов дубовый гроб. Разнаряжена Чисто заново, Аграфена в нем Дочь Иванова. Запеленута Белыим холстом. Руки сложены На груди крестом. А Василий муж Слезно плачется. От жены своей Во двор прячется. Ночь не может спать: Вскачет, крестится, Жена мертвая Всё мерещится. В ночь дождливую Говорят под свист Ель шумливая И засохший лист. И стучат в стекло Ветки черные, Словно страшные Пальцы мертвые. А на третий день Поп приходит сам Литию служить Перед выносом. В церкви ставят гроб, Да с подсвечником, Обвивают лоб Красным венчиком. И один живет Сирота-вдовец. Стал во сне к нему Приходить мертвец. Жутко осенью Разунылою: В окно виден крест Над могилою. И над тем крестом, Над кленовыим, Ветр шумит листом, Листом желтыим. Муж не выдержал И шести недель: Одинокая Не мила постель. Он без сна на ней Ночь валяется: Всё усопшая Представляется Хоть порядок тот И не заведен, Оженился он Через двадцать дён. Взял жену себе Белолицую, Белолицую, Да румяную. Очи синие Огоньком кипят. А коса ее — Как до самых пят. Шея белая Серебром блестит, Грудь высокая Что копна стоит. Идет с ведрами, Усмехается, Как лебедушка, Колыхается. Отчего ж ее Пышен цвет девич Иссушил злодей Вор Матвеевич? У нее богатств — Одна яблоня. Много денежек Им награблено. 3 Складно муж живет Со лебедкою, Синеглазою, Тихой, кроткою. Сам добрее стал, Не ругается, Молодой женой Похваляется. Из знакомых ли Повстречал кого, «Какова моя?» Сперва-наперво. И соседушки Утешаются: Не узнать теперь Злого сторожа. Только начали Сны тяжелые По ночам томить Молоду жену. Как бы Пашеньке Не раскаяться: Баба мертвая К ней таскается. Не дает ей спать, Страхом мучая. Лицо — синее, Вся — вонючая. Не уйдет всю ночь, Лезет день иной, И с постели прочь Гонит мужниной. От Василья прочь Оробелого. Кровь сосет она Тела белого. У Прасковьюшки Щеки выцвели. Очи синие Потеряли блеск. Ах! погубит так Все здоровьюшко Свет Егоровна, Свет Прасковьюшка. Как от сна спастись, От тяжелого, Думы русую Томят голову. В поле тает снег, Поет пташенька. Говорит себе Тогда Пашенька: «Чтоб покойницу Не видать во сне, Я в зеленый луг Выйду по весне. Помогите мне В моем горе вы, Цветик аленький И лазоревый. У моих белых Вы цветете ног. Я сплету из вас Небольшой венок. Цветы синие Спутав с альцами, Вместе белыми Свяжу пальцами. Пусть тоска меня Не сушит, не ест. Я венок кладу На кленовый крест. Лишь засохнет он, Принесу другой. За дары Господь Мне пошлет покой».

49

Двоеженец (с. 123) Иван Постный — 11 сентября (н. ст.), день усекновения главы Иоанна Предтечи. Лития — моление, особенно усердное по случаю общественных бедствий. Соединяется то с крестным ходом, то с выходом в притвор или на кладбище.