Соль под кожей. Том третий

Отследить откуда зашли деньги — задача еще минут на тридцать.

Ну а пока — не оставлять де доброго Айболита без парочки назидательных пиздюлин?

— Почистите его счета, — разглядываю небо, на котором уже заходятся первые звезды. Странно, вроде ливень только что шел. Или это было вчера? — Один оставьте. Заведите туда все его бабло.

Сумма будет как раз такая, чтобы сработала банковская система безопасности. Пусть потом эта жадная тварь объясняет в соответствующих органах, кто, зачем и за какие заслуги.

***

Пока я катаюсь по городу, ребята из больницы отчитываются, что Лори стабильна. Еще в реанимации, но кровотечение остановилось.

Сердце до сих пор предательски остро дергается.

Останавливаюсь возле какого-то магазина, покупаю сигареты, выхожу обратно и долго верчу в руках.

До сих пор чувствую ее холодные пальцы в своей ладони.

До сих пор пиздец как страшно.

— Тут завязки со счета, на который последний перевод был с офшора «ТехноФинанс» пять месяцев назад, — отзваниваются мои умники.

Ну и кому же это Завольский переводил бабло?

Сынуле?

Нет, блядь.

Эта топорно срубленная история не могла быть работой рук старого гандона.

Методом не хитрых исключений остается мамаша Андрея — вторая после Лори и ее ребенка претендентка на наследство Завольского-младшего. Сука, цена вопроса двух жизней… сколько? Что там было у этого лишнехромосмного? Тачка? Квартира?

Ладно, старая сука, я тебе устрою золотой, блядьнахуйобосрешся, дождь.

— Дмитрий Викторович, тёлку взяли, — еще один звонок.

— Фотку скинь.

Это «гладкая прическа». Конечно, после встречи с лысым и носатым уже ни хуя не гладкая, но рожа у нее целая, только со следами потекшей косметики. Ну и кляпом во рту.

— Куда ее, Дмитрий Викторович?

— На природу, — мои черти уже облизываются, чувствуя вкус крови, — подышать воздухом. И мне координаты.

Старую суку оставлю на «сладкое».

Я жду, пока мои парни проверят счета «гладкой прически».

Тут все по той же схеме, что и у доктора — пара спрятанных мест для вывода, на которых лежит чуть больше десяти штук зелени.

Сигарета, которую я все это время верчу в пальцах как фокусник, в моем кулаке превращается в труху.

Цена двух жизней настолько… мала.

Это же просто двухнедельный отдых на хорошем курорте со всеми удобствами. Это просто пара дорогих сумок, одно хорошее, но даже не лучшее украшение. Это просто две-три недели еды в хорошем ресторане.

Холодные пальцы Лори в моей свободной ладони до сих пор обжигают кожу.

Она могла сегодня просто… исчезнуть. Она могла бы просто перестать существовать.

Грудь опоясывает новая волна боли. Я не сопротивляюсь, даю ей вонзить в меня беспощадные зубы и пустить кровь. Даю невидимым пиявкам сожрать столько меня, чтобы вышло хоть немного этого вонючего злого дерьма. Мне нужна моя долбаная холодная голова, потому что желание решить эти две проблемы самым быстрым и эффективным способом слишком велико.

— Мне нужны наличные, так быстро, как это возможно устроить, — звоню своему помощницу и озвучиваю сумму. Блядь, сука, она настолько мала, что он даже не пытается что-то уточнить. Только спрашивает, где и как их передать.

Договариваемся встретиться в кафе неподалеку.

Я заказываю кофе, набираю Авдеева, хоть глотку дерет от необходимости снова с ним разговаривать. Ему мой звонок тоже как кость в глотке, но нам придется терпеть друг друга хотя бы до тех пор, пока жизни Лори совсем ничего не будет угрожать.

— Как она? — Разглядываю покрытые красными геометрическими узорами стены.

— Будет в реанимации еще какое-то время, — сухо отвечает Авдеев. — Никто не хочет озвучивать точный срок, но доктор, который ее вытащил, сказал, что она стабильна. Примерно до трех дней, если верить его прогнозу.

До трех дней.

Вспоминаю ее лицо на том стальном листе, мокрые от крови бинты, красные перчатки на руках врачей.

— Отблагодари доктора, Авдеев. Хороший мужик.

— Уже, — говорит сухо. — Не раздавай мне указания, Шутов, без тебя в курсе, как устроена эта жизнь. Ты решаешь вопрос? Помощь нужна?

— Не, все ок.

Видишь, Лори, ничто не омрачит светлый образ твоего идеального мужика.

А мне и так уже пизда, на том свете у меня не то, что персональная сковородка — целый котлище.

Помощник приезжает через двадцать минут, передает мне всего две аккуратных пачки новых купюр. До сих пор не могу поверить, что вот это дерьмо «на карманные расходы» — цена жизни моей Лори и ребенка. Это какой-то ёбаный сюр, что-то, что не укладывается в рамки логики и здравого смысла.

«Гладкую прическу» парни вывезли в посадку, в десяти километрах от города. Чтобы добраться туда, приходится дважды свернуть на какие-то проселочные дороги, но добираюсь все равно по грунтовке и асфальту. Чисто теоретически следов от тачки не найти. Еще и дождик.

Я замечаю три тени между деревьями, иду прямо на них и мысленно уговариваю себя не сворачивать ей шею хотя бы в первые пару секунд.

«Гладкая прическа» стоит на коленях в болотистой жиже, с таким «шедевром» на голове, что сразу становится ясно — пыталась удрать, получила то, что заслужила. Размазанная косметика на роже уже подсохла, ресницы слиплись.

— Дмитрий Викторович, вот, — «Сломанный нос» протягивает мне салфетку с тремя ампулами, — нашли у нее в сумке.

Я вчитываюсь в название.

Оно мне, конечно, очень хорошо знакомо.

Если бы моя Лори выпила этой дряни хоть на пару глотков больше…

Благодарю его кивком, бросаю находку в карман пальто.

— Ты похожа на несмешного клоуна, Екатерина Игоревна Сольская, — говорю я, присаживаясь перед шмарой на корточки, чтобы получше рассмотреть ее рожу.

Она дрожит и громко стучит зубами.

— Я не понимаю, что происходит, — говорит так фальшиво, что сама же себе не верит.

— Десять тысяч. — Машу у нее перед носом двумя денежными пачками. — Что ты планировала сделать с этими деньгами?