Солдаты

Незадачливый джигит готов был провалиться сквозь землю. Но при виде

приближающихся разведчиков и плиевцев он еще хорохорился и улыбался

глупейшим образом, бормоча в свое оправдание:

– - Ноги не успели в стремена встать... А то бы... я... черта с два...

Казаки, прибежавшие засвидетельствовать Никитин провал, сдержанно, но

ехидно посмеивались, похлопывая черенками кнутов по голенищам.

– - Что зубы скалите? -- огрызнулся Пилюгин.-- С вами, что ли, не

случалось такое? Подумаешь!..

– - Так их, так их, Никита!

– - подзадоривал Сенька, обливаясь слезами от

хохота.-- А ты разозлись да еще попробуй. Продемонстрируй высший класс

джигитовки.

– - А что? И попробую!
– - решительно объявил Никита. Но от предложения

плиевцев сделать это сейчас же великодушно отказался...

Вслед за казаками к разведчикам из штаба дивизии прибежал связной и

передал приказание немедленно сдать легковую машину, которую подарил Сеньке

румынский генерал.

Ванин самолично пригнал свой "персональный" лимузин в помещичий двор,

дав себе зарок никогда больше не связываться с трофейной техникой. Он имел

все основания быть мрачным, но неожиданная встреча с Верой заставила его

забыть "лихие беды". Краснощекая веселая толстушка, приносившая в штаб

почту, ласково поговорила с парнем, словно ничего в прошлую ночь между ними

не случилось, и Сенька обрел свой обычный беззаботный вид.

По дороге в расположение разведчиков он напевал:

Встань, казачка молодая, у плетня,

Проводи меня до солнышка в поход.

Вернувшись к себе, увидел, что разведчики спешно готовятся к выезду.

Лица ребят были озабоченны, строги. Все торопливо проверяли автоматы,

снаряжали диски. Забаров и Шахаев рассматривали у крыльца карту. Они были

также чем-то сильно обеспокоены. Наташа укладывала в мешок недоглаженное

белье. Лачуга и Кузьмич грузили на повозку котел.

Братья Бокулеи уходили в составе румынского корпуса воевать против

немцев. Георге Бокулей приблизился к Шахаeву:

– - До свиданья, товарищ старший сержант!

– - До свиданья, Бокулей,-- сказал парторг.-- Не грусти, брат! Теперь мы

пойдем по одной дороге. И еще встретимся. Вон там!
– - и разведчик показал на

синеющие вдали Трансильванские Альпы.

3

Только в пути Ванин узнал, почему разведчики так быстро снялись со

своего места.

Из ясско-кишиневского мешка прорвалась большая группировка

немецко-фашистских войск и, двигаясь по тылам фронта, нападала на наши

обозы, грабила местных жителей, сжигала румынские села. По последним

сведениям, фашисты подходили к городу Бакэу, в котором стоял штаб нашей

гвардейской армии. Самому штабу и всем армейским тыловым учреждениям --

госпиталям, складам, авторемонтным и другим мастерским -- угрожала

непосредственная опасность. Многочисленная банда с яростью обреченного

уничтожала все на пути своем, стремясь прорваться к немецким войскам,

засевшим в Трансильванских Альпах. Одна группа прорывавшихся, численностью

до двух полков, была только в суточном переходе от Трансильвании.

Командующий гвардейской армией приказал генералу Сизову срочно

выступить со своими полками на ликвидацию прорвавшейся группы. Разведчики

были высланы вперед. Забаров получил задачу: обнаружить главные силы

немецкой группировки и немедленно сообщить об этом в штаб дивизии. До

подхода наших полков разведчикам надлежало действовать самостоятельно, по

обстановке.

– - Может быть, придется вступить в бой,-- добавил штабной офицер,

передавший приказ генерала.-- Вступайте смело, только все время радируйте. Я

нахожусь на северо-восточной окраине Бакэу. Там же и КП генерала.

В полдень забаровцы миновали город и поднялись в лес, что начинался

сразу же за городской чертой. По предварительным данным, немцы должны были

находиться уже в районе этого леса. Разведчики двигались быстро, но

осторожно, придерживая на груди автоматы и стараясь не задевать за кусты.

Только чуть потрескивали ветки под ногами. Забаров часто останавливался и

слушал. Кроме обычных лесных звуков: щебетания каких-то невидимых птиц,

глухого стона совы, грустного плача горлинки, мышиной возни под сухими

прошлогодними листьями,-- слух разведчика ничего не мог уловить. В лесу было

тихо, сумеречно и безлюдно. Если на минуту затаить дыхание, то можно

услышать тревожный перестук сердца в собственной груди. Ничто еще не

говорило об опасности -- лесная тишина была совсем мирная и спокойная,-- но

тревога нарастала с каждым шагом, уводившим солдат в глубь леса.

Так прошли километров пять. Забаров остановился и передал на КП свои

координаты, сообщив также, что немцев до сих пор не встретил. Внешне

лейтенант сохранял спокойствие. Но разведчики догадывались, что командир их

сильно озабочен. И было отчего: Федор сам высказал перед командованием

дивизии твердое убеждение в том, что немцев надо искать именно в этом

районе. А вдруг он, которому поверили, ошибся! Вдруг колонна пройдет южнее?

Может быть, фашисты уже ворвались в город и уничтожают штаб армии?..

По спине лейтенанта гадюкой прополз отвратительный холодок. Под

гимнастеркой зябко шевельнулись широкие лопатки. Над самой его головой

взмахнула крыльями сорока и, оглашая лес сварливым стрекотом, улетела в

чащу. На носок сапога забралась темная жаба. Лейтенант с омерзением

отшвырнул ее. Вся эта лесная тварь мешала ему сосредоточиться.

– - Вы напрасно беспокоитесь, товарищ лейтенант. Мы идем правильно,--