Солдаты

осознанным ими, но уже не столь пугающим, как раньше. Они переживали

состояние детей, перед которыми впервые открывался огромный, неведомый,

захватывающе манящий и прекрасный мир. И то, что боярин Штенберг был убит

рукою какого-то их товарища, что еще утром беспокоило их и пугало, казалось

преступным, -- теперь представлялось закономерным, неизбежным и даже

необходимым, как закономерным, неизбежным и необходимым было все то, что

совершалось сейчас на их глазах.

Прислушиваясь к солдатскому гомону за окном, Демин, по-видимому, думал

как раз об этом.

– - И вам не уничтожить уважения ваших солдат к моей армии, к моей

стране, -- продолжал полковник, -- как бы вы ни старались это сделать. Я

должен, как представитель советского командования, заявить вам, господин

генерал, что вы и ваше правительство не выполняете условий перемирия.

Румынская армия, в том числе и ваш корпус, господин генерал, до сих пор

заполнены ставленниками Антонеску, явными и тайными агентами Гитлера.

Сторонников Антонеску, офицеров, вы повышаете в должностях, а его

противников, друзей румынского народа и Советского Союза, всячески

терроризируете. Демократически настроенных офицеров вы увольняете из армии

или разжалываете в рядовые...

– - Это неправда!

– - Нет, это правда. Вот свежий факт. Почему вы сегодня отдали приказ об

отстранении от должности командира взвода Лодяну? Не потому ли, что он из

рабочей семьи и стоит за дружбу с нами и так же, как мы, ненавидит фашизм?

– - В его взводе скрывался и скрывается солдат, убивший ротного офицера

– - лейтенанта Штенберга. Лодяну отказался помочь следственным органам

обнаружить этого негодяя.

– - А зачем вы распорядились об увольнении командира роты Мукершану? Он

что, тоже был причастен к убийству?

– - Мукершану вел вредную пропаганду среди солдат.

– - Призыв к дружбе с СССР им считаете вредной пропагандой?

Припертый к стене, Рупеску молчал.

Демин колюче посмотрел на него, сказал:

– - У меня к вам больше нет вопросов, господин генерал, -- и, не

попрощавшись, вышел на улицу. Он быстро направился в штаб своей дивизии.

3

После занятия города советскими и румынскими войсками Мукершану, еще

утром сдавший роту другому офицеру, решил посетить шахтерский поселок,

раскинувшийся за смутно маячившими невдалеке многочисленными копрами. В

километре от поселка он встретил группу углекопов, сидевших на валунах и о

чем-то угрюмо разговаривавших. За плечами шахтеров были приторочены котомки,

в руках -- посохи.

– - Куда это вы собрались? -- спросил Мукершану, присаживаясь рядом с

шахтерами.

– - А вы кто будете? И какое вам до нас дело?
– - в свою очередь спросил

пожилой рабочий, откинув с головы брезентовый капюшон, которым укрывался от

мелкого холодного дождя, спустившегося с какой-то приблудной тучки.

– - Есть дело, коль спрашиваю.

Шахтеры с ленивым любопытством посмотрели на незнакомца, почуяв в его

голосе неподдельную заинтересованность.

– - Кто же ты, однако?
– - переспросил все тот же пожилой углекоп.

– - Солдат. Не видите, что ли?

– - Видим. Мало ли их тут бродит! Интересуетесь только вот зачем?

– - Сам рабочий. Вот и интересуюсь. Все по профессиональной привычке

поглядели на руки Мукертану. Удовлетворенные, загудели:

– - Не обманываешь, похоже.

– - А зачем мне вас обманывать?.. Покидаете, значит, шахты?
– - Мукершану

нахмурился.
– - Эх вы!..

– - Какое, однако, твое дело? -- разозлился пожилой шахтер, который,

по-видимому, был тут за главного. Мукертану подозревал, что это по его

инициативе рабочие собрались в свое странствие.

– - А ты зря сердишься, старик. Я плохого вам не сделал. Но только

настоящий шахтер свою шахту не оставит.

– - Свою?.. А ты погляди на нее!
– - все более раздражаясь, воскликнул

рабочий.
– - Купаться в ней, в шахте-то? Уж больно вода черна; ты бы сам

попробовал.

– - Воду можно выкачать.

– - Пусть хозяин сам качает. Сумел залить -- пусть и откачивает. А мы с

голоду не хотим умирать... Да что ты к нам прицепился?.. Откуда ты

объявился? Пошли, чего его слушать!..

– - Я сказал откуда. А ты зря, старик, торопишься. Батраками, что ль, к

помещику? Не советую -- плохой это хлеб. Возвращайтесь-ка к себе на шахту и

принимайтесь за дело. Так-то оно будет лучше.

– - Хозяину капиталы скоплять? Нет уж, хватит.

– - Не хозяину, а себе, -- спокойно возразил Мукершану и быстро сообщил:

– - Ваши будут шахты, поняли?

Рабочие недоуменно зашумели:

– - Как бы нe так!

– - Вырвешь у них -- руки пооборвут.

– - Не пооборвут. Коротки теперь у них руки.
– - Мукершану приблизился к

пожилому рабочему, доверительно заговорил: -- Что ты косишься на меня? Где

это ты видел, чтобы рабочий обманывал рабочего? Вот возьми, почитай!
– - и

Николае показал шахтеру документ, в котором указывалось, что он, Мукершану,

рабочий с завода Решицы, является членом Румынской коммунистической партии.

– - Ну, что ты скажешь на это, старина?

– - Простите за грубые слова, товарищ, -- голос старого рабочего стал

мягче, взгляд потеплел.
– - Откуда мы знали?.. Что же, однако, нам делать? С

голоду пропадаем. Детишки пухнут.

– - Вижу и понимаю. Но покинуть шахты и уйти в деревни -- не выход из

положения. Стране нужен уголь. Коммунистическая партия не даст помереть

вашим детишкам.

– - Значит, вы советуете нам вернуться?

– - Да, советую.