Солнечный корт

Лайла внимательно посмотрела на Жана, возможно, в поисках причины не доверять его спокойной реакции, и, наконец, сказала:

– Мы вернемся к этому вопросу через минуту. Что случилось с Лукасом?
– При этих словах она посмотрела на Джереми с беспокойством на лице.

– Он появился у них на пороге, избитый до полусмерти, - сказал Джереми, указывая на левую сторону своего лица.
– Синяк от виска до челюсти, двух зубов не хватает. Лукас Джонсон, - сказал он, снова устремив долгий взгляд на Жана. Жан узнал это имя по составу Троянцев, но не был уверен, почему оно должно было иметь для него значение. Этот игрок был на год младше него и играл только против более слабых команд. Секунду спустя Джереми объяснил ему, в чем дело: - Младший брат Грейсона Джонсона.

Жан перестал дышать.

Джонсон - была такой распространенной фамилией, что ему даже в голову не пришло сложить два и два вместе. Вороны были Воронами, они принадлежали друг другу и навсегда. Попасть в Гнездо означало оставить всех и вся позади. Он знал, что Грейсон ненавидел Университет Южной Калифорнии, но каждый Ворон ненавидел. Ни он, ни тренеры, ни разу не намекнули на то, что это была личная месть.

– Он здесь не живет, - сказал Жан, не желая, чтобы это прозвучало как вопрос.

Джереми испытующе посмотрел на него.

– Джонсоны живут в паре часов езды к югу отсюда, в Сан-Диего. Лукас предупредил меня, что на прошлой неделе Грейсон вернулся домой злой, но это было последнее, что я от него слышал. К сожалению, он был там, когда Грейсон узнал новости об Уэйне, и Грейсон воспринял это далеко не так хорошо, как ты пытаешься представить. Родители Лукаса заперли его на ночь, чтобы он остыл, и Лукас взялся за дело.

– Я полагаю, они были друзьями?
– Спросила Кэт.
– Может быть, вы двое могли бы договориться и обсудить это друг с другом. Звучит немного грубо предлагать это, учитывая, как он пытался расквасить Лукасу лицо, но Лукас не был Вороном. Ты, по крайней мере, знаешь, откуда взялся Грейсон, и ты...

– Нет, - сказал Жан, и свирепая Кэт отодвинулась от него.

Джереми оперся о столешницу и уставился на Жана сверху вниз, свободно скрестив руки на груди. Жан отвел взгляд, сжимая челюсти, чтобы прогнать воспоминание о вкусе крови и ваты. Он проверил, нет ли повреждений на шее, и был слегка удивлен, обнаружив, что кожа на ней цела. Ощущение липкости на спине предупредило его, что его вот-вот стошнит.

Он вспомнил, как впервые по-настоящему обратил внимание на Грейсона: в тот день Рико созвал всех мужчин-защитников на встречу и попросил добровольцев помочь Жану. «Пяти или шести человек должно хватить»,– сказал он, утверждая, что Жан хотел получше узнать своих новых товарищей по команде. Пять рук поднялись в надежде заслужить расположение своего молодого Короля, и Грейсон был одним из них.

Идти к ним было настоящим кошмаром, но пережить последствия было сущим адом. В конце концов, все они были Воронами, и Эвермор был их клеткой. С тех пор каждое утро он просыпался рядом с ними. Он ходил с ними на занятия, ел вместе с ними, проводил с ними тренировки и игры. Четверо из них больше никогда не предпринимали попыток, довольствуясь тем, что подкалывали Жана жестокими шутками и лукавыми замечаниями, когда понимали, что раны еще свежи. Грейсон, с другой стороны, недвусмысленно дал понять, что без колебаний снова сбил бы Жан с ног, если бы только смог застать его одного.

– Эй, - сказал Джереми и добавил громче: - Эй. Жан, посмотри на меня.

Жан с усилием перевел взгляд на Джереми, но Джереми смотрел на его руку. Жан запоздало осознал, что все еще держится за шею, и теперь почувствовал острую боль под ногтями в тех местах, где они поранили кожу. Жан медленно ослабил хватку и позволил руке безвольно упасть на стол, и только тогда Джереми снова поднял на него глаза.

– Поговори со мной, - попросил Джереми.

– Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать.

– Расскажи мне о Грейсоне.

– Ворон - защитник, номер двенадцать, - сказал Жан.
– Совсем недавно работал в паре с Жасмин. Рост шесть футов три дюйма, вес двести сорок фунтов, правша, пятый размер клюшки, вторая смена, с предстоящего осеннего семестра учится на пятом курсе.
– На вкус как сывороточный протеин и овсяное молоко. Любит кусаться. Заставил меня встать на колени и...– Не проси меня с ним разговаривать.

– Хорошо, - сказал Джереми с такой готовностью, что Жану оставалось только смотреть на него.
– Если Лукас спросит, я скажу ему, что это не обсуждается. Грейсон может обсудить свои проблемы с психотерапевтом.

– Как это сделал Уэйн.
– Жан подумал об этом.
– Возможно, он также покончит с собой.

– Это не шутка, - сказал Джереми с неожиданной яростью.

Кэт вздрогнула, но не отвела взгляда от Жана.

– Детка, тебе действительно стоит подумать о собственной терапии.

– Мне не нужно...

Жан услышал, как включилась раковина, но внезапное прикосновение чего-то теплого и мокрого к его поврежденной шее заставило его инстинктивно дернуться. Он ударил Лайлу по лицу, запрокидывая ее голову назад и заставляя ее отшатнуться от него. Кэт в мгновение ока оказалась рядом с ним, чтобы поддержать ее. Жан воспользовался тем, что они отвлеклись, чтобы увеличить расстояние между ними, и принялся изо всех сил тереть свою кожу, чтобы избавиться от влажного жара.

Кэт что-то взволнованно пробормотала по-испански, забирая бумажное полотенце из рук Лайлы. Жан увидел слишком знакомый красный цвет свежей крови, прежде чем Кэт поднесла полотенце к носу Лайлы. Жан скрестил руки на груди, наблюдая и ожидая неизбежного возмездия.

Когда Кэт, наконец, убедилась, что кровотечение остановилось, она оттолкнула Джереми со своего пути и ткнула пальцем в лицо Жана.

– Никогда больше не смей ее бить, - сказала она без капли своего обычного добродушия.
– Ты понял?

– Не могу обещать, что не буду, - сказал Жан.

Кэт немного подождала, а затем спросила:

– Ты даже не собираешься извиниться?

Она, конечно, шутила, но Жан посмотрел на ее запрокинутое лицо и не увидел ничего, кроме приглушенного разочарования. В ней не было жестокости, несмотря на напряжение в плечах и то, как быстро она подошла к нему. Жан хотел поиздеваться над ее слабовольностью, но его:

– Намекаешь, что слов будет достаточно, чтобы все уладить?
– прозвучало более странно, чем что-либо еще.
– Кровь смывается только кровью; слова не считаются раскаянием.

– Ты это серьезно?
– Спросила Кэт, но, возможно, она уже знала ответ, потому что продолжила: - Да, я чертовски зла, но даже я знаю, что ты не хотел этого делать. От пощечины никто из нас не почувствовал бы себя лучше, так что забудь об этом прямо сейчас.

– Я не понимаю.

– Ты не в порядке, - сказала Кэт.
– Ты это видишь, да?

Жан посмотрел мимо нее на Лайлу. Она, по крайней мере, должна была быть готова к возмездию, но она держалась на расстоянии. Выражение ее лица было острым и любопытным. Жан не был уверен, что с этим делать, но он послушно произнес: