Солнечный змей

Фрисс покачал головой, протискиваясь сквозь кусты. Он старался ползти потише, но ветки предательски хрустели под ним.

– Водяной Стрелок, – Кикора сунула нос ему в ухо, – ты же коатек, тебе же тут повинуются кости и камни! Ради всех богов, покажи этим тварям, где место таких, как они! Подними все эти руины!

Призыватели смотрели на Речника с надеждой. Он тихо вздохнул.

– Я тут ничего поднять не могу, – прошептал он. – Нецис мог бы – но сейчас полдень…

Раскалённое докрасна солнце полыхало на полнеба, и тени таяли под ним, а кожа южан-уачедзи загоралась изнутри багрянцем. Они уже не дрались – стояли поодаль и вполголоса проклинали друг друга. По лицу Ченги текла кровь, плащ Нгози, прожжённый во многих местах, дымился. «Нецис легко справился бы,» – покачал головой Фрисс. «Он – чародей. А мне что делать?»

– Ты – Водяной Стрелок, – прошептал Тингиша, хватаясь за руку Речника. – Видишь, там наши родичи?..

– Ещё как вижу, – еле слышно ответил Фрисс, поминая про себя тёмных богов. Он ждал, что уачедзи отойдут от клетки, а ещё лучше – зайдут за обломок стены, откуда пламя до неё не дотянется, но они зачем-то выволокли её на мостовую и сгрудились вокруг, проклиная друг друга последними словами и время от времени пиная прутья.

– Их трое. Будет много огня, – прошептал Фрисс, переползая через очередной корень. – Одного убью – двое выжгут всё. Вы спрячетесь, я отобьюсь, а пленники сгорят. Как же их вытащить, Река моя Праматерь…

– Укк! – Тингиша крепко сжал пальцы Речника и вильнул хвостом. – Их трое? И нас трое. Рази их, Водяной Стрелок. Кикора, за мной!

– А-а! – Фрисс вскинул руку, но поймал только одну крысу – вторая стрелой вылетела из кустов и промчалась по мостовой, одним прыжком взлетела на клетку и вцепилась зубами в прутья. Речник помянул тёмных богов вслух и вырвался из цепкой хватки кустарника, придерживая за шиворот Кикору. Пронзительный визг метнулся над развалинами – Тингиша, крепко ухваченный за лапу, болтался в воздухе.

– Мзога! Это откуда взя… – удивлённый Зингва не успел договорить – крыса впилась зубами в его руку. От боли они закричали вместе: Зингва – сжимая Призывателя раскалённой рукой, Тингиша – высунув обожжённый язык и пустив чёрную слюну. Запахло палёным.

– Лаканха! – крикнул Речник и вскинул руку. Пальцы его указывали на грудь Зингвы – и южанин с булькающим воплем оседал на разрушенную стену, и вода, смешиваясь с кровью, тугими струйками била из дыры между рёбер.

– Ал-лийн! – выдохнул Фрисс, выставив ладони вперёд, и водяная стена закрыла его за миг до того, как огненная волна захлестнула развалины. Кусты с сухим треском вспыхнули, водяной щит взметнулся бесчисленными столбами пара, тая на глазах, Речник закричал от боли – ему казалось, что кровь кипит в его жилах. Он швырнул клокочущую стену на поджигателей и прыгнул вперёд. Сквозь пар и дым не видно было, где люди, где крысы. Кто-то закричал, что-то лязгнуло и захрустело, мимо, дымясь и вереща, пролетел Призыватель с подпалинами на боках.

– Лаканха! – крикнул Речник, указывая на тёмный силуэт, и покатился по земле, сбивая пламя, – вся его броня вспыхнула разом, даже кованые пластины – и те задымились. Кто-то, хромая, выбирался из дыма – жёлтые глаза горели на раскалённом докрасна лице. Шар белого пламени вылетел из клубов пара, ударился между глаз уачедзи и расплескался бесполезными искрами. Кто-то заверещал в тумане – и тут же забулькал.

– Ич-вакати, – прошептал Фрисс, протягивая руку к поджигателю. Туман развеялся – иссушающие чары выпили воду из воздуха, слизали с мостовой и сгинули, так и не поразив врага. Тот коротко хохотнул и вскинул руку, превращая броню Речника в раскалённый полыхающий кокон. Фрисс потянулся к мечам, но в глазах потемнело от боли. Что-то дымящееся бросилось к нему, но отшатнулось от страшного жара.

Ледяной ветер пронёсся над развалинами, но Фриссу его прикосновение показалось раскалённым – и он, зажмурившись от боли, покатился по камням. Ему мерещилось, что кожа уже осыпалась пеплом, и мясо слезло с костей – теперь догорают и кости. Кто-то склонился над ним, две усатые морды нависли сверху, испуганно мигая, холодная ладонь легла на лоб – и боль, полыхнув яркой вспышкой перед глазами, превратилась в истому. Пряное пахучее питьё лилось в рот, но стекало по сомкнутым губам на мостовую. Речник глотнул и закашлялся. Его крепко схватили за плечи, усадили спиной к стене, и он вздрогнул от боли – обожжённая кожа, казалось, клочьями отрывалась от тела.

– Илкор ан Сарк! – кто-то возился с ремешками и застёжками, скипевшимися от жара, пытаясь расстегнуть доспех. – Хватит глазеть на меня, помогите пленным!

– Нецис? – одними губами прошептал Речник, пытаясь открыть припухшие веки. Холодное зелье текло по лицу, Некромант вливал его под одежду Фрисса, и от резкого пряного запаха Речник расчихался.

– Всё хорошо, Фрисс. Тебе слегка прижгло кожу – не сильнее, чем полуденное солнце, – тихо отозвался Нецис. – Почему ты не позвал меня сразу? Трое уачедзи – слишком много для одного Речника…

– Нас тоже было трое, – криво усмехнулся Речник, разглядывая руки. Он думал, что обожжённая кожа пойдёт пузырями, но увидел только красноватые пятна, обильно политые зелёным маслом. Нецис плеснул сверху ещё немного и обернул ладони Фрисса тонкими листьями папоротника.

– Та-а, ассинхи… – пробормотал Некромант, ощупывая плечи Речника. – Тингиша устроил трещину под одним поджигателем, сломал ему ногу. Но он и на сломанной до тебя добрался. Нет, сиди, Фрисс, они все уже мертвы. Все трое. Теперь у нас есть хороший новый корабль. Полагаю, здесь, в Ниркейоле, никто на него претендовать не будет…

– Мертвы? Хорошо, – недобро ухмыльнулся Речник. – Ты видел пленников? Они живы? Я ошпарил их, должно быть. Живы?

– Трое из четверых, Фрисс, – склонил голову Некромант – и едва успел поймать Речника за плечо и усадить обратно. – Из пленников, я имею в виду. Тингиша и Кикора в добром здравии, только шерсть их потеряла белизну.

– Ха-е-е-ей! – заверещали за спиной Нециса. – Очень нужна помощь! Нецис Изгнанный, можешь ли подойти?

– Кикора, – прошептал Речник, опираясь на чародея. Ноги плохо держали его, но силы постепенно возвращались.

– Сумка… – он пошарил у пояса и облегчённо вздохнул. – Там ещё зелья. Пойдём…

…Мех Квэнгина, сорванный с дымящегося, одновременно разлагающегося и сгорающего мертвеца, пропах тухлятиной и гарью – но всё же он был мягким, и Призыватели расстелили его поверх холодного камня в тени форнского дома. Сквозь пролом в дальней стене летучие мыши, напуганные недавней схваткой, вновь возвращались в свои владения, но крысам было не до них – и людям тоже.

Фрисс сидел на полу рядом с окровавленным Призывателем. Его раны промыли, смочили зельями, прикрыли листвой, но кровь впиталась в белый мех, и не так просто было её вычесать. Ещё четверо сидели вокруг, взволнованно сверкая глазами. Одному из них тоже полагалось бы лежать, но удержать его на месте могли бы разве что путы уачедзи – а их с него давно сняли. Он склонился над раненым, бережно перебирая шерсть на его боку.

– Коатеки… – раненый не сводил глаз с Речника. – Я знал, что вы проснётесь тут. Эти знорки вели себя очень скверно. Они искали… это мерзко… искали сгоревший прах, мёртвые кости, чтобы пожрать их. Они разбудили вас. Мы этого не хотели…

Нецис положил ему на нос изжёванный лист Арлакса, крыса громко чихнула и заморгала. Некромант убрал лист и кивнул с одобрением.

– Погребальные печи форнов? Это они искали? Хотели добыть пепел? – спросил он, внимательно глядя на Призывателя. Тот поёжился.