Солнечный змей

– И всё равно, Алсаг, тут нужно быть осторожным, – вздохнул он. – Ничего плохого местным делать не надо, но и без доспехов к ним лучше не выходить.

За полупрозрачными стенами из сшитых вместе кожистых листьев перестукивались барабаны и трещотки, басовито гудела священная флейта, с красными сполохами заката сплетались золотистые – где-то внизу разводили костёр. Алсаг принюхался и насторожил уши.

– Тут пахнет хоррошей едой, – он потёрся щекой о ладонь Фрисса. – Но я совсем не чую мвенги. В горроде с названием «Мвенге» должна быть мвенга! Отчего я её не чую?

Речник посмотрел на потолок и пожал плечами.

– Не знаю, Алсаг. Разве что она в закупоренных бочонках. Если у местных на исходе Мадживы ещё остались бочонки. Помнишь, что сказал Нецис? Если дождей не будет, придётся всем тут давить сок из папоротника. Не будет нам никакой мвенги, хоть как называйся этот город.

Дверная завеса качнулась в сторону, открывая путь в бездонный мрак – ночь сомкнулась уже над Мвенге, и сомкнулась плотно, и сколько огней ни горело на ветвях, им было не побороть темноту. Четверо Призывателей стояли на пороге, и вёл их сам Фагизи из нор Вафагизи. Предводитель крыс отмылся уже от ила и листвы и повесил на себя множество перьев, бусинок и меховых шариков, и сородичи от него не отстали.

– Большой костёр горит, Водяной Стрелок. Мы зовём тебя на праздник нор Вафагизи, – в чёрных глазах Призывателя плясали искры. – Чародея Нециса и светящегося Алсага мы тоже зовём. Им не о чём тревожиться – там будет лучшее угощение.

Некромант быстро и бесшумно выпрямился, стряхнул соринку с рукава и кивнул. Его взгляд был прозрачен и ясен – словно он и не спал вовсе. Алсаг поспешил за ним, но остановился, заметив, что Речник не поднялся с пола.

– Мрря?! – недоумённо шевельнул ухом хеск.

– Идите без меня, – отозвался Фрисс, глядя поверх голов, в ночной мрак. Там, на закате, ещё горела последняя тонкая ниточка багряного неба, и Речнику она казалась резаной раной.

– Та-а… – с тихим вздохом Нецис шагнул к Фриссу и встал рядом, напротив двери. Призыватели озадаченно переглянулись.

– Мы чем-то обидели тебя, Водяной Стрелок? – тихо спросил Фагизи. – Отчего ты не хочешь подойти к костру?

Речник покачал головой.

– Здесь хорошо, уважаемый Фагизи, и вы – хороший народ. Но есть мясо Квэнгина я не буду.

– Та-а… – выдохнул Некромант, растерянно глядя на Речника. Алсаг изумлённо мявкнул.

– Напрасно ты отказываешься, Водяной Стрелок, – пробормотала одна из крыс. – Такого хорошего мяса тут ещё поискать. Скажи, почтенный Фагизи…

Предводитель молча взглянул на неё, и крыса слегка съёжилась.

– Это не так плохо, Водяной Стрелок, – спокойно сказал Фагизи. – Там много другой еды. Не только ты не ешь Квэнгинов – так ещё делает уважаемый Теукитла. Мы усадим тебя рядом с ним и принесём вам хорошей рыбы, жирных многоножек и грибов на палочках – столько, сколько вы сможете съесть, и ещё немного. Тут ничего плохого нет.

Жужжащая флейта не умолкала ни на миг, её гудение не мог заглушить ни треск поленьев в огромном костре, ни ропот тысячи голосов, ни рокот далёкого грома. Сколько Фрисс ни вглядывался в толпу и в тени, скользящие в низких ветвях, он не мог разглядеть, кто же на ней играет – и даже не понимал, поёт она сверху или снизу, из-под воды.

Сняв с палочки последний гриб, он вытер пальцы о лист и посмотрел на блюдо – осталось ли там что-нибудь, кроме многоножек? Но там и их уже не было – многоножки исчезли вместе с Нецисом. Только что Некромант сидел рядом, задумчиво смакуя папоротниковый взвар, и вдруг растворился во мраке.

– Алсаг… – начал было Речник, но увидел, что кот крепко спит и посапывает во сне. Мертвяки ему на этот раз не снились – и Фрисс довольно усмехнулся.

– Хорошая была рыба, – сказал Речник, ещё раз вытерев жирные пальцы, и кивнул на пустое блюдо. – В водах Амани такая водится? У нас, на Реке, я её не встречал.

Молчаливый сосед – даже сейчас, ночью, он не расставался с широкой шляпой, какие здесь носили озёрные рыбаки – задумчиво посмотрел на него и ответил не сразу.

– Да, в омутах Амани, в чёрной воде… Ты, должно быть, поймал много всякой рыбы, иноземец. Тебя называют Водяным Стрелком?

Речник кивнул.

– Мой народ живёт у Великой Реки, – пояснил он, сам не зная, зачем. – А твоё имя – Теукитла?

– Почтенный Фагизи говорил обо мне? – в голосе Теукитлы не было удивления. – У нас ловят много рыбы, мы едим её день за днём – а охотники нечасто приносят что-нибудь, кроме личинок. Сильные молодые воины, как ты, никогда не будут есть рыбу, если рядом лежит мясо. Фагизи говорил тебе обо мне, но не говорил мне о тебе. Почему ты не идёшь к костру, не берёшь свою долю? Я ел когда-то такое мясо – мало в мире вещей вкуснее.

Фрисс нахмурился.

– Мой друг, житель моей пещеры – Квэнгин, – буркнул он. – Никогда он никого не тронул, всегда помогал мне и соседям. Не знаю, что делает хока с Квэнгинами, живущими тут, но у него нет хоки. И я не трону ни его, ни его родичей, и не буду есть никого из них, здоров он или болен.

Он замолчал, глядя на костёр и тени вокруг него. Южанин осторожно прикоснулся к его руке. В темноте Речник не видел его лица, только блики огня, отражённые в глазах.

– Квэнгин? Большой он? – тихо спросил Теукитла. Речник удивлённо мигнул.

– Да нет, маленький – на голову ниже меня, – он задумчиво усмехнулся. – Подрос немного за четыре года, был-то ещё меньше. Неудивительно – бочка рыбы всю зиму под носом…

– Рыбой его кормишь? – придвинулся чуть ближе южанин, и что-то странное послышалось в его голосе. – Сам не охотится? Они – хорошие охотники, любят горячую кровь…

– Что его кормить – сам себе ловит, – качнул головой Фрисс. – Он себя прокормит. Только что – холодно ему в наших краях, с нами теплее. А что до охоты… не на кого у нас охотиться, бегает и летает всякая мелочь. А ты, Теукитла, почему не ешь Квэнгинов?

Норси не ответил, только сверкнул глазами.

– Как он себя называет? – спросил он хриплым шёпотом.

– Инмес, – ответил Речник, насторожился и чуть отодвинулся. Южанин подался назад, качнувшись из стороны в сторону.

– Хийо-хийоле, хийо… – пробормотал он. – Был на этом дереве один Квэнгин, выкормленный рыбой. Дхили – вот как я его назвал, Дхили-тень… А он звал меня отцом. Знать бы, что теперь с ним, что от него осталось…

Речник вздрогнул, изумлённо замигал, пытаясь перехватить взгляд Теукитлы – но глаза южанина утонули во мраке.