Солнечный змей

– Фррисс? – Алсаг дотянулся носом до его щеки. Речник криво усмехнулся.

– Как вы… сколько я тут? – он неловко шевельнул плечом. К спине прикасался холодный лист, его край свисал со лба.

– Пол-Акена, не больше, – отозвался Некромант, присаживаясь на соседний камень и разглядывая Фрисса, как диковинку. – Мы вовремя подоспели.

За кустами послышался хруст. Речник изумлённо мигнул, встретившись взглядом с Флоной. Двухвостка невозмутимо жевала лиану, будто под её лапами была земля, а не крыша нерсийского храма.

– Где Аста? – Фрисс попытался встать, но Алсаг разлёгся на его коленях горячим брюхом.

– С Флоной, – Нецис кивнул на кусты. – Спит, вцепившись в твою броню. Та-а, илкор ан Ургул… Я не уговаривал Флону лезть сюда, Фрисс. Это была её собственная затея.

– Умран, – Речник, хмурясь, огляделся по сторонам. – Я думал, это очередной изыскатель из местных… Вайнег бы его побрал!

Фрисс посмотрел на свои ладони, покрытые царапинами и ссадинами. Кольцо, почерневшее от крови, было на месте.

– Та-а, к’инх ат малгэхи гисаи, – криво усмехнулся Нецис. – Сомневаюсь я, Фрисс, что ты в данном случае вообще думал. В одиночку, не владея магией, нападать на умрана… Разве я не предупреждал, что тут опасно?

– А то, – кивнул Речник, понурившись. – Это храм Мацингена. Нечего мертвякам тут делать. Мерзкие твари! Нецис, ты мог бы запечатать храм от них? Чего доброго, ещё один явится сюда и будет тут копаться… И эта мелкая погань… Катись ты в Бездну!

Он пинком отправил мелкого токатля в кусты. Нецис хмыкнул.

– Тебе нечем заняться, Фрисс? Мы сюда пришли, чтобы опечатывать развалины?! Та-а, к’инх ат малгэхи…

– Нежить – это меррзко, – шевельнул усами Алсаг. – Меррзко и опасно.

Речник провёл пальцем вдоль его уха – ссадины вновь начали кровить, и он убрал руку.

– Нецис, у тебя не осталось тряпок? Вайнег знает, что со мной, но кровь никак не остановить.

– Ничего, Фрисс. Яд должен вытечь, – покачал головой Некромант. – Сиди смирно. Похоже, нам придётся пробыть тут до вечера.

– Яд? – Речник нахмурился, внимательно осмотрел располосованное, опухшее и побагровевшее плечо. Кровь, вытекающая из царапин, пахла чем-то тухлым.

– Стало быть, тут у нас будет укрытие, – вздохнул он, посмотрев на небо. Дождём и не пахло, солнце понемногу клонилось к закату. Тихий вой на четыре голоса долетел с севера, заставив всех, даже Двухвостку, вздрогнуть и пригнуться.

– Илкор ан Сарк, – лицо Некроманта на миг окаменело. – Та-а, илкор ан Сарк… Что же, Фрисс, твоя правота несомненна. Несколько печатей у подножия нам не помешают. Я скоро.

Чёрная летучая мышь взмыла над кустами. Повисла тишина, прерываемая лишь шорохом в зарослях – мелкие мертвяки копошились там, не замечая пришельцев. Речник поднялся с камня, сделал несколько шагов. Слабость отступила. «Нецис сделал что-то,» – покачал головой Фрисс, разглядывая глубокие царапины. «Совсем не больно. Знать бы, как он это делает…»

– Фррисс, ты куда? – с плиты спрыгнул Алсаг. – Садись на меня, я тебя удерржу.

– Придумал тоже, – хмыкнул Речник, почесав его за ухом. – Пока у тебя не вырастет шерсть на спине, я на тебя не сяду.

Глубоко прорезанные линии переплетались на зеленоватых плитах – ростки, листья, соцветия… Чуть в стороне камень исчиркан был косыми штрихами, среди которых попадались причудливо-извилистые. Фрисс усмехнулся, вернул моховой покров обратно на камень и обошёл плиту. Там, где недавно ему виделась глубокая трещина в полу, ничего не было – только мох и палая листва. За две тысячи лет наросло немало земли – камни храма уже едва виднелись под ней.

– Мертвяк в храме Мацингена, – пробормотал Речник, досадливо морщась. – Мерзость несусветная.

На нижней ступени виднелся чёрный зев пустого чана для воды. Наполнять его проку не было – стенки давно потрескались, лозы пустили в трещинах корни. Речник тяжело вздохнул. Ему не по себе было от запустения, творящегося вокруг, от костей, оплетённых лианами, и мелкой нежити, шныряющей под ногами.

– Сюда воды бы, – Фрисс отошёл от края, стараясь не ломать кусты, хоть в запоздалой осторожности уже и не было проку. – После дождя тут будет нормальный лес. Вот только камни торчат… но камни – это не страшно. Умел бы я колдовать…

Он подошёл к другому краю – там кусты росли реже, из-под листвы виднелись обломки расколотых плит. Речник отодвинул ветви, посмотрел вниз, на Нециса, вырезающего костяным ножом странные значки на базальте. Откуда-то тянуло холодом по ногам, чем дальше, тем сильнее. Фрисс поёжился, глянул под ноги – и охнул. Из расщелины в крыше, потеснив бурый высохший мох, тянулась тонколистная чёрная трава, туго скрученные поблескивающие бутоны качались на гранёных стеблях, зеленоватый туман клубился над ними.

Молния с оглушительным треском ушла в небо. Чёрная тень, на лету меняющая облик, мелькнула над камнями ещё до того, как ослепительно-белый разряд погас. Нецис, сбросив крылья, взглянул на чёрную кочку, резко выдохнул и до боли стиснул ладонь Речника.

– Илкор ан Хо’каан! Я знал, что ты найдёшь её, Фрисс. Я знал.

Из кустов встревоженно зафыркала Двухвостка.

– Мрря? – Алсаг, отмахиваясь хвостом от детёныша Квэнгина, протиснулся сквозь ветки и чуть не сунул нос в дымящуюся траву – Нецис едва успел поймать его за шкирку.

– Это она? – тихо спросил Фрисс, несмело протягивая руку к странному растению. Ледяная ладонь Некроманта легла на его плечо, отталкивая Речника в безопасные кусты.

– Илкор ан мен-эннуалур, – Нецис прижал руку к груди и склонил голову. – Это и есть чёрная трава, Морихийки. Ну что же, Фрисс… Думаю, ты потерял достаточно крови – яд должен был вытечь. Я осмотрю твои раны. Пока зелье варится, они, я надеюсь, успеют затянуться.

Фрисс не видел, как Некромант срезал чёрное растение, – как ни сжигало его любопытство, он просидел всё это время в кустах, шипя от боли в исполосованных руках. Царапины, прижжённые каменным лезвием, горели нещадно – гнилостный яд умрана следовало выжечь до того, как края порезов сомкнутся. Алсаг сидел рядом с ним, вылизанной лапой приглаживая шерсть на загривке и отмахиваясь от Асты. Детёныш Квэнгина, одной рукой держась за сброшенную Речником броню, ползал вокруг кота и пытался повиснуть то на нём, то на самом Речнике. Над поляной сверкал на солнце водяной шар, намоченные в нём повязки висели на шипах Двухвостки, и Фрисс думал, как приспособить широкую тряпку к носу Квэнгина, чтобы детёныш не задохнулся.