Сон цвета киновари. Необыкновенные истории обыкновенной жизни

И вот сейчас его старшему сыну шел восемнадцатый год, а младшему — шестнадцатый. Оба юноши были крепкие, сильные, как молодые бычки, умели обращаться с лодкой, плавать и преодолевать долгий путь пешком. Они умели делать все, что положено молодым людям из деревни или городка, и делали все без изъяна. Старший был во всем похож на отца, непосредственный и жизнерадостный, не думавший о мелочах. Младший же более походил на белолицую да черноволосую мать — слов не любил, да еще и брови у него были загляденье — ровные и при этом изысканные, только взглянешь на него — сразу ясно, что перед тобой умный, не лишенный душевной тонкости юноша.

Братья выросли, и пришло время учить их жизни, поэтому отец по очереди отправлял их в разные края. Спускаясь вниз по течению, они делили тяготы и невзгоды с остальными членами команды. Когда следовало грести — брали самое тяжелое весло, когда нужно было тащить лодку по отмели — вставали во главе тянувших канат, вместе со всеми ели сушеную рыбу, перец, вонючую маринованную капусту, спали на жестких досках лодки. В верхнем течении, когда нужно было идти по суше, они сопровождали товар из восточной Сычуани, проходя через Сюшань, Лунтань и Юян, всегда в соломенных сандалиях — в жару, в холод, в дождь и в снег. А еще они носили с собой короткие ножи. Если случалась нужда воспользоваться ими, братья вмиг доставали клинки и выходили на открытое место, ожидая противника, чтобы решить вопрос один на один. Средь молодежи было правило: «Нож нужен, или чтобы бить врагов, или чтобы стать братьями по оружию», поэтому, доставая клинок, братья не отвергали и такую возможность. Они научились торговать, научились вести себя в обществе, научились жить в незнакомых землях и научились защищать свою жизнь и честь с ножом в руках — вся эта наука воспитала в них отвагу и благородство. Оба юноши выросли сильными, как тигры, но при этом вели себя учтиво, без спеси, не сорили деньгами и не пускали в ход свое влияние в ущерб кому-то. Поэтому в городке Чадун говорили об отце и сыновьях с исключительным уважением.

Пока дети были маленькими, отец заметил, что старший во всем похож на него самого, но чуть больше баловал все же младшего. Именно по этой причине он выбрал для старшего имя Тяньбао [127] , а для младшего — Носун [128] . Если Любимчика Неба на жизненном пути еще и могли ожидать перипетии, то на Подарок Но-шэня, согласно местным поверьям, никто бы не посмел глянуть свысока. Носун был очень красив, и не особо красноречивые лодочники из Чадуна, пытаясь воспеть его красоту, только и смогли что придумать ему прозвище «Юэ Юнь» [129] (Воин времен династии Сун, который, по преданию, отличался привлекательной внешностью.). Хотя они и не видели настоящего Юэ Юня, они удовольствовались его образом в исполнении актеров местного театра.

127

Любимчик Неба.

128

Подарок Но-шэня — божества, отводящего хворь.

129

Воин времен династии Сун, который, по преданию, отличался привлекательной внешностью.

3

Место на границе двух провинций больше десяти лет находилось под контролем военных, которые блюли порядок и не допускали безобразий. Ни водной, ни сухопутной торговле не было помех в виде войны или разбоя, все шло по строго заведенному порядку, и жители были благочестивы и законопослушны. Их омрачали только такие несчастья, как сдохшая корова, перевернувшаяся лодка или чья-то смерть, а беды, что терзали остальные части Китая, им как будто были неведомы.

Самое оживление в городке случалось в праздник лета [130] , праздник Середины осени и в Новый год. Эти три празднества радовали местный народ, как и пятьдесят лет назад, это были самые интересные дни в году.

130

Иногда так называют праздник Дуаньу, двойной пятерки, т. к. отмечается пятого числа пятого месяца по лунному календарю.

На праздник Дуаньу здешние женщины и дети одевались в новое и рисовали на лбу красной краской из вина и реальгара иероглиф «ван» [131] . В этот день во всех домах непременно подавали к столу рыбу и мясо. Где-то в одиннадцать утра чадунцы обедали, а после все, кто жил в пределах городской стены, запирали двери и шли на реку смотреть лодочные гонки [132] . Те, у кого на Хэцзе были знакомые, могли смотреть из домов, окна которых выходили на реку, а те, у кого не было, стояли на причалах и у ворот таможни. Драконьи лодки стартовали из глубокого пруда у реки и финишировали возле таможни. По случаю этого праздника офицеры, чиновники и прочие большие люди городка стояли вместе со всеми и любовались зрелищем. К гонкам готовились задолго, все группы и команды отбирали по нескольку крепких сноровистых парней и отправляли на реку упражняться. Форма гоночной лодки сильно отличалась от обычной, она была длиннее и уже, с высоко вздернутым носом и кормой, разрисованная красными линиями; большую часть времени такие лодки хранились на берегу в сухих пещерах, а когда приходило время, их спускали на воду. В каждой лодке умещалось от двенадцати до восемнадцати гребцов, один командующий, один барабанщик и один бьющий в гонг. Гребцы держали по короткому веслу, которым работали в такт барабанному бою и гнали лодку вперед. На носу сидел человек с обмотанной красной тканью головой, в руках он держал два маленьких флажка, которыми размахивал вправо и влево, управляя движением лодки. Барабанщик и тот, кто бил в гонг, сидели в середине лодки, и как только та приходила в движение, они тут же начинали отбивать простой ритм, задавая темп гребцам. Быстро ли, медленно ли она поплывет — целиком зависело от барабанов, поэтому, когда две лодки состязались особенно беспощадно, их бой был подобен грому, что вкупе с криками болельщиков с обоих берегов напоминал грохот барабанов Лян Хунъюй [133] в исторической битве на реке Лаогуань, или тех, под бой которых Ню Гао [134] схватил повстанца Ян Яо. Команда лодки, что первой добиралась до здания таможни, получала награду — отрез полотна и серебряную медаль, и пусть даже доставались они кому-то одному, но почет за мастерство оказывали всем участникам. Бравые солдаты каждый раз отмечали победу такой лодки, взрывая на берегу поздравительные хлопушки в пятьсот залпов.

131

«Правитель»; считается, что полоски на лбу тигра складываются в этот иероглиф, а тигра, в свою очередь, считали защитником от злых духов и тотемным животным южных народностей Китая.

132

Гонки на драконьих лодках (драгонботах) — традиционное мероприятие для праздника лета, проводится в честь поэта Цюй Юаня.

133

Знаменитая женщина-генерал, которая била в барабаны, чтобы поднять моральный дух солдат.

134

Генерал периода правления династии Южная Сун (1127–1279).

После лодочных гонок офицеры из городского гарнизона, чтобы порадоваться вместе с горожанами и добавить в праздник веселья, брали тридцать селезней с зелеными головами, повязывали на их длинные шеи красные ленточки и выпускали в реку. Все гораздые плавать — и военные, и гражданские — бросались в воду, чтобы поймать их. Кто поймал — того и утка. Поэтому запруда приобретала совершенно другой вид: повсюду плавали утки и повсюду за ними гонялись люди.

Лодки состязались с лодками, люди состязались с утками — так и развлекались до позднего вечера.

Управлявший пристанью Шуньшунь в молодости был великолепным пловцом, и если уж бросался в воду за уткой, то никогда не возвращался с пустыми руками. А как только младшему сыну, Носуну, исполнилось двенадцать, он уже и сам смог, задержав дыхание, нырнуть в воду, подплыть к утке и неожиданно с брызгами восстать из глубины, схватив птицу. Тогда отец с облегчением сказал: «Прекрасно, теперь этим можете заниматься вы двое, а мне больше не нужно в воду лезть». И после этого действительно за утками в воду больше не нырял. Однако, когда нужно было спасти человека, делал это без разговоров. Помогать людям в беде, пусть даже в огонь пойти за ними, становится неукоснительным долгом для всякого, кому исполнилось восемнадцать!

Тяньбао и Носун были в числе сильнейших среди местных пловцов и гребцов.

Накануне праздника лета, в начале пятого лунного месяца, на улице Хэцзе прошло первое собрание, на котором решили, что лодку, представлявшую эту улицу, пора спускать на воду. Тяньбао как раз в тот день должен был отправляться в пеший поход вверх по реке, чтобы доставить товары в Лунтань на востоке Сычуани, поэтому участвовать смог только Носун.

Шестнадцать крепких, как бычки, парней, захватив благовония, хлопушки и обтянутый коровьей кожей барабан на высоких ножках, с исполненным красной краской изображением великого предела [135] , отправились в горную пещеру выше по течению реки. Там они воскурили благовония, перетащили лодку в воду, расселись в ней по местам, взрывая хлопушки и ударяя в барабан, и лодка, словно стрела, полетела вниз по течению к пруду.

135

Графическое изображение инь и ян, заключенных в круг.

Это было утром, а к обеду лодку рыбаков с другого берега также спустили на воду, и обе они начали отрабатывать маневры для состязания. Заслышав грохот барабанов на воде, люди радовались в предвкушении праздника. Обитатели домов на сваях рассчитывали на возвращение любимых из дальних краев, о них первым делом и вспоминали, заслышав барабаны. Множество людей собиралось на праздник, многие лодки возвращались домой; и на этой улочке случались незаметные глазу радости и горести, кто-то им улыбался, кто-то хмурился.

Барабанный бой разнесся над водой, спустился с горы и достиг переправы, где первым его услышал рыжий пес. Он залаял, всполошился, забегал вокруг дома, а когда появился путник, переплыл вместе с ним на восточный берег, взбежал на гору и оттуда залаял в сторону городка.

Цуйцуй как раз сидела на камне у дома и мастерила кузнечиков и сороконожек из пальмовых листьев. Увидев, как задремавший было на солнце пес неожиданно вскочил и принялся носиться, как бешеный, переплыл реку и вернулся обратно, она выбранила его:

— Собака, ты что творишь? Так нельзя!

Но чуть позже звук достиг и ее ушей, и она сама забегала вокруг дома, переправилась вместе с псом через реку и стала вслушиваться в отдаленный грохот с вершины горы. Завораживающий грохот барабанов перенес ее назад, в события минувшего праздника лета.

Глава вторая

4

Дело было два года назад. В мае, на праздник лета, старый паромщик нашел себе сменщика и, взяв Цуйцуй с собакой, отправился в город смотреть на соревнования гребцов. На берегу было полно народу, а по водной глади скользили четыре ярко-красные лодки; вода как раз поднялась к празднику и посреди реки была зеленой, как молодой горох. Погода стояла ясная, вразнобой били барабаны, и Цуйцуй не могла вымолвить ни слова от распиравшей ее радости. Людей было слишком много, и они смотрели на реку во все глаза. Вскоре оказалось, что пес все еще рядом, а вот деда оттеснили.