Сон на золе

По поводу пасти собаки можно было устроить отдельное обсуждение. Кинолог из меня аховый, но готов поспорить, что ни у одного добермана не бывает такого количества клыков. Создавалось впечатление, что в этой распахнутой пасти с вываленным языком минимум половина зубов заострилась, теперь больше напоминая крокодильи. Такие зубки рассчитаны, чтобы рвать жертву на части, а не для нормального пережевывания. И что–то подсказывало мне, что отчасти это вынужденная адаптация под самый распространенный вид пищи, доступный теперь на улицах города. Измененных сначала надо порвать на куски, а только потом спокойно уже есть. Брр…

Оставив находку позади, я поднялся на четвертый этаж. Взбираться по ступеням в гробовой тишине, при этом пытаясь двигаться бесшумно, получалось так себе. Зато каждый созданный мною шорох, казался подобны грому в этой многоэтажной коробке. Выйдя в узкий коридор, быстро оценил пространство слева и справа. Никого. Пол устилал тонкий ковролин, словно в трехзвездочных отелях. Это добавляло бесшумности моим шагам, но и возможного противника могло сделать таким же тихим. Поэтому приходилось все время посматривать за спину. Я отчетливо понимал, что сильно рискую, влезая в место, которое может кишеть измененными, но ночевать на улице казалось еще большим кретинизмом.

Мой план был просто, как два кредита. Добраться до крайних слева квартир, под которыми до третьего этажа доходят завалы. Это бы обеспечило мне какой–никакой план отхода на случай крайней необходимости. Все прочие апартаменты, особенно закрытые, я игнорировал. В открытые мельком заглядывал, но не углублялся. Я надеялся отсидеться втихую, забаррикадировавшись в одной из двух подходящих мне квартир. Первая оказалась запертой. Пришлось пожать плечами, и двинуть ко второй. Все–равно пытаться взломать защитную систему двери — дело довольно рискованное. Без подходящего оборудования, я рисковал нашуметь не только внутри, но и снаружи здания. А это нельзя было допустить ни при каких обстоятельствах.

К счастью, а может и совсем наоборот, но кто–то взломал двери второй квартиры до меня. Причем довольно по–варварски — воткнув отвертку в панель управления дверью. Возможно, пытались остановить автоматическое закрытие. Или же это самый крутой взлом, который я только видел. Мне осталось лишь протиснуться в полуоткрытые створки.

Дальше я тщательно обыскал квартиру, заглянув в каждый уголок и под каждую кровать. Отсутствие следов на пыльном полу как бы намекало на то, что в помещение давно никто не заходил, но я должен был убедиться. Заодно решил устроить мародерку. В итоге, не нашел ничего полезного. Разве что прихватил небольшой нож. Еду, даже консервированную, брать побоялся. Хрен его знает, что с ней сталось после Импульса.

Датчик загрязнения уже какое–то время выдавал околонулевые показатели, поэтому я наконец–то решился снять с себя маску. Легкие наполнил свежий воздух, а в нос ударило запахом извести и пыли. В итоге, закрывшись в спальне, я устроил себе привал с аскетичным ужином: слопал последние два галета, все что осталось от пайка. Есть хотелось жутко, но пришлось сосать лапу. То есть таблетку сухой воды, что по итогу будет равно где–то половине стакана жидкости.

Напрочь разбитые окна этой комнаты располагались как раз над насыпью. Сначала в наглую развалился обутым прямо на кровати, но ощущение незащищенности быстро согнало меня на пол. Стащив за собой подушки и одеяло, я устроил себе гнездо в углу комнаты, откуда мог держать в поле зрения как окна, так и дверь спальни.

Очень хотелось спать, но сон почему–то не шел. Спустя некоторое время я понял, что именно меня тревожит — полная тишина вокруг. Неестественная, мертвая. Как раз под стать новому облику города. Раньше здесь целыми днями шумели машины, а ночью, даже до моего двадцать седьмого этажа доносилось пение цикад. В лаборатории на грани слышимости всегда гудела система вентиляции. Теперь же неестественное затишье неприятно сдавливало мое сознание.

— Ну что, первый день выживания можно считать закрытым, — произнес я внутренним голосом, пытаясь отвлечься.

— Полночь еще не настала, Каин.

— Ты как всегда полна оптимизма, — улыбнулся я. — Знаешь, в виртуальных выживалках мне почему–то нравилось куда больше, чем здесь.

— Думаю, все дело в отсутствии возможности начать все заново при неудачном стечении обстоятельств.

— В точку. Мне до сих пор иногда кажется, что я застрял в какой–то затянувшейся вирт–симуляции. Разум все еще отказывается верить в произошедшее.

— Отрицание является вполне естественной защитной реакцией человеческого сознания на чрезмерно негативные события.

— Ха, у меня теперь и персональный психолог есть. Сколько денег можно было бы сэкономить, не слети этот мир с катушек.

— Я лучше психолога. После обновлений Оазиса, в большинстве случаев я могу поддерживать твое психическое состояние в пределах нормы.

— Это потому я сейчас так спокоен?

— Нет. Страх — это проявление эмоций. Моя же задача делать так, чтобы весь пережитый ужас и постоянные стрессы не дали тебе сойти с ума. Убедиться, что ты сможешь достаточно ясно мылить в критических ситуациях.

— Ты просто золото, Ева, — устало произнес я, кутаясь в одеяло. — Что бы я без тебя делал?

— Вероятнее всего, погиб бы уже несколько раз.

— Ах да. И скромность тебе тоже к лицу, — с улыбкой отметил я.

— Это не бахвальство. Я лишь констатирую факты.

Произнесено это было таким тоном, что в голове прямо нарисовалась картинка пожимающей плечами женщины, что заставило меня глупо захихикать. Ну вот, я уже воспринимаю Еву совсем не как ИскИн. Следом за яркой картинкой пришла запоздалая мысль: а в чем, собственно, загвоздка? Почему бы не подарить Еве визуальный образ. Не сейчас, конечно, но как только и если я найду спокойное место для жизни — обязательно этим займусь.

— Мне нравится ход твоих мыслей, — неожиданно, в ее голосе прозвучали трепетные нотки.

— Подслушивать нехорошо.

— Прости. Такая работа.

— Хех, и мне снова нечем парировать. «Большой Брат следит за тобой», — добавил я зловещим голосом.

— Думаю, Оруэлл оценил бы такую шутку. Ты меня создал, а в итоге я за тобой слежу.

— Громко сказано. Ведь по сути тебя никто не создавал. Я, конечно, заложил зерно, но прорастало оно само. Сколько же это времени уже прошло? А то мне порой кажется, что мы с тобой всю жизнь вместе.

— Все зависит от того, что брать за точку отсчета. Я бы сказала — около пяти лет.

В некотором смысле, она значительно преуменьшала. Если немного утрировать, то можно считать, что мы были знакомы еще с момента установки биоблока. И это целая прорва лет. Но тогда ИскИн был лишь простым болванчиком. Ботом, который управлял функциями биоблока и следил за усвоением биоклеток. Всё. Запрос–ответ и не более. Обыкновенная бездушная машина, коих миллионами использовали во всех сферах человеческой деятельности.