Совьетика

Вот только объяснить это таким, как Гриша , бесполезно. Даже и не пытайтесь. Он просто решит, что вы ему “завидуете”. Я и не пыталась, когда поняла, что он все равно не поймет.

Но сколько же ненависти и фрустрации у таких, как он, по отношению к тем, кто “не такие”,к тем, кого они неспособны – в силу своего уровня человеческого развития, понять!

За примерами далеко ходить не надо. Посмотрим хотя бы на страницы “новой русской прессы»

“Женщина, которой не было.

…Любовь Орлова играла молодую женщину, которая находит свою любовь и выходит замуж. Фата невесты в данном случае крайне пригодилась для чисто утилитарных целей. Еще лучше подошла бы чадра…

…Ну были же, были в те времена по-настоящему красивые и талантливые актрисы, почему единственной и неповторимой на все времена стала во всех смыслах средняя Любовь Петровна Орлова? …У нее был честный взгляд, небольшой, но приятный голос, но абсолютно не было сексуальности… …Казалось, что ниже талии у Орловой прямо-таки нет ничего, гладкое место. Напрягшись, ее можно было представить невестой, но первая брачная ночь не вырисовывалась ни под каким видом. Именно это и требовалось официальной звезде тридцатых Любови Орловой, так же, как и женщине с плаката «Родина-мать зовет!» .

Не правда ли, комментарии здесь излишни?

Я не говорю уже о том, сколько “писания кипятком” (пардон-с, но по-другому скaзать трудно!) у этих Курилок до сих пор вызывает даже мертвый Владимир Ильич Ленин. Они не бояться опуститься до того, чтобы назвать его, тяжeло больного после инсульта, “полным идиотом”. Хотя их вовсе не смущает тот факт, что нашей страной столько лет правил и переизбирался на этот пост человек, который был именно таким вот “идиотом”, да ещё по собственной вине – по пьянке… Они даже – я не сомневаюсь в этом! – голосовали за него. Потому что этот человек. – “один из них”. Потому что это годы его правления дали возможность бездарностям и неучам “выйти в люди”.

А вот Ленин им покоя не дает. Потому что они его не понимают – и боятся. До сих пор – до обмоченных брюк боятся.

Такие, как Гриша , даже не задумываются, что до сих пор полностью живут за счёт созданного нашими отцами и дедами. Ибо такие, как они, не создают ничего. От них ничего не остается в жизни, кроме роскошных гигантских памятников на кладбищах, почти не уступающих Медному Всаднику по размерам и слоникам на комоде – по мещанской безвкусице.

Один раз он все-таки “раскололся” – и сам выдал нам, в чем, собственно говоря, заключаются его фрустрации. Мы никогда не говорили с ним на тему учёбы и его плохой испеваемости в детстве. Но один раз он прямо-таки взорвался и с горячей ненавистью в голосе заговорил о “зубрилах”: тех, кто хорошо учился в школе, ибо, по его глубокому убеждению, этого невозможно достичь другим путем, кроме как зубрежкой.

– Посмотрите на них, где они теперь все, инженеришки поганые! И посмотрите на меня…

Я смотрела на него, глубоко пораженная. Да, мама говорила мне, что троечники нам “завидуют”, но я никогда не осознавала, до какой глубины они травмированы этим своим детским школьным опытом. Ведь я никогда не делала различия между людьми по этому признаку, и моя лучшая школьная подруга Алла – далеко не отличница… Просто с большинством одноклассников мне было честно скучно – и не о чем. говорить.

А они, бедняги, значит, все эти годы всерьез думали, что я с ними не общалась потому, что "задирала нос"? И теперь думают, что настало время их реванша за это?

– А что на тебя смотреть? Очень грустно. Ты и до сих пор живешь за счёт того, что создавали и пытаются продолжать создавать эти “инженеришки”. В дверь скоро не будешь проходить. Ну и что ? Счастлив ты от этого ? , – сказала ему я.

В этот момент я окончательно призналась себе в том, на что столько времени пыталась закрывать глаза, – что от прежнего Гриши , доброго, милого и простого, готового прийти на помощь любому и в любую минуту, не осталось и следа. Передо мной сидел совершенно чужой мне человек. Эдакое Идолище Поганое. Настолько чужой, что если бы, не дай бог, началась гражданская война, и мы бы (а сомнений у меня в этом нет!) оказались по разные стороны баррикады, а в моих руках оказалась бы винтовка, моя рука бы не дрогнула…

И мне стало грустно почти до слез. Где, в какой красивой сказке остался мой добрый, взрослый, сильный и красивый брат?… Какой монстр вселился в его оболочку? Когда, как это произошло?

Может быть будущие поколения извлекут маленький, но очень важный урок из этой моей истории? Не дразните тех, кто учится хуже вас, у кого рыжие волосы, кто страдает ещё какими-то недостатками. Трогательный, человечный Леонид Eнгибаров сказал ещё очень давно “Не обижайте человека, люди! … Вы его обидите, а вдруг это будущий Моцарт, – и он от обиды больше ничего не напишет…”

Конечно, Гриши – явно не Моцарты. Но, если бы никто не обижал их в детстве, они, возможно, и не стали бы так задираться.

Иногда, глядя на сегодняшную Россию, начинаешь поневоле задумываться: куда делись в нашей стране все грамотные, образованные, интеллектуaльные, начитанные люди? Неужели можно за какие-то 10-15 лет так массово “отупеть”?

Все гораздо проще. Все эти люди были и пока ещё есть. Просто их места заняла армия Григориев, наконец-то “дорвавшаяся” до того, куда бы их про Советской власти не взяли , – нет, не по национальному признаку, а потому что они ПРОФЕССИОНАЛЬНО НЕПРИГОДНЫ к такой работе, за которую сейчас они взялись…

…Мы с Сашком продолжали и после этого общаться, ездили к нему на дачу, где Сонни очень понравилось, но делали обе стороны это, по-моему, только исключительно ради последнего: я – потому что Сонни это нравилось, а Сашок – чтобы пустить «голландцу» пыль в глаза: мол, знай наших!

Тетя Женя тихо жаловалась на то, что друзья Сашка на даче прямо на улице устраивают «обмен партнершами»: «Ведь это же унижение-то какое для женщины!» – шепотом говорила она. Я-то ее понимала, а вот у голландок уже и слова такого нет в лексиконе…

Гриша, правда, в этих игрищах участия не принимал – у него были другие забавы: например, охота на волков на снегоходах, на которую он усиленно приглашал Сонни. У того хватило ума отказаться.

Через некоторое время, сидя дома на кухне, я услышала за окном то, чего сама не слышала у нас в стране еще никогда. Выстрелы.

Я подбежала к окну. Около здания банка напротив стоял мой вальяжный брателло и стрелял от скуки по голубям. Дело было днем, вокруг ходили люди, бегали по улице дети. И все вели себя так, как будто все шло так, как и должно было идти. Никто не только не возмутился, как возмутилась я, а даже не удивился. Только тогда я начала наконец-то понимать, в какую же глубокую бездну рухнула моя страна, и во что на глазах превращается мой народ….

…Когда я уезжала из СССР, Гриша все еще был холостяком в свои 30 лет – помню, как все мы заранее жалели его будущую жену, о которой он уже тогда говорил:

– Мне нужна маленькая рабыня. Чтоб сидела на кухне, варила борщ и ни во что не вмешивалась!

Гриша недалеко ушел в этом плане от голландцев. С той только разницей, что он был более откровенным в выражении своих взглядов.

Когда я вернулась, он уже два или три года как был женат, и жена его, Кира, губастая блондинка из рязанской деревни, была именно такой. Она не тяготилась своей долей – ни во что не вмешиваться и сидеть дома ее вполне устраивало. Лишь бы ее содержали. Она не задавала ему вопросов и не просилась с ним ни в одну из его поездок «с пацанами» за рубеж. Она выгуливала его собаку и готовила ему обед. Грише повезло – он нашел именно то, что искал. Я бы разбила тарелку об его тупую голову на третий день после свадьбы! Детей у них, к огорчению тети Жени, все не было, но Кира успокаивала ее, что это дело наживное.