Советская элита от Ленина до Горбачева. Центральный Комитет и его члены, 1917-1991 гг.
Шрифт:
Те же мысли, но в относительно нейтральной форме, высказывает Эдвард Кинан, который видит в сталинизме возврат к традиционной и обычной для Московии политической культуре. Поздний сталинизм, по его словам, был периодом «рестабилизации», наиболее важным фактором которой явилась
…новая политическая элита, возникшая в тридцатые годы, в которой доминировали люди пролетарского или крестьянского происхождения, чья политическая культура сформировалась на основе деревенской культуры, значительным образом усиленной хаотическими и преисполненными разнообразными опасностями условиями, в которых им довелось подниматься к вершинам власти. Социальные группы, которые с начала века и до начала тридцатых годов оказывали дестабилизирующее влияние на политическую культуру, были тем или иным способом удалены с политической сцены. В значительной степени их место в обществе заняли крестьяне или дети крестьян. И по мере освоения этими пришельцами навыков, необходимых для исполнения новых для них ролей, они не расставались с привычными для них взглядами на мир и на людей, которые они принесли с собой из прошлого. Напротив, им удавалось преуспевать в политике именно потому, что они практиковали традиционные привычки избегания рисков и пренебрежения субъективными желаниями и устремлениями отдельных людей в пользу групповых интересов [274] .
274
Keenan
В ещё одной заметной работе Веры Данхэм поздняя сталинская элита привязана по своему происхождению к совсем иной социальной группе, а именно — к мещанству или к городскому нижнему среднему классу. Данхэм утверждает, что «…Сталину нужно было опереться на нечто, уже существовавшее… и таким фундаментом для него стало мещанство. Люди во власти, подчинённые Сталину, все до одного, были мещанами, поднятые им с самого низа, будь то стахановцы, офицеры, руководители предприятий или учёные» [275] .
275
Dunham V. In Stalin’s Time: Middleclass Values in Soviet Fiction. — Durham, 1990. P. 19–20, 131, 133, 245, 257. N. 19.
Город с его путиловскими заводами, свободами, тайной полицией, страданиями и анонимностью стал тем университетом, в котором сформировались большевики. Сталинские кадры, с другой стороны, были преимущественно людьми крестьянского происхождения. Их развитие, начавшееся с ранней социализации в деревне, приводило их на обучение в малые города, бывшие исконной колыбелью старого русского мещанства. Потом, будучи вырванными из привычной среды на вершины власти, они приносили с собой смесь старого с новым.
Данхэм ведёт речь об элите в целом, а не только о членах ЦК партии. В центре её внимания находится культура элиты и связи этой культуры с предполагаемой новой большой чисткой руководства страны, якобы планировавшейся Сталиным после 1945 г. Хотя во многих отношениях работа Данхэм является весьма занятной, сама по себе она мало что даёт для изучения поздней сталинской элиты. Сам термин «мещанство» не более точен, нежели введённый Марксом термин «мелкая буржуазия». Все её рассуждения не выходят за пределы логического круга, и легко найти аргументы, разбивающие попытки увязать принадлежность к определённой социальной группе (например к нижнему среднему городскому классу) с определённым складом мышления (с материализмом, присущим среднему классу) [276] .
276
В предисловии к своей книге In Stalin’s Time Джерри Хью доказывает, что Большая чистка уже произошла в 1930-е гг., а не планировалась Сталиным в 1940-х (С. хх?ііі). Более серьёзное по сравнению с Данхэм введение в проблему роли низов среднего класса в русской революции содержится в статье Дэниэла Орловски: Orlovsky D. The Lower Middle Strata in Revolutionary Russia // Between Tzar and People: Educated Society and the Quest for People Identity in Late Imperial Russia / ed. W. Glowes. — Princeton, 1991. P. 248–268. Орловски относит усиление влияния «нижней средней страты» к 1917 г.
Все эти противоречивые выводы доказывают ограниченность политико-культурного подхода и ошибочность попыток связать предполагаемое социальное происхождение исполнителей с результатами их деятельности, будь то сталинский Большой террор или брежневский застой. Некоторые составляющие этого подхода могут оказаться полезными, но они являются далеко не исчерпывающими для описания картины в целом. В любом случае, «вчерашним рабочим и крестьянам и детям рабочих и крестьян» предстояло перековаться в процессе получения образования.
Ограниченность имеющейся информации не позволяет прийти к точным заключениям относительно уровня образования поздней сталинской элиты, но этот вопрос весьма важен. Система образования открывала представителям простого народа дорогу в правящую элиту. Некоторые историки доказывают, что именно очевидные успехи образовательных инициатив объясняют готовность Сталина уничтожить прежнюю, менее образованную элиту. Иные же подчёркивают в положительном или отрицательном ключе взаимосвязи между советским образованием и процессами развития страны.
Как было показано в главе 2, состав революционной элиты был весьма пёстрым, причём примерно четверть её представителей имела лишь начальное образование, а остальная часть — среднее или незаконченное высшее. Состав ранней сталинской элиты был примерно таким же, хотя её образовательный уровень, вероятно, ещё ниже. Хотя эта элита по-прежнему состояла из людей, относившихся к первому поколению революционеров, в ней стало больше мужчин и женщин, достигших взрослого возраста непосредственно перед началом Первой мировой войны. Поэтому многие, кто в иное время мог получить высшее образование, лишились этой возможности из-за мировой войны, революции и гражданской войны. В 20–30-летнем возрасте они были выдвинуты на ответственные посты в новой советской системе, и исполнение новых обязанностей не оставляло времени для повышения образовательного уровня.
Образовательная структура второго поколения и, соответственно, большинства поздней сталинской элиты существенным образом отличается от первого. Лучшее исследование этого поколения, которое принято называть брежневским, выполнила Шейла Фицпатрик. Её в основном интересовал узкий круг новой элиты, который она обозначила термином «выдвиженцы» [277] . Это были особенные люди, получившие высшее,
как правило, техническое образование в ходе культурной революции 1928–1932 гг., во время которой наблюдались два параллельных процесса: приток рабочей молодёжи (вероятно, родившейся в деревне) в высшие учебные заведения и их интерес преимущественно к инженерным факультетам, а не к гуманитарным (юридическим или политологическим). Фицпатрик доказывает, что такая структура образования в равной мере диктовалась как необходимостью мобильности молодых рабочих, так и потребностями власти. Наибольшей популярностью пользовались так называемые тысячники, то есть люди, полагавшиеся на организованный набор в инженерные, сельскохозяйственные, педагогические и военные вузы, осуществлявшийся центральными органами власти и профсоюзами, причём особое внимание уделялось их ускоренному обучению, темпы которого должны были отвечать задачам выполнения первого пятилетнего плана. В исследованиях Фицпатрик имеется один изъян: она весьма далека от истины, полагая, будто все члены поздней сталинской и послесталинской элиты, относившиеся к второму поколению, являлись выдвиженцами (в её понимании). На самом деле она обнаружила, что выдвиженцами можно назвать лишь 20 из 139 полномочных членов и кандидатов в члены ЦК, избранных в 1939 г., и только 45 из 125 полномочных членов ЦК, избранных в 1952 г. [278] Ещё одно подтверждение сказанному можно получить, если взглянуть на следующий уровень партийной элиты — на делегатов съездов партии. В табл. 3.6 приведены сведения из докладов мандатных комиссий, касающихся распределения делегатов по уровню образования и специальностям. Так, из 1192 делегатов XIX съезда (1952) с правом голоса 709, или 59%, заявляли о наличии у них высшего образования, но только 282 из них были инженерами, то есть всего 24% от общего числа голосующих делегатов. Сведения о специальности 215 из 709 делегатов с высшим образованием отсутствуют [279] . Вероятно, многие из них окончили военные академии, но также возможно, что в качестве высшего засчитывалось партийное образование (об этом см. ниже) [280] .277
Fitzpatrick S. Education and Social Mobility in the Soviet Union, 1921–193 Cambridge,1979; Fitzpatrick S. Stalin and the Making of a New Elite, 1928–1 939// Slavic Review. 1979. № 38 (3). P. 178f. Термин «выдвиженец» (в единственном числе) полезен, но способен вводить в заблуждение, поскольку может также обозначать фаворита или протеже человека, наделённого властью.
278
Fitzpatrick S. Stalin and the Making of a New Elite. P. 178–179.
279
Правда. 1952.9 окт. С. 6.
280
Коржихина и Фигатнер в работе «Советская номенклатура…» (С. 34) признают, что значительная часть членов ЦК, избранных в 1939 г., имела высшее образование — по их сведениям, 80% против 20% в 1924 г. Вместе с тем они доказывают фиктивный характер образования членов ЦК. В сталинской образованной элите также отсутствовали юристы, наличие которых, по мнению Коржихиной и Фигатнера, чрезвычайно важно для правильного функционирования власти в развитых странах. Отметим в этой связи в качестве контраста замечание Фицпатрик о том, что при всех недостатках ускоренного образования Советский Союз сумел избежать характерной ошибки других развивающихся стран — перепроизводства адвокатов (Fitzpatrick S. Education… P. 204–205). Как бы кто ни оценивал полезность юридического образования, недостаток юристов в элите определённо ощущался. Среди всех делегатов XIX съезда с правом голоса, имевших высшее образование, лишь 7, или 1%, обладали юридическими дипломами (Правда. 1952.9 окт. С. 6).
Второе поколение элиты, родившееся в 1901–1920 гг., сумевшее получить лишь начальное образование до того, как попало в водоворот мировой войны, вынуждено было заняться ремесленным трудом или попало на низшие уровни государственной и партийной бюрократии. В качестве взрослых студентов люди этого поколения сумели воспользоваться преимущественным правом на получение высшего образования, предоставленным рабочим и коммунистам. Так называемые рабфаки (рабочие факультеты) стали для них мостиками к повышению квалификации. Число студентов высших учебных заведений общего и технического профиля выросло с 160 тыс. в 1927–1928 учебном году до 470 тыс. в 1931–1932 [281] .
281
Fitzpatrick S. Education… P. 188.
| Таблица 3.6. Образовательный уровень делегатов партийных съездов | ||||
|---|---|---|---|---|
| Доля делегатов с образованием (%) | Годы проведения съездов партии | |||
| 1934 | 1939 | 1952 | 1956 | |
| Высшим | 10 | 26 | 59 | 56 |
| Незаконченным высшим | — | 5 | 7 | 9 |
| Средним | 31 | 22 | 19 | 12 |
| Начальным (незаконченным средним) | 59 | 46 | 15 | 13 |
| Всего | 100 | 100 | 100 | 100 |
Примечание. Все приведённые данные соответствуют высшему уровню образования, полученному каждым делегатом. Данные по делегатам с начальным (незаконченным средним) образованием в материалах XVII съезда (1934 г.) отсутствуют. Соответствующие цифры получены вычитанием из 100% делегатов с другими уровнями образования.
Источники. Материалы XVII съезда… (С. 3–4); Материалы XVIII съезда… (С. 148); Материалы XX съезда… (С. 237); Правда. 1952.9 окт. С. 6.