Современная польская повесть: 70-е годы

Фортель удался. Швейцар спрятал банкнот, сгреб куртку, отряхнул ее и проворчал, что заведующий на втором этаже.

Парень юркнул за угол коридора. Тут остановился и снова с отвращением огляделся, морща нос, так как больничный запах живо напомнил тот черный день, когда ему удаляли гланды. Он лежал тогда страдающий и беззащитный. Было это лет пятнадцать назад, но аромат карболки воскресил неприятное воспоминание.

По коридору шла сиделка, немолодая, тучная, с сердитым лицом. Парень заступил ей дорогу.

— Я хотел бы узнать… То есть, я приехал… относительно особы, пострадавшей в автомобильной катастрофе, — пролепетал он, внезапно растеряв весь апломб. — Мне надо поговорить с заведующим.

— Он у себя, наверху, — сказала сиделка и кивнула на узкую винтовую лестницу, ведущую на второй этаж. Парень быстро взбежал по ступенькам. Ему было не до разговора с заведующим. Прежде всего хотелось увидеть Малину. Посмотреть на нее. Прикоснуться к ее руке. Это было самым главным.

Поэтому, уже наверху, он остановил другую женщину в белом и, взяв под руку, сказал, что переговорил с заведующим, получил разрешение и теперь вот покорнейше просит ее не отказать в любезности и проводить его к девушке, попавшей в автомобильную катастрофу.

Таким образом парень очутился в пятиместной женской палате и, едва переступив порог, несмотря на царивший здесь полумрак, сразу же заметил в дальнем углу, на какой-то странно приподнятой койке, Малину.

Лавируя между койками, на которых дремали больные, он подошел тихо, на цыпочках и склонился над девушкой.

— Малинка! — произнес тихо и поцеловал ее в губы. Она открыла глаза, узнала его и улыбнулась, но не обычной своей лучезарной улыбкой, а жалобно, словно готовая расплакаться.

Парень придвинул табуретку, сел и обеими руками взял ее руку.

— Как ты добрался? — спросила она.

— Позаимствовал мотоцикл, — сказал он. — Что с тобой? Тебе больно?

— Нет. То есть уже почти не больно. Мне сделали несколько уколов.

— Как это случилось?

— Не знаю. Я ничего не помню. Потеряла сознание.

Он снова наклонился и еще раз поцеловал ее в губы.

— Чертовка девка! — Теперь он говорил шепотом. — Поделом тебе! Искательница приключений.

— Перестань.

Но ему хотелось привычной для них манерой разговора рассеять гнетущую атмосферу больничной палаты.

— Наверняка переспала с кем-нибудь, да? Твой «топлесс» произвел фурор!

— Перестань, что ты говоришь! — Лицо ее искривилось в усмешке.

— Тебе непременно надо было ехать? Думаешь, не знаю зачем? Дьявольское отродье! — произнес он громче.

Соседка, с минуту подслушивавшая их разговор, теперь встревоженно открыла глаза и приподнялась. Но словам противоречили жесты: парень не сводил с Малины влюбленного взгляда и гладил ее волосы, рассыпавшиеся по подушке.

— Как твой проект? — спросила Малина.

— Закончил ночью. Если бы не злился на тебя, дело бы пошло веселее. А так все время мерещилось, что ты развлекаешься с каким-то пузатым старикашкой. Но утром отправил, — сказал он. Когда наклонялся, отросшие до плеч волосы закрывали ему лицо, и он отбрасывал их назад совсем по-девичьи.

— Проект получился удачный? Ты доволен собой? — спросила Малина.

— У меня всегда все получается, сама знаешь. Это будет сенсация, — сказал он и рассмеялся. — Я гений. Возникла, понимаешь ли, феноменальная идея. Все друзья это говорят.

— Хорошо, что я уезжала на несколько дней. Ты мог сосредоточиться, верно?

— Меня трясло от мысли, что ты где-то там с другим! Я работал день и ночь, как проклятый, лишь бы не думать об этом, — сказал парень и снова рассмеялся, но теперь явно принужденно.

— Мы тоже здорово поработали, честное слово.

— Знаю я твою работу. Небось в постели? Вредная девка! — Эти слова соседка услыхала совершенно отчетливо. И подскочила на койке. Но он этого не заметил.

— Я ждал твоего возвращения, — продолжал парень. — Готовился поколотить тебя, чего ты заслуживаешь… Первым делом поискал бы отпечатки пальцев.

Сунул руку под одеяло, Малина улыбнулась и отстранила ее.

Соседка была шокирована.

— Послушайте! Как вы себя ведете?

— В чем дело? — осведомился он, будто пробудившись ото сна. — Чего вам надо?

— Как вы разговариваете с больной?

Парень высоко поднял брови.

— Какое ваше дело? Не вмешивайтесь!

— Я вызову врача и пожалуюсь, — кипятилась больная. — Какое хамство — позволять себе подобные выражения.

— Я не с вами разговаривал.

— Перестань, — попросила Малина. — Опять скандалишь.

— Старая зануда!

Соседка спустила ноги с койки и, надевая халат, разразилась тирадой о нынешней молодежи. Парень хотел дать ей сдачи, но Малина, не отпускавшая его руки, каким-то особым прикосновением добилась, что он перестал замечать присутствие сварливой женщины.

— Малина, что это за трюк с фамилией? — спохватился он. — Этот тип из министерства искал Малину Солло… Соллогуб.

— Малину Гонсёр-Соллогуб, — уточнила девушка.

— Это вроде бы ты?

— Да.

— Просто Гонсёр тебе уже мало?

— Моя бабушка урожденная Соллогуб.

— Что из того?

— Разве не слышишь, дурачок, как это звучит, Гонсёр-Соллогуб?

— Дело твое, мне безразлично, кто ты: Гонсёр-Соллогуб, Гонсёр-Радзивилл или даже с Гонсёр-Кеннеди, лишь бы я мог побыстрее стащить с тебя трусики.

— Говори тише.

— Любимая, — сказал он. — Я считал минуты. И не дал бы тебе даже снять плащ. Мчался сюда сломя голову. Какой-то тип из министерства сообщил мне о случившемся, едва я вернулся с почты. И я тут же оседлал мотоцикл Збышека.

— Он знает об этом?

— Збышека не было дома. Я оставил ему записку. В спешке забыл водительские права. Ну и натерпелся страха. Боялся не мильтонов, а что сюда не доеду. Малина! Я тревожусь за тебя. Тебе очень больно?

— Я уже говорила. Почти ничего не чувствую.

— А что с тобой?

— Ноги…

— Что ноги?

— Вероятно, сломаны. В гипсе.

Теперь он испугался не на шутку и немного помолчал.

— Приспичило тебе! — произнес он наконец плаксиво. — Непременно должна была ехать? Совесть твоя чиста? Хотела только подработать?