"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
В то утро Перри увел девочек на кладбище поклониться могиле, и я, пользуясь его отсутствием, обыскал весь дом. Где Хелен могла спрятать письмо? Точно не в общей комнате, нужно более укромное место. Я перерыл шкафы Хелен, ее личные вещи, ее косметичку. Мне это претило, но выбора не было. Поиски оказались тщетными. Я почти не удивился: если Хелен хотела спрятать письмо от мужа-копа Перри, его нельзя было оставлять в пределах досягаемости. На ее рабочем месте я тоже ничего не нашел, значит, оставалась последняя возможность — машина. В день смерти Хелен у Лэнсдейна был случай проверить салон, но насколько тщательно, принимая
Я отправился в гараж. Там стояли велосипеды, тренажер и серая «тойота камри» Хелен. С минуту я смотрел на автомобиль, представляя себе безжизненное тело Хелен на водительском сиденье. Потом, решившись, открыл дверцу и сел в машину. Где оно могло быть, это письмо? Я заглянул в бардачок, в ящик для вещей. Пусто. Осмотрел солнцезащитные козырьки, щели между сиденьями — тоже ничего. Напоследок приподнял коврики на полу. Не знаю, почему мне это не пришло в голову раньше. Под одним из ковриков нашелся синий конверт, тот самый, о котором говорила почтальонша. Внутри лежал сложенный вдвое листок, на нем был наклеены вырезанные из газет буквы:
кэрри и донован невиновны
Я показал письмо шефу Лэнсдейну. Он был озадачен. Внимательно изучил его с каким-то непонятным не то удивленным, не то недоверчивым выражением лица и спросил:
— Вы Перри говорили?
— Пока нет.
– “Кэрри и Донован невиновны”, — прочел он вслух, словно не совсем понимал смысл.
— Невиновны в смерти Аляски? — предположил я. — Судя по всему, письмо пришло к Гэхаловудам недавно, шестого апреля, то есть через одиннадцать лет после смерти Уолтера Кэрри.
— Честно говоря, я в таком же недоумении, как и вы, — признался Лэнсдейн. — Чего угодно ожидал, только не этого.
— Может, шутник какой?
— Сомневаюсь, — возразил Лэнсдейн.
— Почему вы так уверены?
— Потому, что письмо послали Перри. Хелен его перехватила, но послание явно адресовано ему. И это не пустяк. Во-первых, Перри имеет прямое отношение к делу Аляски Сандерс, а во-вторых, он грозный коп. Тот, кто отправил письмо, хотел, чтобы Перри заново расследовал это дело. Какие уж тут шутки.
— Но зачем вытаскивать на свет дело одиннадцатилетней давности? — недоумевал я.
Лэнсдейн едва заметно усмехнулся:
— Вы очень умный человек, Маркус, но все-таки слегка наивный. Вы не забыли, что после вашей книжки, “Правды о деле Гарри Квеберта”, о существовании несколько сварливого, но весьма опытного копа узнала вся страна? Из-за вас или благодаря вам сержанта Перри Гэхаловуда теперь знают миллионы читателей. Думаю, кто-то проснулся, Маркус. И, возможно, отчасти по вашей вине.
Замечание Лэнсдейна не оставило меня равнодушным. До сих пор я никак не мог понять, почему Хелен не попросила меня помочь. Ответ был прост: скорее всего, ей и меня не хотелось впутывать в это дело.
— Хелен понимала, что если Перри узнает про письмо, то начнет расследование заново, — сказал я. — И не хотела, чтобы он опять погружался в это дело, оно и так выбило его из колеи. Но и выкинуть письмо из головы Хелен не могла, с ее-то темпераментом. Видимо, она пыталась что-то разузнать, а потом уже решить, стоит ли все-таки сказать о нем мужу. Стала выведывать и в конце концов раскопала нечто достаточно убедительное. Хотела сообщить Перри, но не успела — умерла. В тот вечер, перед смертью, Хелен что-то нашла, это точно. Но что? Ответ в этом письме.
Лэнсдейн, кивнув, спросил:
— С чего начнем?
— Кто
из нас двоих коп? Можете послать письмо на анализ…— Отпечатки искать бесполезно. Прежде чем попасть к нам, письмо побывало в руках почтальонши, Хелен и бог знает кого, там полгорода оставили свои пальцы. И потом, если вы не хотите, чтобы дело дошло до ушей Перри, думаю, нам надо действовать самим, а потом уже ставить в известность остальных копов. Кстати, вы уверены, что по-прежнему хотите держать его в стороне?
— Уверен.
В самом деле, лишние сложности были сейчас Перри ни к чему. Он ушел в отпуск, по его словам, “по крайней мере на несколько недель”, и целыми днями бродил по дому. Ему надо было сосредоточиться на себе, на семье. Прежде всего восстановиться, а не биться с призраками какого-то старого дела. Поэтому в следующие три дня я, пользуясь отлучками Перри и девочек, втайне начал собственное следствие. Изучил GPS машины Хелен, проверил, куда она ездила в последнее время — к несчастью, на регистраторе ничего не сохранилось. Перерыл почту на домашнем компьютере — безрезультатно. Пролистал найденный в ее сумочке ежедневник, установил, что она делала каждый день, — но не нашел ничего интересного.
Одновременно я попытался отыскать что-то в интернете о деле Аляски Сандерс, однако информации оказалось не так много. Тем не менее я обнаружил, что существует некая ассоциация, призывающая освободить Эрика Донована. В интернет-кафе Конкорда (дома у Гэхаловудов я этого делать не стал, чтобы не рисковать) я распечатал несколько статей и фотографию Аляски Сандерс и спрятал у себя в комнате, в диване. Не знаю, почему мне захотелось сохранить фото Аляски. Быть может, чтобы не забывать — истинной целью моего расследования была эта зверски убитая прелестная девушка двадцати двух лет. А еще, возможно, потому, что я бессознательно соотносил ее с Нолой Келлерган, девушкой, вокруг которой развивалось дело Гарри Квеберта. Шеф Лэнсдейн говорил, что дело Нолы было для Гэхаловуда чем-то вроде искупления. И тот, кто отправил анонимное письмо, это знал.
Я прокручивал в уме дело Аляски Сандерс, а в промежутках занимался остатками семейства Гэхаловудов. Перри был похож на собственную тень. Он и без того не отличался говорливостью, а теперь замкнулся в полном молчании. Девочки старались держаться. Я изо всех сил опекал их, говорил за двоих, старался принести немного веселья в дом — прежде такой радостный, а теперь мрачный. Занялся тем, чего совсем не умел, — готовкой. Сперва напек гору банановых пирогов тети Аниты. Но пришлось переключаться на предельную скорость и впрягаться в приготовление полных обедов. Топчась в одиночестве на кухне, я взывал к тете Аните. Она вдохновляла меня в кулинарных трудах. Вскоре рядом возник еще один призрак — призрак Хелен Гэхаловуд. То ли вслух, то ли про себя, сам не знаю, я твердил ей наивную до невозможности фразу: “Хелен, я не хочу, чтобы ты умирала”. И, повинуясь ходу воспоминаний, заново пережил день, когда впервые ее встретил.
Два года назад
2 июля 2008 года
Это случилось в самый разгар дела Гарри Квеберта. Следствие принимало скверный оборот. Мы с Гэхаловудом ездили допросить отца Нолы Келлерган, и беседа слегка вышла из-под контроля, в основном по моей вине. Покинув дом преподобного Келлергана, мы с Перри бурно обменялись любезностями, после чего он пригласил меня к себе поужинать. Когда мы подъехали к его дому, я сказал: