"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

— Если под “шуточками” вы имеете в виду ложь, предлагаю немедленно позвонить Лэнсдейну, шефу полиции штата Нью-Гэмпшир.

— Для начала мы возьмем у вас кровь и выясним, не принимали ли вы наркотики и всякое такое.

— Капитан Гроув, очень вам не советую тыкать мне иголкой в руку. Лучше возьмите телефон и наберите шефа Лэнсдейна.

Лэнсдейну пришлось лично явиться в Баррингтон, чтобы вытащить меня из этой передряги. Вызволив, он повез меня на Норрис-стрит и припарковался за моей машиной.

— Загляните в окно гостиной, — сказал я. — Помните, я вам говорил про человека, который где-то заперт?

Понаблюдав с минуту, он пробормотал:

— Примите мои извинения, Маркус.

В гостиной сидел мужчина в инвалидном кресле и читал газету. Сидел он спиной, лица его Лэнсдейн не видел. Мужчина, который не мог выйти из дома, разве что с огромным трудом, судя по лестнице, ведущей от дверей к тротуару.

В окно машины снова постучали. На сей раз пожилая дама. Я опустил стекло.

— Убирайтесь отсюда, не то полицию вызову.

— Мы и есть полиция, — любезно отозвался Лэнсдейн, он был при форме.

Она пришла в ужас от того, что обозналась:

— Какая досада, прошу прощения, не заметила. Вы из-за того приехали, что на днях случилось?

— А что случилось на днях? — поинтересовался я.

— К соседям заявилась черномазая, почти в девять вечера. Я ее в машине приметила, в серой “тойоте камри”, она все к дому присматривалась. Ничего не имею против черных, но мне это показалось странным. Так что я во все глаза глядела. А черномазая, она в конце концов постучалась в дверь. И был целый скандал, она кричала, соседка тоже кричала. Я уж хотела полицию вызвать, да она уехала.

— И когда это было?

— С месяц назад примерно.

Я смерил старуху презрительным взглядом:

— А вы, случаем, не расистка?

— Нет, просто гляжу в оба, вот и все. Хочу, чтобы у нас в квартале было тихо. Столько сейчас грабителей развелось. Вот вы, к примеру, белый, а я все равно в полицию позвонила. Ничего не имею против черных, но шума не желаю, и все тут.

Жуткая соседка еще что-то говорила, но я поднял стекло, чтобы не слышать ее разглагольствований, и повернулся к Лэнсдейну:

— Это была Хелен. Это у нее серая “тойота камри”. Хелен была здесь в тот вечер, когда умерла.

Как только соседка убралась к себе, Лэнсдейн вышел из машины, подошел к дому, взглянул на имя на почтовом ящике, тут же вернулся и уселся на пассажирское сиденье. Бледный как смерть.

— Ну, шеф Лэнсдейн, в чем дело? — нетерпеливо спросил я.

— Имя на почтовом ящике… это Казински.

— Казински? — переспросил я, не понимая.

— Казински — единственный выживший из тех, кто присутствовал в зале для допросов, когда погибли Вэнс и Уолтер Кэрри.

Выяснив, что автор анонимного письма — это, по-видимому, Николас Казински, я немедленно помчался из Баррингтона в Конкорд, все рассказать Перри. Но перед самым моим приездом ему успел позвонить Мадс Бергсен.

Глава 8 Ссоры

Конкорд, штат Нью-Гэмпшир

Понедельник, 14 июня 2010 года

Войдя в дом, я наткнулся на Гэхаловуда; он стоял в коридоре, словно поджидал меня. Лицо у него было чернее тучи. Никогда еще табличка “Радость жизни”, мимо которой я прошел, не казалась мне столь неуместной.

— Сержант, с вами все в порядке? — смущенно спросил я.

— Вот как, значит? Ковыряетесь в жизни Хелен? Вот чем вы заняты целыми днями?

Я горько пожалел, что хранил все в тайне. Теперь я чувствовал, что Гэхаловуд в бешенстве, и попытался его успокоить:

— Сержант, все совсем не так просто, как вам кажется.

Он швырнул мне в лицо пачку листков — статьи про Аляску Сандерс и фотографию девушки. Он их нашел.

— Черт вас дери, Маркус, ну скажите, что у вас была веская причина…

Гэхаловуд назвал меня по имени, и это не сулило ничего хорошего.

— Хелен не изменяла вам, сержант. И если в последние недели вела себя необычно, то только потому, что хотела вас оградить. Она нашла адресованное вам анонимное письмо и решила ничего не говорить, пока сама не разберется. В тот день, когда она умерла и когда пыталась вам дозвониться, она кое-что выяснила. И я знаю, что именно.

Я достал из заднего кармана брюк конверт и протянул Гэхаловуду. Он прочел анонимку; лицо у него было ошарашенное.

— Письмо вам послал Николас Казински, тот коп, который…

— Я прекрасно знаю, кто такой Казински, — оборвал меня Гэхаловуд.

— И, насколько я понимаю, Хелен тоже это знала. Письмо написал он, я почти уверен.

— Почти?

— Все приметы сходятся, сержант. Например, адрес на кусочке газеты, из которой он составлял текст. Это не может быть случайным совпадением! Остается только съездить к нему и спросить. Я как раз собирался вам все рассказать. Надо ехать к Казински и допросить его.

Гэхаловуд остолбенел. На меня он глядел с презрением. Я счел своим долгом заполнить паузу:

— Сержант, я вам ничего не говорил, хотел вас поберечь. Довольно с вас, вам и так досталось…

Снова повисло недоброе молчание, а потом Гэхаловуд глухо бросил:

— Выметайтесь отсюда, Маркус. Выметайтесь, пока девочки из школы не пришли.

Препираться было бесполезно. Я пошел в гостевую комнату, собрал вещички и кое-как запихал в маленький чемодан. Пять минут спустя я уже садился в машину. Гэхаловуд стоял на крыльце, словно хотел убедиться, что я в самом деле убираюсь вон. Прежде чем захлопнуть дверцу, я крикнул:

— Разбирайтесь! Разберитесь с этим, сержант! Надо выяснить, почему Казински послал вам письмо.

— Кто вам сказал, что это Казински? Кто угодно мог взять у него газету и соорудить эту нелепицу. А вы облажались, как новичок. Вам что, роман ваш в голову ударил? Вообразили, что вы теперь великий сыщик? Клоун, вот вы кто, Маркус!

Я не сдавался:

— Зачем кому-то выставлять Казински автором этой анонимки? Это абсурд, сержант.

— Не больший, чем думать, будто он вдруг решил, что Уолтер Кэрри невиновен. Кэрри признался, есть видеозапись его показаний. С чего вдруг Казински вспоминать это все через одиннадцать лет?