Спасите, мафия!

— Да ну тебя, — буркнула я, присуседившись к чаю, а Каваллоне рассмеялся. Завершив сеанс смехотерапии для себя любимого, он заявил:

— А маски, кстати, носят все, и они очень полезны, если не перебарщивать. Но друзьям можно и открыться. Для знакомых я десятый босс семьи Каваллоне, а для друзей просто Дино, неуклюжий и веселый парень. Так что маски носить передо всеми двадцать четыре часа в сутки глупо. Тогда никто не увидит твоего истинного лица и не сможет докопаться до истины.

— Кто захочет, тот сможет, — глубокомысленно изрекла я. — Если человек сам захочет узнать тебя настоящего…

— А кто захочет докапываться до сути, спрятанной за толстой стеной отчуждения, холода и неприступности? — почему-то немного грустно спросил Дино. Я посмотрела на него и с тяжким вздохом пояснила:

— Понимаешь, это уже привычка. Я всегда и со всеми веду себя так, потому что это часть моего характера — хамить, язвить и быть жесткой. Но в то же время, если человек мне интересен, я совершенно спокойно назову его другом и перестану перед ним притворяться особой, которую вообще ничего не интересует, кроме работы. Вот только это никуда не денет мою язвительность и хамство — я и сама не замечаю, откуда это всё появляется. А потому мало кто подобное выдерживает, и в большинстве случаев меня оставляют одну и сваливают к более милым, добрым и женственным дамам, либо просто постепенно сведя общение к минимуму, либо со скандалом, заявив, что такие друзья на фиг не нужны и терпеть мое хамство больше не в силах.

— Странные люди, — уставившись в потолок, протянул Мустанг. — Слова — лишь ширма. Почему из-за них надо отталкивать того, кто готов о тебе заботиться, поддерживать, да и просто улыбаться, радуясь тому же, чему и ты?

— А фиг их знает, — хмыкнула я и потопала наливать себе еще чаю. — В принципе, меня это раньше очень задевало, а потом стало пофиг. У Ленки набралась, типа. А может, просто привыкла. Я не жду, что кто-то сможет меня вынести дольше года, и потому ни к кому не привязываюсь, кроме сестер и нескольких верных друзей, с которыми, к сожалению, почти не вижусь. Они для меня важнее всего, а к исчезновению других людей из своей жизни я отношусь спокойно.

— Неужели тебе не хочется найти настоящего друга, который будет рядом, или свою вторую половинку? — озадачилось это непарнокопытное, разглядывая меня, как ученый — новый вид одноклеточного под микроскопом.

— Друга — может быть, — честно ответила я, набуздрякав чаю в темно-синюю чашку с мультяшным крокодилом, подаренную мне год назад Катькой, — а вот половинку — не-а. На фига?

— А я вот хочу встретить будущую миссис Каваллоне, — разоткровенничался Мустанг, скрещивая лапки на пузе и откидываясь на спинку стула.

— Вперед, на поиски, в прерии, — съязвила я, а он почему-то рассмеялся, вместо того, чтобы на меня обидеться, и заявил:

— Тоже вариант. Если уж совсем никого не найду.

— Ты что, зоофил? — притворно ужаснулась я, а Дино, поставив локти на стол, подпер кулаками щеки и с ехидной лыбой вопросил:

— Боишься?

— В ужасе! У нас же лошадей разводят! — впав в театральный трагизм, заявила я, ставя чашку на стол подальше от Каваллоне.

— Тогда я тебя успокою, — рассмеялся он. — Я пойду в прерии исключительно чтобы стать отшельником!

— А как же твоя семья? — озадачилась я, усевшись напротив него за стол и приступая к чаепитию. — Ты им нужен. Ты ведь поднял семью Каваллоне на третье место в рейтинге семей по влиянию, ты не имеешь права их бросать, да еще и не оставив наследника. Или в манге некоторые пунктики твоей биографии, в виде Дробящего Жеребенка, не прописаны?

— Ну, там многие пункты не прописаны, — рассмеялся Каваллоне. Странное у него чувство юмора, право слово… — но наследника у меня и впрямь нет, — он вдруг пригорюнился и довольно тихо сказал: — Я, может, и неплохой босс, когда рядом мои подчиненные, но когда их нет… я даже за себя постоять не могу.

— Да ладно тебе, — хмыкнула я. — Держи хвост пистолетом. В бой ты можешь брать одного из своих людей, а в быту… Ну что ужасного в том, что ты порой падаешь на ровном месте? Со всеми бывает, только с кем-то чаще, с кем-то реже.

— А-ха-ха, представляю Кёю, упавшего на ровном месте, — рассмеялся Мустанг, и я тоже прыснула.

— Ну да, блин, нереально, — отхохотавшись и вытирая глаза от выступивших слез, кивнула я. — Но, блин, прикинь, как это было бы эпично!

— Прикинул, потому и рассмеялся, — заявил этот вредный конь. А он, оказывается, та еще язва моровая, бугага!

— Да уж. Ты только при нем такого не ляпни, — усмехнулась я. — А то будет тут Мамаево побоище.

— Волнуешься за меня? — ехидно вскинул бровь он.

— Нет, за свое имущество, — хмыкнула я. — Мне неохота по кусочкам дом, разбитый тонфа и хлыстом, восстанавливать.

— На хлыст можешь не рассчитывать, — поморщился Каваллоне, одним глотком допив чай. — Без Ромарио и остальных как боец я полный ноль.

— Так пять лет прошло с тех пор, как ты с Тсуной познакомился, — озадачилась я. — Неужели ничего не изменилось?

— Я практически нигде не бывал без своих людей, — с тяжким вздохом пояснил Дино, уставившись в свою чашку, — а потому необходимости учиться не было. Да и если я не их защищаю, то не чувствую, что обязан вообще кого-то защищать, понимаешь?

— Хм, а если бы понадобилось Саваду и его Хранителей защитить? — протянула я. — Они ведь, как и Ромарио, твои друзья…

— Беда в том, — вздохнул Дино, — что я всегда был очень неуклюж. И драться у меня абсолютно не получалось, — он склонился над кружкой и, глядя на чаинки, тихо поведал: — По сути, я был таким же, как Тсуна, даже, может, и хуже. Но однажды случилось так, что я и мои люди оказались окружены. Они все пытались защитить меня со словами: «Мы защитим босса, потому что он был добр к нам, как никто другой!» — но все они проиграли. И когда я остался один, то понял, что обязан защитить семью Каваллоне, обязан до самого конца биться с врагами и помогать своим людям. Я решил положить жизнь на укрепление семьи и улучшение их жизни, и тогда я впервые не был неуклюжим, впервые и впрямь смог нормально драться. Леон выпустил хлыст и Энзо, мою черепаху, и с тех пор я всегда дрался именно хлыстом, но на моих тренировках обязательно присутствовали мои люди, потому что как только необходимость защищать их отпадала, я снова становился неуклюжим и бесполезным существом, не способным даже с лестницы спуститься, чтобы не рухнуть. Потому я решил, что буду избегать ситуаций, когда рядом не будет моих людей, а в результате лишь навредил себе, усилив эту странную зависимость. У меня в мозгу прочно засело, что я должен защитить семью, именно семью, потому что те, кто на нас напал тогда, пришли уничтожить семью Каваллоне. И потому даже ради помощи друзьям я не способен преодолеть этот барьер.

— Не верю, — фыркнула я. — Ты просто не пытался, а если и пытался, то недостаточно настойчиво. Сам подумай: если ты увидишь, как на твоего друга падает балка, кинешься, чтобы его спасти?

— Конечно, — кивнул Мустанг. — Но проблема в том, что я могу споткнуться и…

— Вот! — воздев палец к потолку, наставительно сказала я. — «Но я могу споткнуться», — Дино удивленно на меня воззрился, а я, взяв его за руку, улыбнулась и пояснила: — Именно это твоя проблема — ты не веришь в себя, опасаешься, что всё пойдет по наихудшему сценарию. А что тебе стоит сказать: «Я смогу. Назло всем, я это сделаю»? И ты сделаешь, будь уверен. Даже если не получится с первого раза, получится с десятого, надо лишь не сдаваться и идти к своей цели, несмотря ни на что! А еще никогда не смей называть себя бесполезным, а то получишь тапком в глаз! Потому что человек, который кинется спасать друга, не бесполезен, даже если не сумеет помочь. Ведь он хотя бы попытается. Бесполезен тот, кто пройдет мимо и не задумается о том, чтобы рискнуть собой и помочь другому, понимаешь?

Каваллоне пару секунд удивленно на меня смотрел, а затем улыбнулся и, сжав мои пальцы, встал, подрулил ко мне и, наклонившись, чмафнул тыльную сторону моей ладони. Ой-ёй-ёй! Это еще что за нежности телячьи?! Я ему что, принцессочка какая, что ли?! Беее, терпеть не могу все эти розовые сопли в виде дворцовых этикетов! Да и не целовали мне никогда ручку… Брр, странное какое-то ощущение… Но лапку я, несмотря на это ощущение, отдергивать не стала, потому как уж больно счастливая моська была у Каваллоне, а улыбка от уха до уха говорила, что он принял мои слова к сведению.