Спасите, мафия!

— Нет, зачем? — хмыкнула я. — Но ведь, наверное, можно как-то отыскать невидимое с Вашими способностями? Да и потом, руины — это не река, о них остальные тоже знают. Можно и их попросить поискать.

— Я не хочу, чтобы кто-то знал о заводи, — нахмурился этот волк-одиночка.

— А я и не собиралась рассказывать, — успокоила его я. — Но ведь не обязательно говорить им о Вашем открытии. Можно просто сказать, что возникли подозрения о том, что часть камней может быть закопана, и это стоит проверить. Не думаю, что начнутся расспросы, а если и начнутся, я выкручусь.

— Лгать будешь? — хмыкнул вождь мафиозной разведки.

— Зачем? — озадачилась я. — Гораздо честнее о чем-либо умолчать, разве нет?

— Ну допустим, — поморщился он, выходя на свет Божий из мрака лесных дебрей. Я ломанулась к Торру, а он продолжил: — Но если ты обратишься к каждому из них, вопросов не избежать.

— Это да, — кивнула я. — Но Вы ведь лучше всех знаете об их способностях, я уверена. Вы же видели все бои и, как опытный воин, наверняка оценивали боевой потенциал вероятных противников. Вот и подскажите, к кому в этой ситуации мне стоит обратиться.

Хибари-сан призадумался, а я начала отвязывать Торнадо, довольно расфырчавшегося и так и норовившего ткнуть меня носом в щеку.

— Савада и Сасагава бесполезны, — наконец вынес вердикт воин-аналитик. — Они основывают бой исключительно на силовых физических атаках. Каваллоне тоже бесполезен в данном случае, хоть и привык использовать хитрость и окружающие его предметы, как и хранители Урагана. Суперби полезен в воде, но не на суше. Возможно, польза может быть от земноводного, но я не люблю иллюзии, а также от бейсболиста с его радаром, но в этом случае мне придется работать с ним.

— Это как? — озадачилась я, а Хибари-сан раздраженно пояснил, начиная гладить возмущенно на него покосившегося жеребца:

— И я, и он умеем с помощью особого радара Пламени Предсмертной Воли находить иные его источники. Это может быть полезно, учитывая, что тот камень с иероглифами поглощает Пламя, равно как и алтари. Если один будет распространять Пламя, второй сможет его обнаружить, но только у меня достаточно Пламени, чтобы распространить его на необходимое расстояние. Теперь ясно?

— Ага, — кивнула я. — Может, тогда попробуем завтра этим заняться?

— И как же ты объяснишь мое вмешательство? — скептически выгнул бровь монстр дисциплины и фанат тотального одиночества.

— А почему я должна что-то объяснять? — в тон ему ответила я, почесывая Торра по носу и глядя в глаза нашему дисциплинарному параноику. — Есть люди, которые готовы помочь, не спрашивая, зачем это нужно, и не выдвигая условий, и Ямамото-сан как раз из таких людей. Так что, думаю, он согласится и проблем не возникнет. К тому же, если камень будет найден, о Вашем участии в поисковой операции можно будет и не распространяться, а Ямамото-сан — не из болтливых.

— Это мне подходит, — кивнул Хибари-сан. — Но я не люблю чужого вмешательства в свои дела.

— Так это не только Ваше дело, — пожала плечами я. — Вам всем надо вернуться, а, похоже, руины и впрямь имеют ко всему этому какое-то отношение, раз они так неадекватно на ваше Пламя реагируют.

— Хорошо, можешь обратиться к нему, — позволило мне Его Дисциплинарное Сиятельство тоном: «Ну ладно, держи, холоп, подачку с барского стола». Вот спасибо! Один вопрос только: это вообще кому надо, мне или ему?!

— Угу, — хмыкнула я и, запрыгнув в седло, хмуро и без надежды на разумный ответ поинтересовалась: — Вы со мной или пешочком?

Секунду поколебавшись и глядя на Торнадо, как на священный Грааль — с опаской и нежеланием от него отказываться, наш волк-одиночка всё же переборол себя и неожиданно для меня заявил:

— Почему нет… Двигайся на луку седла и освободи стремена.

Я опешила и воззрилась на него, как баран на новые титановые ворота, а затем разулыбалась, аки собака-улыбака, то бишь Ямамото (он же мой эталон в этом, куда деваться?), довольная победой над гордым одиночеством нашего дисциплинарного маньяка, и переползла на луку седла. Убрав ноги из стремян, я воззрилась на Хибари-сана, гладившего Торнадо с таким видом, словно настал конец света и привел к нему его собственный иррациональный, глупый и никому не нужный поступок. Кажись, он вообще корил себя за то, что согласился, и я решила его поддержать, заявив:

— Хибари-сан, а у Торра кроме меня раньше друзей не было. А Вас он подпустил. Не думаю, что так уж плохо будет, если он Вас подвезет.

— Его это явно не обрадует, — хмыкнул мой вождь и, скрепя сердце, подрулил к левому боку Торнадо.

«Это точно, но лучше промолчать», — подумала я, а Хибари-сан легко и изящно вскочил в седло позади меня и изъял у меня из рук поводья. Торнадо возмущенно всхрапнул и начал рыть копытом землю, а я, лишенная «руля», начала почесывать конягу за ушами, приводя его в благодушное настроение.

— Придется ехать медленно, — проявил наш вождь заботу о ближнем, то бишь обо мне и моей пятой точке, которую в таком положении отшибить проще пареной репы.

— Не проблема, — усмехнулась я. — Мне коров доить только в половине шестого, так что мы успеваем.

Хибари-сан не ответил и тронул поводья, слегка пришпорив Торра. Жеребец мотнул головой и остался стоять.

— Ах ты ж моя бяка! — фыркнула я умиленно, но слегка обиженно, а Глава Дисциплинарного Комитета вдруг начал осторожно, ритмично и очень уверенно гладить Торнадо по шее и, наконец, сказал:

— Ну что, отвезешь?

Торр покосился на нового рулевого, возмущенно заржал, а затем, фыркнув, встряхнул гривой и без понуканий медленно двинулся в сторону фермы.

— Здорово, — офигело прошептала я и буквально затылком почувствовала довольную улыбку Хибёрдоносца. Доволен, что Торнадо его признал? Понимаю… Этот конь — птица гордая. Не пнешь — не полетит, ага… Да и пнешь — в глаз копытом заработаешь.

Мы не спеша поехали домой, а канарейка тут же умостырилась мне на плечо, и я ехидно подумала, что мы с Хибари-саном живностями поменялись. Я старалась не прислоняться спиной к «водителю коня», но совсем избежать физического контакта было нереально, и, думается мне, именно из-за этого он и не хотел со мной ехать. Благодаря тому, что я всеми силами старалась от него отодвинуться, чтобы не причинять неудобства, да и потому, что сама подобные вещи не любила, уже через пять минут молчаливой неспешной езды мой седалищный нерв готов был пойти повеситься на ближайшей осине вместе со мной, и у меня на глазах начали слезы выступать. Нет, если нормально ехать, то максимум, чем подобная прогулка грозит — неудобством. Однако в том положении, которое избрала я, поездка превращалась просто в пытку… Но что поделать? Откинься я — комитетчика бы как ветром сдуло, или, учитывая его характер, он бы меня попросту отпихнул. Печалька, ну а что поделаешь? Надо было заранее думать… Вот только результат был бы тот же.

Я всеми силами старалась не показать, что мне неудобно, но, похоже, глава разведки это всё же заметил, потому как ни с того ни с сего отпустил левой рукой поводья и прижал меня к себе.

— Зачем?.. — опешила я, удерживаемая за талию сильной, но абсолютно отрешенной рукой главы CEDEF.

— Потому что тебе неудобно, но ты никогда в этом не признаешься, — послышался у меня над головой ответ. Спасибо, КЭП! Вопрос: зачем ты меня от неудобства спас? Ты, которому пафос глаза застилает и помочь травоядному для тебя… Стоп. А ведь он, помнится, жизнь Дино в будущем спас, да и Намимори он защищал от хулиганов, то есть, по сути, помогал травоядным. И это не так уж удивительно. Удивительно другое: он помог травоядному в ущерб себе и своим предпочтениям, а также собственному личному пространству, а вот это — уже нонсенс.