Спасите, мафия!

— Куда? — возмутилась я.

— Это ты «куда»! — еще больше возмутился он.

— Ой…

Н-да. Вот вечно я так… Моя самостоятельность — бич окружающих порой, потому как адекватные граждане, не привыкшие, что о них заботятся, как о королях мира, и впрямь в жизни бы не подумали, что я могла свалить за одеялом. Правда, моим родителям иная мысль в голову бы в данной ситуации не пришла, разве что ее заменила бы мысль о том, что я помчала за вечерним чаем для них… Но это всё мелочи. Я положила покрывало на постель иллюзиониста и, потерев предплечья, сказала:

— Холодно. Я волновалась, что ты простудишься.

— Детский сад! — вынес вердикт всё еще возмущенный, но явно довольный Фей.

— Угу, — покаянно кивнула я, и иллюзионист заполз обратно на свою лежанку. Я осторожно укрыла его одеялом и уселась у изголовья кровати слева от закрывшего глаза и притворившегося спящим парня. Однако тот факт, что я села на одеяло, а не накрылась им, заставил Мукурыча глазки распахнуть и высказаться:

— Обо мне позаботилась, теперь о себе позаботься.

— Неудобно это, — поморщилась я.

— Точно детский сад! — фыркнул Фей, закатывая глаза. — Ты что думаешь, я на тебя кинусь, как голодный волк на олененка, если ты сменишь место дислокации?

— Нет, — фыркнула я. — Во-первых, ты на такое не способен, а во-вторых, я тебе, как женщина, до лампочки.

Ананас мне не ответил и лишь сверлил меня подозрительно мирным взглядом, ну а я забралась под одеяло, прислонилась спиной к подушке и, закрыв глаза, подумала, что в целом всё не так уж плохо, и если Мукуро и впрямь станет вторым моим другом в этой жизни, я буду только рада. Потому что не совсем уж он гадость… А может, и совсем не гадость…

— Я не ставлю себе недостижимых целей, запомни, — ни с того ни с сего разорвал Фей уютную и спокойную тишину. — Даже если бы ты мне понравилась, шанса тебя завоевать у меня не было. Потому я не стал бы ставить это своей целью.

Это еще что за откровения Чезаре Борджиа о сестре?! Я распахнула глаза и с удивлением уставилась на иллюзиониста, но он смотрел в потолок и одаривать меня пояснениями сей тирады не собирался.

— Мукуро, только не говори мне… — начала было я тихо и офигело задавать жутко нелогичный вопрос, но меня перебили.

— Нет, ты не в моем вкусе, — усмехнулся Фей. — Если не веришь, вспомни день, когда мы показывали твоим сестрам светосферы. Как мы с малюткой поняли, если влить в шар Пламя Тумана, он принимает форму самого главного существа в твоей жизни. Для Франа это оказалась твоя сестра. Для меня — «Мукуро», — иллюзионист поморщился, произнося собственное имя, которое также было именем Филина Тумана — его оружия из коробочки Вонголы. Да, фантазия Хром была в явном неадеквате, ну, или фанатизме, когда девушка птичку имечком одаривала…

— Извини, приглючило меня. Не повторится, — пробормотала я, чувствуя, что у меня отлегло от сердца. А то страшновато было предполагать, что я вдруг кому-то понравилась, тем более кому-то настолько… хорошему, но к кому я сама не испытывала никаких амурных чувств. Только дружеские. Да, меня не глючит, я и правда думаю, что Рокудо Мукуро — неплохой человек, хоть и с заскоками… Ведь даже его фортели в начале нашего знакомства имели вполне логичное объяснение: он просто хотел понять, с кем его свела судьба-злодейка, с «хищником» или с «жалким травоядным». А в силу своей вредности, пофигизма к «ближним» и, чего уж там скрывать, относительной жестокости, он устроил из проверки какую-то несусветную жуть в виде пыток, как моральных, так и физических. Но я его за это уже давно простила: он ведь не со зла, а просто потому, что натура у него такая — недоверчивая, наглая, мстительно-вредная и отчаянно не желающая, чтобы его подставляли, стремящаяся защититься от этого любой ценой… Но несмотря на всё это, в глубине души он не плохой человек, а это главное.

— А я не против, — усмехнулся иллюзионист, прервавший мои размышления о нем самом, закрывая глаза и давя ехидную лыбу. — Значит, ты всё же воспринимаешь меня как мужчину, а не как предмет меблировки.

— Хватит тешить свое эго за мой счет, Нарцисс! — фыркнула я.

— А может, мне нравится? — заявила вредная Ананасина и хитро на меня покосилась. — Что сделаешь?

— Буду с честью переносить все тяготы и лишения воинской службы, — передала я общую суть одной из фраз армейской присяги с тяжким вздохом.

— Отлично, — хмыкнул довольный герр Садист. — Тогда потешь мое эго еще немного. Причеши меня.

У меня глюк?

— Ананас-сама, а Вы не перегрелись? — протянула я. — Что-то сегодня день ООСа личностей какой-то…

— Нет, — вздохнул Фей и, поморщившись, посмотрел мне в глаза, а затем тихо добавил: — Просто возникает та же ситуация, что и в деревне.

В деревне? То есть он хочет сказать, что ему одиноко и хочется хоть какого-то проявления дружбы, выраженного физическим контактом? Эээ… Ну, ладно, почему нет? Я, конечно, подобные вещи не люблю, но можно потерпеть немного ради этой глупой Феи, запутавшейся в самой себе…

— Я принесу расческу, — улыбнулась я и поймала едва заметную нотку благодарности в глазах Мукуро.

— Можешь ее извлечь из тумбочки слева от тебя, — заявил он будничным хитро-повелительным тоном. — И не дергай мои волосы — мне их жаль. Не для того столько лет отращивал, чтоб ты меня, как курицу, ощипала.

— А это идея, — протянула я, якобы задумчиво, и полезла в тумбочку.

— Вот уж не думал, что тебе нравятся лысые мужчины, — поддел меня господин «Ни минуты без ехидства».

Я хмыкнула и, выудив расческу из недр фейской тумбочки, начала осторожно расчесывать мягкие, шелковистые волосы фокусника, которые он соизволил разметать по подушке, выудив из-под собственной спины длинную прядь, доходившую ему до лопаток. Мукуро закрыл глаза, и повисла уютная, мирная и очень спокойная тишина. Я зарывалась пальцами в черный шелк его волос, следуя ими за расческой, а он наслаждался минутами покоя и осознанием того, что его всё же кто-то принял… Не знаю, сколько мы вот так просидели — без единого слова в понятной и уютной тишине, думая каждый о своем и осознавая, что и впрямь одиночество не всегда является панацеей и что молчать с человеком куда сложнее, чем говорить, и если это удается сделать без напряжения и нервозности — тот, кто рядом с вами, и впрямь близок вам по духу… А еще я с удивлением поняла, что физический контакт в подобной ситуации — это не так уж и плохо, и мне даже понравилось причесывать нашу Фею — дочь Тритона, одарившего ее «вилкой», которая перепутала пол при рождении, ибо фей-мальчиков не бывает, а он был. Аномалия, блин! Кстати, расческа вскоре была позаброшена, и Мукуро удостоился легкого и ненавязчивого массажа головы, которому меня научила мать, говорившая, что при мигренях он всегда помогал отцу… Внезапно Мукуро уничтожил тишину тихими словами, произнесенными, не открывая глаз:

— Я бы не предал Хром. И Кена с Чикусой. Никого из банды Кокуё. Даже ради уничтожения мафии. Потому что они мне всё же важны.

Я замерла, удивленно глядя на напряженное, с чуть подрагивавшими веками лицо иллюзиониста, а затем осторожно спросила:

— А как же то, что ты сказал Тсуне во время вашего боя?

— Тогда я и впрямь был способен на это, — поморщился Мукуро, всё же открывая глаза и встречаясь со мной взглядом. — Бой с Савадой и его поведение заставили меня усомниться в верности того, что я хотел сделать. В правильности уничтожения мира. И тогда я принял решение, что изменю мир, а не «превращу в ничто». А банда Кокуё… Когда я увидел, как Савада и его Хранители бьются друг за друга, а «бесполезный Тунец» вдруг меняется ради спасения друзей, и узнал из рассказов Кена и Чикусы, что десятый Вонгола хотел защитить нас от Виндиче, я пересмотрел свою позицию и понял, что товарищи — это не так уж плохо. «Друзья» — слишком обременительно и сделает меня уязвимым, а вот «товарищи» — неплохой вариант, потому что они были верны мне до самого конца и вряд ли бы подставили. И органы у Хром, кстати, я не «отбирал» — она сама их отвергла. Как и сказал Реборн, она не чувствовала, что всё так же мне необходима, и решила отказаться от помощи. Растерялась и не знала, как ей быть. Но она сильный иллюзионист, я всегда это знал, чувствовал ее потенциал, а потому решил не навязывать ей иллюзорные органы до тех пор, пока ее положение не станет на самом деле опасным. Я рассчитывал, что она всё же пробудит свою настоящую силу и создаст себе органы своими собственными способностями. И я не ошибся. Я поверил в них — во всех членов банды Кокуё — и они не подвели, помогали в достижении моих целей, а сам я защищал их во время битв. Но несмотря ни на что, мафию я всё равно должен уничтожить, а точнее, подчинить, это моя главная цель, — вот ведь баран упёртый, а! Но это уже прогресс, раз он и впрямь признал, что не смог бы причинить боль товарищам… Хотя, если честно, я не так давно начала этот факт подозревать. Этим утром, когда он, рискуя оказаться в полиции, избивал моих врагов…