Спасите, мафия!
Шрифт:
— За то, что решила, будто ты замкнешься, — тихо произнесла я и посмотрела на иллюзиониста. Он усмехнулся и сжал мою ладонь, а затем кивнул и сказал:
— И не собирался. Это чувство пройдет — в конце концов я не до беспамятства в тебя влюбился. Так что просто забудь об этом. Я хочу быть лишь твоим другом. Помнишь, я сказал: «Я всегда добиваюсь того, чего хочу, но цели ставлю лишь выполнимые»? Так вот, это правда. Я слишком поздно осознал, что чувствую — ты уже успела влюбиться. А ты же постоянная до безобразия! И я понимал, что мне ничем не выбить его из твоего сердца. Так что когда я сказал, что хочу тебе верить, то уже понимал, что что бы я ни делал, всё будет бесполезно. Сам опоздал — сам идиот. А может, и не идиот — как знать. Только невыполнимые задачи я перед собой не ставлю, потому сразу отказался от тебя. Сразу, как только понял, что ты мне не просто друг. Так что забудь. Ты мне не отказывала, моя гордость не пострадала особо, а
Я подумала, что, в принципе, он прав, но только частично, потому что стоило бы уточнить эту фразу словом «некоторые» поставив его перед словами «морально этические принципы», однако сути того, что я не смогла бы в него влюбиться, данное уточнение не меняло. К сожалению, на моей моське отразилось всё, что было у меня в душе: чувство вины и грусть от того, что я не могла помочь другу, как этого ни хотела, потому как не буду же я искать девушку, которую он сможет полюбить — он меня за это сам же и пристукнет по башке метелкой… Фей же, увидев всё это, фыркнул и заявил:
— Ой, и не смотри на меня с таким трагизмом, словно заживо хоронишь! Потому как я не умер, а значит, найду ту, кто меня полюбит. Только посимпатичнее.
— Это да, — рассмеялась я, чувствуя, как с души падает огромный камень, а Фей хмыкнул и заявил:
— Прекрасно, раз ты всё поняла, давай, утешай меня и успокаивай мои нервы: всё же ты их немого потрепала.
— Как? — опешила я.
Мукуро не ответил — он просто улегся поудобнее, закрыл глаза и, отпустив мою руку, расправил волосы по подушке. Я фыркнула и с улыбкой полезла в тумбочку. Если честно, мне отчаянно хотелось увидеть Кёю, но я понимала, что нужна Мукуро, а еще, что мой жених хотел побыть один, хоть и не сказал этого, ведь ему нужно было обдумать произошедшее. Обдумать самому, без посторонних, которые попытаются его утешить… А потому я просто не могла сейчас пойти к нему. Выудив из ящика расческу, я начала осторожно перебирать влажные после душа иссиня-черные волосы иллюзиониста, осторожно распутывая спутавшиеся пряди. Мукуро довольно улыбался, не открывая глаз, а затем вдруг тихо сказал:
— Знаешь, я не хочу потерять твою дружбу. Потому очень рад, что ты окажешься в нашем мире. Ты ведь не прервешь со мной общение там?
— Еще чего не хватало! — возмутилась я и несильно стукнула парня расческой по лбу. — От меня не отбрыкаешься!
— Оя, оя! Я и не хотел! — не меньше меня возмутился господин «Логика отдыхает», почему-то решивший, что я его покину на произвол судьбы. А затем он вдруг прошептал: — Мне твоя дружба важнее, чем любовь. Наверное, потому я и не хотел бороться. Чувствовал, что его любовь сильнее. А мне важнее, чтобы ты была именно другом. Потому что ты первая, кто меня на самом деле понял. Понял, что является для меня главным в жизни.
— Не предавать тех, кто дорог, — улыбнулась я, продолжая расчесывать волосы иллюзиониста.
— Да, — кивнул Фей и тихо сказал: — Задание звучало: «Предать себя», — и я его выполнил, когда ради мафии и ради тебя предал тех, кто мне доверился. Я предал свою цель — уничтожение мафии, я предал свой принцип, появившийся после битвы аркобалено — хитрить, но не наносить удар в спину. И всё ради того, чтобы защитить дорогого человека. Я ведь никого не подпускал к себе и считал, что люди мне не нужны, что ради них не стоит нарушать данные себе самому обещания. А тут вдруг понял, что некоторые люди этого всё же стоят. И этим я предал самого себя. Веру в то, что мне никто не нужен, и в свою душу я пускать посторонних ни в коем случае не должен. Я даже убивать этого твоего правдолюба не хотел, когда он меня в свою сферу затащил! Только подраться… Но не убивать, а такого раньше не было. Ведь он тебе дорог, а я не хочу причинять тебе боль. Можно сказать, что я и впрямь себя предал. А доказал свое предательство, когда нанес удар Шалину и отдал трезубец Джессо, хотя раньше никому, кроме членов банды Кокуё его бы не доверил.
— Ты молодец, — улыбнулась я и, почесав макушку Феюшки, добавила: — Я тобой горжусь, Рокудо Мукуро!
— Ку-фу-фу! — ехидно рассмеялся он и, хитро на меня покосившись, заявил: — А я, похоже, добился цели, от которой отказался! Изменить твои принципы. Ты сейчас, фактически, сказала, что уважаешь предателя за предательство!
Я опешила, а затем рассмеялась и, отвесив Фею невесомый щелбан, вынесла шутливый вердикт:
— Ну так ты же не ставишь перед собой невыполнимых целей!
— О да. Разве я не молодец?
— Еще какой!
Я вновь принялась расчесывать волосы Мукуро, а он зажмурился и разулыбался, аки кот, стащивший у хозяйки селёдку и не получивший нагоняй благодаря амнезии этой самой хозяйки, которой на макушку горшок с геранью грохнулся. Я же решила уточнить один момент и спросила:
— Мукуро,
а при чем тут Джессо? Вы что, с самого начала это всё спланировали?— Нет, — тут же поморщился Фей, но всё же пояснил: — Когда Бьякуран притащил в парк Крапивина, я заподозрил его в предательстве и решил, что было бы неплохо внедриться к Шалиным. Я тогда почти ничего не знал о них, но понимал, что что-то с ними не чисто, потому решил подстраховаться. Мне удалось связаться с ними, и результат меня поразил. Они оказались связаны с Графом, и я заключил с ними договоренность, по которой должен был выполнять приказы Владыки Эмма, а он за это отправил бы меня в мой мир несмотря на то, выполню я задание или нет. Правда, я не знал, что Шалины — шинигами, да и вообще больше ничего особенно важного выяснить не сумел. Я знал, что Игорь предатель, но он был мелкой сошкой, не способной навредить моему плану, а вот доказательств вины Джессо мне добыть так и не удалось. Кроме меня только мой ученик знал о моих подозрениях и даже помогал мне в самом начале обыскать дом на предмет «жучков», которые обнаружились сразу и были нами уничтожены, но мы часто проводили обыски и периодически вновь находили подслушивающие устройства — вплоть до ухода этого вашего «друга семьи». Вот только я был уверен, что их ставил не Игорь, да и сам он на допросе сказал, что «жучки» не использовал, но доказательств вины Джессо у меня опять-таки не было. Но чем дальше, тем больше я сомневался в связи Бьякурана и Шалиных. Точнее, я был уверен, что он, так же, как и я, заключил с шинигами договор, вот только мне начинало казаться, что он и впрямь заключил его «так же, как и я» — со всеми вытекающими, то есть с намерением их предать. А вечером перед боем он вдруг сам подошел ко мне и бросил: «Я знаю, что ты ее любишь, так что помогу. Я собирался уничтожить их сам, но разыграть партию с тобой будет интереснее». Я решил, что это будет любопытно, и мы составили план действий, но на случай, если Джессо решил меня подставить, я разработал запасной вариант. По сути, не так уж я ему и поверил — просто решил воспользоваться предложенной помощью и не прогадал. Вот и всё — о том, что он творил за нашими спинами, я не знаю.
— Печалька, — пробормотала я со вздохом и, отложив расческу, начала делать Фею массаж его многострадальной тыковки. — Вот за такой план, за нервотрепку и за то, что ты мне не доверился, тебе бы, по-хорошему, следовало в лоб дать! Ну и ладно, зато все живы-здоровы.
— Ку-фу-фу, какой оптимизм! — съехидничал Фей. — Здоровых у нас не много осталось — только ты, да твои сестры!
— Нет, это ты пессимист, — отозвалась я. — Серьезных травм, таких, чтобы о здоровье в дальнейшем следовало волноваться, ни у кого нет. Хотя ранения, конечно, у всех серьезные, тут ты прав…
— Мелочи жизни, — отмахнулся иллюзионист, а затем добавил, слегка напряженно: — А сказать тебе я не мог. Джессо — отличный психолог, он сразу заподозрил бы, что ты в курсе. Ты ведь неплохая актриса, когда дело касается сокрытия отрицательных эмоций, но его провести крайне сложно. Даже у меня, как видишь, не получилось скрыть от него мои намерения, иначе бы он не подошел ко мне с этим предложением… А перед боем я всё рассказать уже не мог: шинигами явно затеяли весь этот цирк ради вас с сестрами, а значит, появись в Книге Судеб упоминание о том, что ты в курсе моих планов, Граф запросто мог помчать к Эмме. Я знал о том, что у них довольно своеобразные отношения из болтовни Вадима, а потому всё же надеялся, что если вас с сестрами, их главную цель, мое фальшивое «предательство» заденет, и вы расстроитесь, как и планировал Граф, но в то же время вы не будете замешаны в моем предательстве Шалиных, то шинигами не станет рассказывать Эмме о моих планах — захочет слегка поиграть с Владыкой. Я ошибся, и у Графа с Королем Ада всё же куда более дружественные отношения, чем мне казалось, но всё-таки мой трюк удался: Граф решил не посвящать учеников в тайны Судьбы. Наверное, хотел их таким образом проучить и показать, что никому нельзя верить…
— Тебе можно, — осторожно сказала я, замерев. — Но только если этот человек не замышляет ничего плохого против дорогих твоему сердцу людей.
— Думаешь? — едва слышно спросил иллюзионист, посмотрев мне в глаза.
— Знаю, — улыбнулась я, и Мукуро вдруг прошептал:
— Прости.
— Простила, — кивнула я, и он улыбнулся, а затем фыркнул и повелел:
— Так, не прекращай отрабатывать мои душевные терзания — продолжай массаж!
— Эксплуататор!
— Имею право. Мы ведь друзья.
На это ответить мне было нечего, и я, хмыкнув, вернулась к прерванному занятию, а минут через пять Мукуро зевнул, и я, щелкнув его по носу, скомандовала:
— Все. «Старуха сказала: „спать”»! Отбой.
— Не знал, что ты врала мне о своем возрасте, — съязвил Фей, явно пришедший в норму.
— Ой, да ты многого еще не знаешь! — усмехнулась я и многообещающе добавила: — Но ничего, всё впереди!
— Это точно, ты повисла на моей шее мертвым грузом, — ухмыльнулся Мукуро и добавил совсем не ехидно: — Мы ведь друзья.