Спасите, мафия!

— Ой, вот только не надо обвинять меня в том, что я специально не сообщил тебе о том, куда твои демоны, выпущенные твоим слугой, побежали! — оскорбился Граф и демонстративно отвернулся от Владыки, сложив руки на груди.

— Без доказательств я не могу тебя обвинить, — улыбнулся Эмма-Дай-О хитро. — Но всё тайное когда-нибудь становится явным. Впрочем, нам всё это было только на руку, потому я не стану искать доказательства очень уж рьяно. Возвращаясь же к вопросу руки мечника, он потерял ее в бою с демонами, и здесь произошло лишь повторение пройденного. Это его судьба.

— А не Вы ли говорили, что в Книге Судеб не было ни слова о том, что на них демоны нападут? — нахмурилась Лена, прижимаясь спиной к Бельфегору. — Значит, этого не планировалось! Это ваша ошибка: Графа, «просмотревшего» на чью судьбу повлияют демоны, и Ваша, потому что хозяин всегда в ответе за своих слуг.

— Ты хочешь вернуть ему руку? — таинственно улыбнулся Эмма-Дай-О.

— А чем ты готова ради этого пожертвовать? — встрял Граф.

Ленка опешила, но на шинигами вновь появился иней, причем на этот раз — очень и очень плотный слой, и пока он, ворча, отряхивал нечто, напоминавшее по очертаниям средневековый камзол, Владыка Эмма вытащил из-за пазухи изящное круглое зеркальце с кованой ажурной металлической ручкой и протянул его нам. Однако вместо того, чтобы увидеть в отражающей поверхности самих себя, мы увидели там Такеши, которого обнимал его отец, не сдерживавший ни слез, ни улыбки. Руки мечника были в абсолютном порядке, и я выдохнула с облегчением, но Маша недоверчиво протянула:

— И где гарантия, что это не фальшивка?

— Какая умная девочка, — умилился Граф.

— Владыка Ада не стал бы идти на ухищрения! — почти праведно возмутилась Лена, словно забыв о том, что этот самый Владыка нам только что устроил, и удостоилась его довольной полуулыбки, после чего он кивнул и сказал:

— Я всегда исправляю свои ошибки, а ранение этого мальчика — и впрямь моя вина. Как хозяин того, кто не уследил за демонами, я исправил допущенную мной ошибку. Иначе быть не могло. Также, стоило лишь нам переместить этих юношей в данный мир, как Книга Судеб записала их будущее до сего момента. Задания Граф разрабатывал лично, причем только после того, как была записана их судьба, и его вмешательство подкорректировало жизни многих. К примеру, Савада Тсунаёши так и не подумал бы о том, чтобы изменить мнение о самом себе, а Дино Каваллоне не начал бы работать над собой и не исправил бы свою неуклюжесть. Судьба ваша вновь изменилась, и обрела тот вид, что мы имеем возможность наблюдать. Граф хоть и любит трагедии, к счастливым финалам также неравнодушен — ему важен сам сюжет. А еще он любит создавать смертным испытания, закаляющие их волю и характер.

— Ой, да! — довольно заявил призрачный шинигами, вмешиваясь в речь Владыки. — Это скучно — мучить смертных, ничего не давая им взамен! Я люблю даровать им боль, которая принесет силу! Потому что сильные люди куда интереснее слабых! — и вдруг голос его изменился: стал тихим, вкрадчивым и очень серьезным: — А еще я люблю смотреть, как тот, кто считал себя слабаком, но не был им, борется за собственную силу и становится обладателем несгибаемой воли, существом, которое не сломит ни одно жизненное испытание. Правда, лишь тогда, когда смертный этого достоин, ведь далеко не каждый способен обрести эту силу. Силу бороться до самого конца с самим собой. Таким смертным приятно даровать веру в самих себя.

Внезапно Граф всплеснул руками и ойкнул, прижав ладони к губам, словно проговорился о величайшей тайне, но ничуть в этом не раскаивается, а я удивленно посмотрела на него, отрешенно подумав: «Он что, решил „даровать” боль, чтобы сделать нас сильнее?.. Есть у человека… то есть у шинигами… да пофиг! Есть у него совесть вообще?! И где его логика?! Он что, псих?! Но… ведь подействовало…»

— Однако я Владыка Шестнадцати Адов, и я провел вас через шестнадцать испытаний, чтобы проверить, достойны ли вы награды, которую я готов вам предоставить, — прервал мои размышления Эмма, даже не взглянувший на Графа.

— У-тю-тю! Не спеши, дорогой мой! — вновь вмешался шинигами. — А как же моя плата?

Что? О чем он говорит?.. Он что, думает, что мы недостаточно настрадались?! Он хочет причинить нам еще боль?! Его садизм вообще знает пределы или нет?!

— Об этом я и собирался им сказать, — недовольно ответил Эмма-Дай-О. — Итак, леди, у вас есть возможность остаться с теми, кого вы любите, но за это вы должны заплатить болью потери. Частично вы уже этот долг оплатили, но так как Граф считает, что раз те люди и так должны были умереть, вам придется сделать выбор. Если вы выполните условия, записанные в договорах, вы сможете остаться с любимыми, но в этом случае вы потеряете сестер.

«Что за чушь?! О чем он говорит?..» — раздраженно подумала я и почувствовала, как руки Кёи сжались, прижимая меня к комитетчику и словно говоря, что он никому меня не отдаст, но мое мысленное праведное негодование прервало пояснение Эмма-Дай-О:

— Для того, чтобы вам остаться с жителями других миров, мы вынуждены будем переписать вашу карму. Это крайне хлопотное дело и довольно опасное, но, в любом случае, будет иметь место три перемещения между мирами навечно. Вернуться в свой мир перемещенные уже не смогут. Вы знаете, что за всё в жизни надо платить, а за счастье — тем более. И потому я предлагаю вам такой вариант. Мария и Фран остаются в этом мире, — я покосилась на Машу, которая растерянно смотрела на иллюзиониста, почему-то грустно улыбавшегося, глядя на землю, и снова повернулась к не прекращавшему оглашать приговор Владыке: — Елена и Бельфегор отправятся в его мир. Екатерина и Кёя так же будут отправлены в его родной мир, однако если Елена попадет в Италию, Екатерина окажется в Японии. Видеться они смогут, но не думаю, что часто.

— Это я должна сестру этому параноику Занзасу на растерзание отдать?! — возмутилась Маша, а Эмма-Дай-О, чуть улыбнувшись, ответил:

— Вовсе нет. Занзас мертв.

— Но вы же сказали, что исправляете ошибки, — прищурилась Мария. — Значит, он должен был ожить, разве нет?

— Ой, я его пугал, пугал, — замахал на Машу руками Граф, — а он ни в какую! Чего я только не показал ему, бедняжечке! Даже в Ад огненный ссылал, как мальчика, любящего птичек, ёжиков и давать людям в глаз! Даже жизнь вечную обещал, как всё тому же мальчику! На зоофила вашего — ой, простите, оговорочка по Фрейду, не было такого, но напоминает издали — последняя угроза подействовала, а вот Занечка уперся рогом, хоть и не баран, и ну никак не уговаривался! Сказал: «Что хочешь, то и делай, я не соглашусь на твои условия, мусор. Если в другом мире оживишь, даже лучше будет — я стану там главой мафии. А в мир, где сильному лидеру предпочитают слабака, я возвращаться не хочу. Я погиб, значит, должен быть мертв — не смей топтать мою гордость, мусор, а то урою!» Заня такой Заня, вот право слово! — умилился он, прижав ладони к щекам. — Но так как владыка наш пацифистичный решил его за те дерзкие слова не наказывать и велел вернуть его к жизни, я вынужден был именно так и поступить. Карма таки, что поделать? Однако свеча его жизни уже догорала: пребывание в «колыбели» изо льда не прошло даром, и потому, когда два месяца назад на штаб Варии было совершено очередное нападение, Занзас, бедняжечка, помахал тому миру ручкой. Ух, как он вопил, когда я с ним снова встретился! А мне так понравилось его доводить до белого каления — ну просто бальзам на мои нервы, право слово! Ах, не волнуйся, блондинчик, на Вадечку похожий волосиками, его не убили. Просто он так жахнул из своих пистолетиков, что снес к дедушкиным портянкам весь особняк подчистую вместе со всеми врагами-завистниками, ну и схватил «перегрев». Сердечко не выдержало, проще говоря. Однако больше никто не пострадал. А чтобы вы не думали, что могли его спасти, открою тайну мадридского двора — цените доброту да щедрость мою, зашкаливающую — сей инцидент и гибель вашего босса были прописаны еще до вашей отправки сюда.

— Мы были в будущем, — нахмурился Тсуна. — И через пять лет Занзас должен был быть жив.

— В точку, лапочка моя! — рассмеялся Граф и, сложив руки на груди, пояснил: — Но не помнишь ли ты такой крошечный пунктик вашей биографии, как битва аркобалено? Ранения, Занечкой полученные там, припоминаешь? Так вот, ничего хорошего они твоему злопыхателю не принесли — только подорвали состояние сердечно-сосудистой системы, и так неважное. Ему ведь, бедняжке, ручку оторвало, а операция по возвращению этому потеряшке конечности прошла не очень удачно: наркоз на его организме поставил знак «сердце в опасности». Прибавь то, что его сердечко и так неахти как работало, начхав на желание владельца быть величайшем из великих и жить долго и счастливо в венце босса мафиозного мира, и поймешь, почему оно не выдержало. Опять же, возвращаясь к вопросу будущего, вынужден пояснить, что тот, кто устроил битву аркобалено, не человек, как вы помните, и его судьба в Книге моей не прописывается. Тот инцидент также не был записан до того, как он полностью продумал план испытания, а случилось это после битвы с семьей Шимон. То есть, фактически, он стер и переписал будущее каждого участника битвы, и оно изменилось. Для Занечки моего злобненького, к примеру, это печально окончилось, а для Акулки — наоборот, потому как, ладно уж, скажу, именно он должен был стать боссом Варии. И еще станет — снова спойлер в студию. Ух, какой я сегодня щедрый — сам собой горжусь всё меньше! Бррр!

— Врой! — воскликнул Суперби, прерывая тираду шинигами. — Занзас не мог умереть от какого-то сердечного приступа!

— Ой, а ты вспомни, как твой босс виски любил, хоть врачи и говорили, что ему это выйдет боком, да весь его образ жизни нездоровый, полный нервотрёпок и наплевательского отношения к собственному сердечку, тоже пунктов жизни ему не добавлявший, — фыркнул Граф, и Суперби, резко нахмурившись, опустил голову. Лена же вывернулась из объятий Принца и, подойдя к мечнику, села рядом с ним и взяла его за правую руку, которую он, несмотря на протез, успел перебинтовать в районе предплечья.

— Итак, с этим вопрос решен, — вмешался Эмма-Дай-О. — Теперь решение за вами, леди. Если захотите согласиться на сделку, выполните условия, если нет, можете не выполнять и остаться в своем мире.

— «Задай вопрос», — посмотрев на Владыку, процитировала Лена. — Вопрос о сути символа, соответствующего каждой паре, или о наболевшем?

— Человека ведет его сердце, — туманно ответил Эмма-Дай-О, — но и о гласе разума забывать нельзя. Ведь, поддавшись порыву, часто упускаешь что-то важное. Символы же — лишь форма. Суть куда важнее. Гу-Со-Сины, раздайте пергаменты.