Спелый дождь

Готовя эту публикацию, я достала две подборки из «Нашего современни-

ка», за 1990 и 1992 год, и сначала хотела их объединить. Но вдруг поняла: не

складывается! Слишком много в жизни общества произошло за эти два года.

Изменилась и поэтическая интонация Михаила Сопина. Она стала жёстче,

живописность строф всё более сменялась графичностью. Почти уходила

присущая ему в ранний период распевность, а если и появлялась - скорее

как скоморошничество. Вместо лирической эйфории: «Без конвоя летят жу-

равли...» - «Исход мой ясен. Враг дал дёру. Приспело время мародёру...» .

Публикация 1992 года в журнале «Наш современник» была при жизни -

последней. Больше в центральной прессе муж не печатался.

ИЗ ПОДБОРКИ, ОПУБЛИКОВАННОЙ В ЖУРНАЛЕ

«НАШ СОВРЕМЕННИК» В1992 ГОДУ

* * *

Моим родимым - Леночке с Вадимом

Бой глуше. Дальше. Стороной.

Я обречён державной кликой

Беззвучно плакать

Над страной

В период гласности великой.

Чем больше павших и калечных,

Тем громче слава о войне.

И страшно то,

Что страх во мне

Истлел.

Испеплился.

Навечно.

К тому и шли, мечту веков

Осуществив впервые в мире!

Дым разнесло, в державном тире -

Ни белых, ни большевиков.

Кто устремился к грабежу,

Кто - к ностальгии о тиране.

Прижав ладонь к тяжёлой ране,

Один на бруствере лежу.

Мне, отшагавшему в строю,

Сценарий ясен:

Враг дал дёру.

Приспело время мародёру -

По душу смертную мою.

94

* * *

Нечем думать.

И веровать нечем.

Пролетарии, проданный класс,

Новый век,

Опускаясь на плечи,

Индевеет от вымерзших нас!

К небу,

В землю -

Землистые лица.

Церковь в куреве снежном,

Как чёлн.

Вздеты руки -

Крушить ли, молиться?

Но кого?

Но кому?

Но о чём?..

* * *

Стой...

Че-ло-век...

Застыл я, не дыша.

Ржавь проволоки,

Пихты да берёзы.

Я камень сдвинул,

А под ним - душа.

Прильнул к травинкам -

Зазвенели слёзы.

* * *

Иду по закатному полю.

Приучен к побоям, к ярму.

Меняю напасть на недолю.

Свет -

На пустословную тьму.

Эмблему, кокарду, одежду...

Столетьями так.

Почему

Меняем ханжу на невежду?

Не учит нас мир ничему:

Россия. Снега. Занавески.

Безлюдна дорога. Пуста.

Но гордо мычат

По-советски

Зашитые болью уста.

ОБЩЕСТВО

Приливы да отливы,

Как утлое тряпьё,

Смывают торопливо

Сошествие твоё.

Грай воронов о благе.

95

Ветр созиданья сед.

И на багряном флаге

Слезы горячей след.

Фатальная картина?

Духовный недород?

Шамана на кретина

Меняешь ты, народ.

* * *

...Но в сердце смертном

Три колодца

Материковой глубины:

Былое - без конца и края,

Грядущее - без берегов,

И нынешнее - где сгораю

От брани братьев и врагов.

* * *

Опять лютует боль в груди.

Глаза не видят строк.

Шепчу себе:

Не уходи,

Ещё не кончен срок.

Пока ворочается мысль -

Усталость не беда!

Присядь,

«С вещами» соберись,

Как в давние года...

Тревожно в нашем шапито -

Последний ли скандал?

Но не суди

Рабов за то,

Чего им Бог

Не дал.

* * *

Гляди, душа,

В снежинках млечных лица.

Они во сне

Врачуют сны людей:

Богатым - рай,

Голодным - пища снится,

Толпе - волхвы,

Ущербным - блуд идей.

Такие мысли

Над страницей белой...

Пока пуста -

Ни света в ней, ни тьмы.

Клясть нечто и бранить -

Пустое дело.

Всё в нас самих.

Россия - это мы.

96

СУЖДЕНО ЛИ НАМ ВЫЙТИ ИЗ КРУГА?

В 1990 году Вологда бурли-

ла, как и вся страна. Возника-

ли и рушились политические

партии, по почтовым ящикам

раскидывали листовки, проис-

ходили перезахоронения жертв

политических репрессий. Люди

митинговали в скверах и на

площадях. На Кремлёвской пло-

щади предложили выступить

вологодским писателям. Миша

тогда ещё не был членом Союза

писателей, но хорошо читал, и

его охотно приглашали для пу-

бличных выступлений.

До сих пор эти выступления обычно были для него малоинтересными:

«обязаловка» в школе, случайная публика в библиотеке... (Как юмористиче-

ски оценивали такую деятельность сами члены Союза - «отптичковались»). А

Михаил жаждал общения с массами, хотел видеть полный зал военных, мо-

лодёжи. Наибольшее удовлетворение принесло выступление в вологодской

мужской тюрьме (по приглашению политотдела). Сразу установился контакт

с аудиторией, довольным осталось и начальство. Михаил знал, что говорить.

И вот ему впервые предстоит читать перед сотнями слушателей на площа-

ди. Мы решили выбрать коротенькое - выступающих много, Михаила явно

выпустят в конце, когда публика уже устанет. Нашли три-четыре «забойных»

стихотворения. Наконец, муж остановился на единственном, в десять строк.

Площадь есть площадь. Кто-то, придвинувшись, слушает, в задних ря-

дах движение, переговариваются, жуют. Среди публики, как положено,

заместитель первого секретаря обкома КПСС по идеологии.