Среди чудес и кошмаров

Комната начала плыть перед глазами. А Дагней все продолжала рассуждать:

– И вообще, я собираюсь на покой. Еще пару сезонов и…

Я потянулась за вуалью, но поняла, что видение затягивает меня.

* * *

Бальтазар Тосса был в ярости.

– Короновали Марианну? Эту похотливую маленькую сучку! И кто вручил ей корону?

– Верховный маг Даригона – Захария Ламми.

Бальтазар Тосса вздохнул, возвращая на лицо свою обычную маску уверенности и спокойствия.

– Не бывать этому, – холодно сказал он. – Есть только один верховный маг. И это я. Что теперь, любой бездарь вздумает объявлять себя магом?

– Но все же… Захария действительно маг.

Бальтазар смерил своего секретаря уничтожающим взглядом. Тот весь подобрался и понизил голос до шепота.

– Стоит ли отправить ему официальное проклятие?

– Да, – прошипел Бальтазар Тосса. – Мы отправим ему проклятие. И объявим его на площадях антимагом. Пора поставить выскочку на место.

– А тролли? – деловито спросил секретарь.

– Подождут!

– Но мы собирались нанести удар. Все готово.

– Вот и отлично, вот и хорошо, что все готово, – Бальтазар внезапно обрел спокойствие.

Он сжал пальцы в кулак, а потом расслабил ладони и сцепил их привычным жестом у себя на животе. – Это означает, что солдатам и магам нужно будет всего-навсего изменить маршрут. И начать наступление не через Лунный перешеек, а пройти через Брегунд!

В глазах Бальтазара Тоссы плескалась ярость, но тон его голоса был устрашающе ласков.

– И если так подумать… испытания должны быть успешными. Вот и не придется нашим мастерам туманов состязаться с троллями, которые, чего уж… гораздо искуснее в этом деле. А вот маги, что ушли с Захарией, будут относительно безопасной мишенью.

– Стоит ли мне пригласить Кьяру? – поинтересовался секретарь.

– Зачем? – искренне удивился Бальтазар Тосса.

– Мне показалось, что ей следует знать…

– Это совершенно не ее дело, как я буду использовать ее творение.

– Но…

– Никаких но. Ко мне трех военных министров…

* * *

Что ж… хотя бы это было не очень долго. Может, Дагней ничего не заметила? Конечно же, это было не так.

– О… – сказала она, – и давно это с тобой?

– Да, – ответила я, негодуя на свой дар, решивший проявиться.

Хотя бы я могла удержаться от того, чтобы вещать. Уже благо. Мелькнула мысль, что если бы в прошлом я молчала во время видений, то никто бы не заподозрил во мне магию. Может быть, ничего бы не было, и я бы просто сидела дома.

Я представила унылые дни, проведенные взаперти, среди видений, о которых некому рассказать. О семье, которая тяготится «болезнью» дочери… и содрогнулась.

Дагней вздохнула.

– Это так романтично, как в балладе о Доме слез. Ты знаешь эту историю?

Я покачала головой.

– Покровитель полюбил свою наложницу за ее редкую красоту и доброту, а она полюбила его в ответ. Но их счастье было недолгим, поскольку наложница была смертельно больна. О, ты должна прочесть! Она замечательная. Я каждый раз плачу.

И действительно, у Дагней увлажнились глаза.

Неужели все наложницы так легко плачут?

Мне, конечно, не слишком понравилось сравнение.

– Я не обладаю редкой красотой, – сказала я.

Дагней тонко улыбнулась:

– О, правда никогда не должна мешать хорошей истории. Но к делу… Йотун попросил меня помочь тебе в одном деликатном деле. Голос. Это будет весьма полезно. Пойдем.

У наложницы оказалась весьма обширная магическая лаборатория.

На полках стояли ряды неизвестных мне ингредиентов в склянках: тут были и порошки всех цветов, и сухие травы, и кристаллы.

Она довольно наблюдала за впечатлением, которое на меня произвело все это богатство.

– Ты уже понимаешь наш язык, так что полдела сделано. Но все равно… какое-то время ты будешь испытывать… некоторый дискомфорт. Возможна путаница, когда одни слова будут на тролльем, другие на твоем родном. И всякое подобное…

Я завороженно смотрела, как она наполняет пузырек красной, как кровь, жидкостью. Дагней замолчала и стала непривычно сосредоточенной и серьезной.

Кончики ее пальцев начали светиться, и это свечение перешло на эликсир. Вскоре весь пузырек излучал мягкий красноватый свет.

– Пей! Не медли. Залпом.

Пузырек перекочевал ко мне в руку. Зажмурившись, я опрокинула его содержимое себе в рот. Мне показалось, что мой язык обожгло, потом наступило онемение, и я понимала, что не могу произнести ни звука.

– Не волнуйся, – заклинание только начало действовать. – Немного неприятно.

Немного? В горле рассыпались ледяные колючки, дыхание перехватило.

– Посиди, – пригласила Дагней. – А я пока кое-что приготовлю.

Она принялась смешивать компоненты, а я боролась с неприятными последствиями магии.

Ледяные колючки сменились зудом в горле, который отдавался в виски и челюсти острой болью.

Я села и потом тут же поднялась.

– Да, иногда, когда ходишь, переносится легче, – усмехнулась Дагней.

Ее движения были уверенными и отточенными. Она отмеряла порошки, не просыпая ни крошки, наливала разные жидкости в колбы, которые кипели на медленном огне.

При этом еще напевала себе под нос какую-то легкомысленную любовную песенку.

– Что думаешь, о том, чтобы прогуляться вместе по городу? Это было бы очень по-дружески.

Я закашлялась вместо ответа.

– Вот и чудно. Будет мило, поедем в твоем экипаже. Тебе явно не помешает узнать адрес хорошей швеи. Ничего плохого не скажу про Атали… В свое время она была красавицей. Я даже думала о ней, как о сопернице, но у нее недостает… – тролльчанка пощелкала пальцами, – …вкуса. И я хочу заглянуть к ювелиру. У тебя же нет никаких дел, дорогая?

Я промычала в ответ. Язык был ватным и не слушался. Горло то немело, то горело огнем.

– И я понаблюдаю за действием заклинания, – улыбнулась Дагней. – Вот увидишь, оно скоро сработает.

Дагней закончила приготовления какого-то зелья. Она с величайшей осторожностью налила его в серебряный флакон и запечатала пробку для надежности сургучом.

* * *

Я поняла, что такое выход в город настоящей наложницы. На нас все оборачивались. Дагней надела небольшую бархатную маску на половину лица. Ее наряд был так густо расшит золотой нитью и драгоценными камнями, что ткани почти не было видно.