Сталин. Большая книга о нем

Эта ассоциация тоже у меня возникла в связи с теми моими воспоминаниями, о которых я

говорю.

Вот одно из них. Это происходило на Военном совете, незадолго до войны, совсем

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

225

незадолго, перед самой войной. Речь шла об аварийности в авиации, аварийность была

большая. Сталин по своей привычке, как обычно на таких заседаниях, курил трубку и ходил

вдоль стола, приглядываясь к присутствующим, иногда глядя в глаза, иногда в спины.

Давались то те, то другие объяснения аварийности, пока не дошла очередь до

командовавшего тогда военно-воздушными силами Рычагова. Он был, кажется,

генерал-лейтенантом, вообще был молод, а уж выглядел совершенным мальчишкой по

внешности. И вот когда до него дошла очередь, он вдруг говорит:

— Аварийность и будет большая, потому что вы заставляете нас летать на гробах.

Это было совершенно неожиданно, он покраснел, сорвался, наступила абсолютная

гробовая тишина. Стоял только Рычагов, еще не отошедший после своего выкрика, багровый и

взволнованный, и в нескольких шагах от него стоял Сталин. Вообще-то он ходил, но когда

Рычагов сказал это, Сталин остановился.

Скажу свое мнение. Говорить это в такой форме на Военном совете не следовало. Сталин

много усилий отдавал авиации, много ею занимался и разбирался в связанных с ней вопросах

довольно основательно, во всяком случае, куда более основательно, чем большинство людей,

возглавлявших в то время Наркомат обороны. Он гораздо лучше знал авиацию. Несомненно, эта

реплика Рычагова в такой форме прозвучала для него личным оскорблением, и это все

понимали.

Сталин остановился и молчал. Все ждали, что будет. Он постоял, потом пошел мимо

стола, в том же направлении, в каком и шел. Дошел до конца, повернулся, прошел всю комнату

назад в полной тишине, снова повернулся и, вынув трубку изо рта, сказал медленно и тихо, не

повышая голоса:

— Вы не должны были так сказать!

И пошел опять. Опять дошел до конца, повернулся снова, прошел всю комнату, опять

повернулся и остановился почти на том же самом месте, что и в первый раз, снова сказал тем же

низким спокойным голосом:

— Вы не должны были так сказать. — И, сделав крошечную паузу, добавил: — Заседание

закрывается.

И первым вышел из комнаты.

Все стали собирать свои папки, портфели, ушли, ожидая, что будет дальше.

Ни завтра, ни послезавтра, ни через два дня, ни через три ничего не было. А через неделю

Рычагов был арестован и исчез навсегда».

Однажды у военачальника был разговор со Сталиным, который запомнился, потому что

очень поднимал его в глазах военного. Это было в 1933 году после проводки первого

маленького каравана военных судов через Беломорско-Балтийский канал, из Балтийского моря в

Белое. В Полярном, в кают-компании миноносца, глядя в иллюминатор и словно разговаривая с

самим собой, Сталин вдруг сказал:

— Что такое Черное море? Лоханка. Что такое Балтийское море? Бутылка, а пробка не у

нас. Вот здесь море, здесь окно! Здесь должен быть Большой флот, здесь. Отсюда мы сможем

взять за живое, если понадобится, Англию и Америку. Больше неоткуда!

Это было сказано в те времена, когда идея создания Большого флота на Севере еще не

созрела даже у самых передовых морских деятелей. А после того как он это все сказал,

продолжая глядеть в иллюминатор на серый невеселый горизонт, он добавил:

— Надо попробовать в этом году еще караван военных судов перебросить с Балтики. Как,

можно это сделать?

Вот и второе, связанное с этим же годом, воспоминание. В Сороках, когда прошли

Беломорско-Балтийский канал, был небольшой митинг, на котором выступили то ли начальник,

то ли заместитель начальника Беломорстроя Рапопорт, начальник ГПУ Ленинграда Медведь и

еще кто-то. Стали просить выступить Сталина. Сталин отнекивался, не хотел выступать, потом

начал как-то нехотя, себе под нос.

А перед этим, надо сказать, все речи были очень и даже чересчур пламенны. И вот после

всех этих речей Сталин, как бы нехотя, взял слово и сказал: «Что тут говорили: возьмем,

победим, завоюем… Война, война… Это еще неизвестно, когда будет война. Когда будет —

тогда будет! Это север!»

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

226

И. Исакову очень понравилось это серьезное, глубокое отношение к сложному вопросу, с

которым все военные тогда только еще начинали иметь дело.

Глава 5. Яковлев Н.Д. Рядом со Сталиным

Николай Дмитриевич Яковлев (1898—1972) — советский военачальник, маршал

артиллерии. С 1941 по 1946 год был начальником Главного артиллерийского управления РККА.

Написал книгу военных мемуаров.

Размышления о начале войны: «Когда мы беремся рассуждать о 22 июня 1941 года,

черным крылом накрывшем весь наш народ, то нужно отвлечься от всего личного и следовать

только правде. Непозволительно пытаться взвалить всю вину за внезапность нападения

фашистской Германии только на И.В. Сталина. Прошу понять меня правильно — когда я пишу

это, то далек от мысли встать в ряды недоброй памяти защитников всего того, что решительно

осуждено. Да и не приличествует мне защищать Сталина по причинам личного характера: я

встретил день его смерти в 1953 году, находясь в одиночке бериевской тюрьмы, где мысли мои

были заняты главным образом тем, как отбить очередные вздорные «обвинения»,

нагромождавшиеся следователями. Не оставляет меня и то вполне реальное соображение, что,

если бы не скончался в то время Сталин, я бы не писал теперь эти строки.