Ставрос. Падение Константинополя

– Если я твоя жена, а в моем чреве - твое дитя, мы оба разделим твою судьбу! – сказала Феодора.

Фома склонил свою красивую ухоженную голову.

– Да будет так.

========== Глава 34 ==========

Феофано, раскинувшая свою сеть до самой Мистры, конечно, заблаговременно узнала, когда выступает Константин. Ей пришлось лгать гораздо больше обычного – она воспользовалась, помимо прочего, и тем, что Фланателос убрался из Константинополя и Феофано могла отдавать приказы его именем, - но после скольких-то лжей дальнейшие обманы становились нечувствительны для души.

Так, именно так правили целые династии императоров – иначе было невозможно. Не понять этого могли лишь дикари, чьи вожди умели только драться и рубить сплеча, - дикари, неспособные охватить умом и удержать в своем уме все тонкости развитых государственных отношений.

Она посылала к русским этериотам за беглыми рабами, не надеясь, конечно, что те уступят, и даже не желая этого, - но таким путем выведала точно, где находятся пленники; выведала, что имя Флатанелоса все еще способно устрашить русов, а значит, греков и подавно. А также узнала, что русы уповают на Константина.

Это удивило Феофано вначале – но потом она поняла, что в таких чаяниях нет ничего удивительного. Дикари не знали, им неоткуда было знать, что такое папа и ненасытная, как адова печь, католическая церковь: способная задушить Византию скорее султанов, с которыми империя сосуществовала уже много веков. Тавроскифы, подобно плебеям, видели в Константине святого освободителя - князя-меченосца. А Византия уже очень давно воевала словом, а не оружием, потому что оружием ей было врага не одолеть.

Флатанелос жаждал скорой славы и обогащения – и потому он предался туркам не задумываясь; Феофано взяла его в пару только потому, что ей нужен был мужчина-соправитель, и теперь Флатанелос, которого больше не было рядом, служил ей своим отсутствием.

Узнав о выступлении Константина, Феофано поняла, что ей и ее армии время отходить. Теперь ей будет служить Константин, который действительно храбр и сможет какое-то время отстаивать Константинополь военной силой. А она, дергая за нити издалека, станет его соправительницей, как некогда Флатанелоса…

Если бы только этот самовлюбленный безумец не вздумал напасть на Константина, не срубил сук, на котором сидит! Но мужчины не любят оставаться в тени - они предпочитают покрасоваться, даже очень дорогой ценой.

Феофано всерьез боялась, что Флатанелос может воспользоваться идеей, родившейся в ее голове: устроить игры или показательные казни русских женщин и детей. Это может заставить благородного Константина взбелениться и потерять осторожность – так легко! Но, судя по ответу, полученному от русских этериотов, Флатанелос до сих пор к ним не посылал. Не догадался, где они, - или не посмел сунуться? С такими воинами, как тавроскифы, он трус. Или Никифор уже забыл о том, что они придумали с Феофано?

Для нее это была крайняя мера, как и убийство Иоанна, - а для Флатанелоса расправа с рабами ничего не стоила: как и любой шаг к верховной власти, на котором не приходилось рисковать собственной жизнью.

Феофано осталась бы в Городе, несмотря на риск, - если бы не Фома. Брат был единственный в кругу знати, кто знал достоверно о происхождении Феофано и о том, где искать ее; и теперь Феофано вовсе не была уверена, что он устоит перед искушением попытаться ее раскрыть и захватить. Против жизни и свободы сестры он теперь мог поставить слишком многое: даже то, что она сама ему подарила. А Феофано очень опасна для его государя, с этим она сама соглашалась первая.

Но сейчас ей и ее сторонникам пора убираться.

И в прохладную мартовскую ночь из Константинополя выехал верховой отряд – отряд воинов, сопровождавших богатую повозку, точно охрана важного господина или госпожи. Фома Нотарас знал, как любила ездить его сестра, - и если они столкнутся на одной из бесчисленных дорог империи с ним или его людьми, которым тоже это известно, противники первым делом атакуют повозку. Но там только вещи и слуги, ценность которых не особенно велика.

Феофано ехала в числе верховых стражников, одетая и вооруженная так же, как они, под темным плащом. Отличить ее от мужчин, выделить из ее отряда, было нелегко даже при свете дня. Если на них нападут, они сумеют отбиться и уйти: кони, полученные от принца, были очень хороши.

Марк был с нею неотлучно, хотя она больше не спала с ним ни разу с дня раскола, - но он останется со своей госпожой, несмотря на это; он остался бы и так. Для мужчин, подобных ему, верность – часть их самих.

Будь она простой женщиной, - женщиной, которая радостно верит и подчиняется, - она стала бы его женой, зная, что этот солдат никогда не переступит с нею границ благородства, которые с легкостью переступали, овладевая женщинами, богатые и знатные. Но, кажется, Марку не суждено иметь семью. Он и сам понимает, что не пара своей госпоже.

Феофано скакала без оглядки, темный плащ вился за ее плечами, - а Марк скакал следом, не ведая в эту минуту, что может быть другое счастье, и не желая ничего другого.

Он понимал, что не пара своей госпоже, не хуже самой Феофано: но понимал также, что не отдаст ее никакому другому мужчине. Даже если это будет благородный человек, не чета Флатанелосу: но встретить такого ей едва ли суждено. Знатный господин не будет следовать за нею так преданно, как он, Марк, и равный ей по положению в конце концов непременно попытается сместить ее с трона, а этого его императрица не вынесет. Спартанец, сделавшийся рыцарем самозваной василиссы, понимал куда больше, чем думала Феофано, - и молчал из любви к ней.

Они остановились только на рассвете.

– Ты не устала, госпожа? – спросил Марк, подавая Феофано руку и помогая спрыгнуть с коня.

– Нисколько, - ответила она.

Марк восхитился. Не каждая женщина, даже привычная к воинским упражнениям, выдержит целую ночь скачки в доспехе.

Они развели костер, и Марк стал жарить мясо, подавая куски василиссе и с наслаждением глядя, как она ест. Феофано не спрашивала, почему он сам не ест: она знала, что охранитель позаботится о себе тогда и так, как сочтет нужным.

– Ты улыбаешься, - сказал эскувит. – Отчего?

Такой беззаботной он не видел ее уже очень давно.

Феофано потянулась - и вдруг опрокинулась в траву. Она покатилась по молодой траве со смехом, как девчонка, - или, вернее, мальчишка…

Потом упала на живот и посмотрела на Марка с шаловливым блеском в глазах, поставив подбородок на руки.

– Я только сейчас почувствовала себя как вы, мужчины, - свободной… Как это прекрасно, когда ты играешь, не задумываясь! Я бы, пожалуй, сейчас встала и померилась силой с богами, а потом взяла себе в жены прекраснейшую из дев, которая служила бы мне!