Стихи в переводе Сергея Торопцева

754 г.

*Дух осени Жушоу злато жнет,*

Дух осени Жушоу [226] злато жнет, Над морем месяц, тонкий, как струна, Кричит цикада и к перилам льнет, Печали нескончаемой полна. Где исчезает ряд блаженных дней? Дает нам Небо перемены знак, Осенний хлад рождает ветр скорбей, Сокрылись звезды, бесконечен мрак. Мне грустно так, что лучше помолчать И в песне до зари излить печаль. (из цикла «Дух старины», № 32)

226

Дух 7 месяца года по лунному календарю, первого месяца осени, увядания, начала жатвы.

753 г.

*Мой меч при мне, гляжу на мир кругом:*

Мой меч [227] при мне, гляжу на мир кругом: На нем лежит дневная благодать, Но заросли скрывают дивный холм, Душистых трав в ущелье не видать. В краях закатных Феникс вопиет Нет древа для достойного гнезда, Лишь воронье приют себе найдет Да возится в бурьяне мелкота [228] . Как пали нравы в Цзинь [229] ! Окончен путь! Осталось только горестно вздохнуть. (из цикла «Дух старины», № 54)

227

Здесь это атрибут не воина, а судьи, дающего оценку падению современных нравов.

228

В традиционной философско-поэтической образности Китая часто появляется противопоставление волшебного Феникса, живущего на благородном платане, и ворон с воробьями, чье место в бурьяне и терновнике, но так происходит лишь в мире, живущем по правильным законам, там же, где законы извращены, благородные деревья заселены птичьей мелкотой, а для Феникса места нет.

229

Поэт Жуань Цзи (3 в.), сетуя на падение устоев в государстве, часто садился в конный экипаж и, рыдая, гнал, не разбирая дороги; это откровенный намек на современную Ли Бо ситуацию.

753 г.

*Большая Жаба в Высшей Чистоте*

Большая Жаба в Высшей Чистоте Набросилась на Яшмовый Чертог [230] , Душа златая гаснет в черноте [231] , И сякнет в небесах лучей поток. В Пурпурных таинствах зловещий Змей [232] , Зарю восхода хмарь обволокла, И тучи обещают сумрак дней, Весь вещный мир объяла ночи мгла. Та, что в «Глухих вратах» заточена [233] , Теперь одна, ее глава седа. Тля ест цветы, и гибнут семена [234] , Небесным хладом снизошла беда [235] . Вздохну печально ночи нет конца, И слезы грусти падают с лица. (из цикла «Дух старины», № 2)

230

Жаба,обитающая в небе ( Высшая чистота), пожирает луну ( Яшмовый чертог) — таким было мифологическое объяснение затмения луны. В подтексте — намек на гибель империи.

231

Обращенная к Земле сторона луны именовалась «душой», которая характеризовалась как «мертвая» во время затмения и «золотая», когда она сияла в черноте ночного неба.

232

Зловещий Змей —это радуга и в то же время зловещий признак перемен к худшему в Пурпурных таинствах, которые могут обозначать как Небо, так и императорский дворец.

233

После оды Сыма Сянжу словосочетание «Глухие врата» (букв. «Длинные ворота») стало в поэзии образом, передающим нескончаемую тоску опальной наложницы, лишенной милостей властелина. В подтексте — намек на самого поэта, лишенного милостей государя.

234

Это продолжение темы нездоровых перемен в высших властных структурах, подтачиваемых «тлей».

235

По древним представлениям, иней и снег есть концентрация негативных «иньских» элементов, тогда как дождь и роса позитивных «янских».

753 г.

*Наш лик лишь миг, лишь молнии посверк,*

Наш лик лишь миг, лишь молнии посверк, Как ветер, улетают времена. Свежа трава, но иней пал поверх, Закат истаял, и опять — луна. Несносна осень, что виски белит, Мгновенье — и останется труха. Из тьмы времен к нам праведники шли — И кто же задержался на века? Муж благородный — птицей в небе стал, Презренный люд преобразился в гнус [236] … Но разве так Гуанчэн-цзы [237] летал?! Был в тучку впряжен легкокрылый Гусь. (из цикла «Дух старины», № 28)

236

На основе притчи о чжоуском царе Му-ване формулируется образ неостановимого времени и неизбежности смены форм как тенденции развития мира.

237

Один из основных святых даоского пантеона.

753 г.

*Цзюньпин уже отринул мира плен,*

Цзюньпин [238] уже отринул мира плен, И миру без Цзюньпина жить осталось. Прозрел он ряд Великих Перемен И многих спас, познав Первоначало [239] . Влекомый Дао, он забыл про мир И размышлял, замкнув плотнее двери. Не явится к нам всуе Белый Тигр, Пока не возвестит Пурпурный Феникс [240] . Под белым солнцем обозначен рок, Но кто его узрит в потоках звездных? Ведь гость морской [241] от нас уже далек, И некому постичь безмолвья бездну [242] ! (из цикла «Дух старины», № 13)

238

Гадатель из Чэнду периода династии Хань (206 г. до н. э. — 220 г. н. э.); когда в стране воцарились мир и стабильность, он стал отшельником и погрузился в даоские каноны, уединившись в пустой хижине

239

По даоской философии, космическое развитие идет от Первоначала через переход от одной формы к другой.

240

Мифологические персонажи, явление которых связано с гуманным правлением великих династий.

241

Легендарный персонаж, осознавший мудрость Цзюньпина; ныне же, сетует поэт, нет таких, кто прозрит высокие нравственные качества современных мудрецов.

242

Многозначное молчание отшельника, передающего смысл «за пределами слов».

753 г.

Городок у реки как на дивной картине

«Городок у реки» — поэтическое прозвание Сюаньчэна. За три века до Ли Бо здесь начальствовал замечательный поэт Се Тяо, которого Ли Бо ценил больше многих, узнав в нем созвучную душу. Так что, покинув Осенний плес, простившись с виноделом Ван Лунем, направимся к югу от Вечной Реки, чтобы поклониться кумиру нашего поэта. «Городок у реки» откроется нам не сразу. По пути мы полюбуемся другими красотами многообразного и духовно глубокого Китая.

Прощай, монах с вершины горной

Откуда ты, монах, пришел в Шуйси [243] , Где лик луны плывет меж берегов? Чуть рассвело, ты, молвив мне «прости», Поднялся по ступеням облаков В недосягаемую высоту Над сотней сотен гор, меж звезд и лун, Беспечный, как когда-то был Чжи Дунь, Ветрам отдавшись, словно Юань-гун [244] . Увидимся ль когда-нибудь, монах? Гориллы вой ночной вселяет страх.

243

Местность в уезде Цзин (совр. пров. Аньхуэй, вблизи г. Сюаньчэн) с горой Шуйси, на которой стоял монастырь, и ручьем у подножия, там Ли Бо познакомился с героем своего стихотворения, гулял с ним по окрестностям, обсуждая красоты пейзажа.

244

Чжи Дунь, Юань-гун: ученые монахи периода династии Цзинь, их стилем жизни была беззаботность в духе «ветра и потока».

755 г.

Проплыли с Се Лянфу по реке Цзинчуань до монастыря Линъянь

Челн непрокрашенный [247] несет нас по Цзинси — Чем это не Жоси, не Облачны врата [248] ? Мы следуем Канлэ, и этот вид красив, А Гуйцзи далеко, пойдем ли мы туда?

755 г.

247

Непрокрашенный челн:цитата из стихотворения Се Линъюня (его прозвищем было Канлэ).

248

Юньмэнь (Врата в облака), Жоси: известный монастырь и река рядом с ним на территории Юэ недалеко от известной горы Гуйцзиблиз г. Шаосин (совр. пров. Чжэцзян).

Провожаю брата Чуня вдоль реки Цзинчуань

Прелестна Цзинчуаньская река, Красы ручья Жое [249] тут были б жалки, Лазурные вершины по брегам, Гуляют цапли по парчовой гальке, Извивы за извивами манят, Да задержаться силы не достанет, Ручей Цинь Гао [250] отошел назад, А впереди — кумирня на Линъяне [251] , Святой Цзымин меня не увидал, Лишь ясная луна с небес спросила: Скажи, что привело тебя сюда? — Та тьма, которая Ли Ао [252] скрыла. Пэнлайского холма достойна кисть [253] , Что создает чистейшие творенья. На этот мир прекрасный оглянись, На тайный дух, идущий от деревьев. Ты — наш Хуэйлянь [254] , прими бокал вина, Ты — наш Ма Лян, семейный Белобровый [255] . Нет строк про мост у моря у меня, Да и про мост над речкой нет ни слова [256] . Когда еще тебя увижу я? Разлуки обрывают наши встречи. Ну, а пока цветистая ладья Плывет меж табунов в златых уздечках. Мы — Фениксы с горы Цанъу с тобой, Сидим на разных ветках Древа яшмы [257] , И путь свой каждый выбирает свой, За край небес ты улетишь однажды, Увидишь даль, что поглощает свет. И пусть в осенней тьме дрожат гориллы, С волною я пошлю тебе привет, Чтоб знал ты — брата сердце не забыло.

249

Ручей около горы Гуйцзи в пров. Чжэцзян, другое название Жоси.

250

Цинь Гао: музыкант из царства Чжао, владевший искусством даоской магии, прожил двести с лишним лет, собирая особые снадобья на берегу пруда, а затем ушел в этот пруд, порой выныривая верхом на карпе, его, по преданию, видели в «ручье Цинь Гао» (близ г. Сюаньчэн пров. Аньхуэй) при династии Сун (уже после Ли Бо; этот сюжет встречается в стихах Лу Ю, Су Ши).

251

Линъян:гора к юго-западу от г. Сюаньчэн, в этом месте, по преданию, некий Доу Цзымин, отказавшись от чиновной службы, любил удить рыбу в ручье и однажды выловил Белого Дракона, но отпустил его, а через 5 лет Дракон вознес его на гору Линъян, где он и стал бессмертным; незадолго до того, как Ли Бо написал это стихотворение, на горе Линъян поставили кумирню Доу Цзымина.

252

Ли Ао: врач Цинь Шихуана, по его повелению отправился за море в поисках эликсира бессмертия и не вернулся (в другх источниках его имя Сюй Фу).

253

Пэнлайская гора:мифический остров бессмертных, но так же называлась и государева библиотека.

254

Хуэйлянь: младший брат поэта Се Линъюня, здесь это метоним Ли Чуня, адресата стихотворения.

255

Среди 5 братьев семьи Ма в царстве Шу времен Троецарствия своими талантами выделялся Ма Лян, прозванный Белобровым за светлые брови.

256

У Се Линъюня есть посвященное брату Хуэйляню стихотворение «Поднимаюсь на мост у моря…», а в древнем классическом сборнике «Вэнь сюань» есть стихотворение Ли Лина, посвященное Су У, со строкой о мосте через реку.

257

Цанъу: могильный курган мифического правителя Шуня, а древо Яшмырастет на мифической горе Куньлунь.

755 г.

Плыву вниз по реке Линъян в уезде Цзин до затона Няньтань

На берегах Няньтань щебечут птицы, Мартышек на горах неперечет, Так снежной пеною волна вихрится, Что средь камней речных застрял мой челн. А лодочники с длинными шестами Ведут здесь лодки днями и ночами.

755 г.

Плыву вниз по ручью Гаоси от горы Линъян к заводи Люцэ у Трехвратного пика

Над заводью навис Трехвратный пик, За валом вал стремятся по Люцэ, Скала — что тигр, среди камней притих, Поток — что хвост дракона, сжат в кольце. Не Цилилай [262] , конечно, но не хуже! Быть может, здесь уду закинуть нужно?

755 г.

262

Цилилай: заводь у горы Яньлин в пров. Чжэцзян, где удил знаменитый отшельник Янь Цзылин.