Сорока с белой грудью на суку,Шуршит-звенит трепещущий осинник,И ветерок кладет листок к листку,К полтиннику серебряный полтинник.Дрожит на длинной шейке лист сквозной,И вот другой, и все одной чеканки,И вдруг ромашкой, мятой и травойПахнёт — ну, словно из аптечной склянки.Сорока, накормив птенцов в дуплеИ вытянувши хвост, как фалды фрака,Слетит, треща, в кусты, пчела к землеНагнет пылающую чашу мака,И будет жизнь лесная течь и течь,Неистребимо — месяцы и годы…О, если б человеческая речьБыла бы лишь частицею природы!1952
15
«Сорока
с белой грудью на суку…» — HP.
«Такая захолодь в изложине глубокой…»
Такая захолодь в изложине глубокой —Как будто под воду нырнул. СнежокЛежит распластанной медузой. СинеокийИз-под валежника глядит цветок.Он изумленным, широко раскрытым глазомВпервые в жизни видит муравья,Кусок коры на серебристой ветке вяза,Впервые слышит говорок ручья.И жизни-то ему одна неделя.Но время что? Цветок за час одинУзнает больше, чем идущий по панели,За десять лет, очкастый гражданин.1952
«Гуляя и забывшись, иногда…»
Гуляя и забывшись, иногдаЗаглянешь с берега на дно речноеИ видишь — очень плоская водаВзяла в себя твое лицо земное.Окружена сияньем голова,Но нет ни глаз, ни рта — лишь бархат тины,Да длинная подводная трава,Да рыжий лист, сорвавшийся с осины…И там, в тебе, а не на дне реки,— Как глубина тебя заворожила! —Колючий ерш, расправив плавники,Едва скользит, принюхиваясь к илу.1952
«Такая теплынь, что весною оно и неловко…»
Такая теплынь, что весною оно и неловко, —Никто не привык еще к жидкому солнцу лучей:Нужна для жары многоопытность лета, сноровка,Уменье не тратить веселую влагу ночей.Сумасшедший листок, он сегодня едва из пеленок,А солнцу уже подставляет пушистый живот,С трудом расправляет некрепкие ребра спросонок,Как желтый цыпленок, — с пискливым восторгом живет,Собой до того упоен, до того он красивый,Такого второго нигде никому не найти,Что смотришь невольно и думаешь — ты ли счастливей,Листок ли? и как это счастье любимой снести?1952
«Чуть срезан накось яблоновый черенок…»
Чуть срезан накось яблоновый черенок.Казалось бы, и жизни нет в обрубке.Будь меньше он — его бы муравей сволок,тоб снизу подпереть свой город хрупкий.А черенок меж тем тихонько под землейУже пускает розовые корни,Питается азотом, любит перегной,Стараясь утвердиться попросторней,Он пьет… Нет, я пишу не руководство дляИ без меня ученых садоводов,А потому что мне моя жена-земляДана для счастья матерью-природой,И потому еще, что в сорок девять летДалекий путь становится короткимИ точно через лупу на любой предметСмотрю — и близок мир, простой и четкий…1952
«Не уступая осени ни шагу…»
Не уступая осени ни шагу,Пролив над перепуганной землейВ тяжелых грозах огненную влагу,Как на цепи влача июльский знойПришел сентябрь. К покосу зеленелаТрава, и на встревоженных поляхРасправила слежавшееся телоРазбуженная ливнями земля.На южных склонах яблони и грушиДоверчиво раскрыли лепестки,И всех растений маленькие душиЦвели грядущим вьюгам вопреки.И вот, когда подул скрипучий ветерИ крепкий иней выпал поутру,Деревья, как испуганные дети,Столпились на лугах и на юру,И с розоватым облаком цветеньяСливался снег на ветках миндаля,И, точно лебедь, в смертном опереньеЧуть трепетала крыльями земля.1952
1Скелет реки, камней продолговатых ребра,В щели — намытый паводком песок.Жарою опаленный навзничь легИ спит в беспамятстве пустыни мир недобрый.Чем злое солнце пополудни горячей,Тем больше кровь холоднокровных рада, —Мир скалапендр и всевозможных гадов,Пятнистых ящериц, тарантулов и змей.2Струятся
в рыжем мареве барханы,Который век торчат засохшие кусты.Никак не могут их угрюмой наготыПрикрыть песком свистящие бураны.Из норки выглянул тушканчик. СаранчаВзлетела облаком и с полоским трескомРаспалась и исчезла в синем блескеПочти что перпендикулярного луча.3Змея на огненной гранитной сковородкеВо сне кольцом свернула позвонки,Как будто крестиком и от рукиУзор ее на тусклой коже вышит четкий.Вдоль по руслу скользит сухая тень орла,Но, жаркий сон змеи оберегая,Торчит гремучего хвоста тугая,Звенящая громоотводная стрела.4Когда весною радуга на ключ закрылаСтремительные ливни и дожди,Она воздвигла арку посредиПустыни и на миг пески заворожила.Непрошенную гостью солнце обожгло,Она к скале приникла, и слинялоНа склон горы густое покрывало,Когда-то по небу летевшее крыло.5С тех пор в ущельях узких линиями спектраРазмечены породы горных жил:Их ветер изваял и обнажил,А радуга дополнила работу ветра.Змеиная приплюснутая голова,Двенадцатикольцовая трещотка,Пергаментные веки, взгляд короткий…Долина смерти, — нет, она всегда жива.1954, 1955
16
Death Valley — HP.
«Ветер шагал по вершинам деревьев…»
Ветер шагал по вершинам деревьев,Но постоянно сбивался с ноги.Он ускорял перед каждой деревней,Как человек перед домом, шаги.По полю прыгали злые шутихи —Скрученных вихрей живые тела.Ветви сгибая, как пьяная, лихоНа перекрестке плясала ветла.Засуха шла на деревню, на приступВыжженных и обескровленных нив.Засуха жгла, и по небу со свистомДальних пожаров метались огни.Голод вползал в беззащитные избы,В клети, в подвалы и на чердакиИ, как собака, тихонько повизгивал,И пожелтевшие скалил клыки.1968
Уже вечерело. Раздвинув костлявые веткиБезжизненных сосен я вышел на берег морской.Здесь пахло бессмертником, солнцем, трескучей смолой,Здесь воздух был крепок — веселый, тревожный и едкий.Высокую дюну одели колючие травы.На плоские скалы всползал беспокойный прилив,Все ближе и ближе, и вскоре широкий заливДо края был полн, словно ковш, бирюзовою лавой.И глядя на низкое солнце, расплавленным змеемСползавшее в ночь в ореоле сияющих стрел,Я понял, что сами мы ставим дыханью предел,Что сами мы можем гореть, лишь гореть не умеем.…Закат изнемог и остыл над моей головою,Но там, вдалеке, торжествуя над мраком и сном,Беспокойная тучка, прозрачным блистая крылом,Как тяжелая бабочка, билась в окошко ночное.1946–1955
17
«Уже вечерело. Раздвинув костлявые ветки…» — HP.
СОЛНЕЧНЫЙ ЛУЧ (1–3)
1. «Внимательный луч взошел на пригорок…»
Внимательный луч взошел на пригорок,Оттуда взглянул, робея, на нас,А мы, — что ни слово, минут уже сорок,Возможно и больше — считай, целый час —О том говорим, что ясно обоим,Что любящим только — порой невдомек:Едва лишь мы нужную фразу построим,Как все лепестки разметет ветерок.Как знать нам и кто объясненью поможет?Быть может, вот этот почти золотой,Расплывчатый луч, тот, который тревожитТебя и меня своей простотой…
2. «Куда ни ступишь, — всюду острый зной…»
Куда ни ступишь, — всюду острый зной.Прилечь в тени, — как будто нету тени.Запачканы и солнцем и смолойТвои незагорелые колени.Кусочек солнца соскользнул на грудьИ платье отвернул, и обжигает щеки,И вот скользит, увертливый, как ртуть,Настойчивый, счастливый и жестокий.Тяжелым жаром пахнет хвойный домСтреляют шишки, раскрываясь в зное,И муравей бежит, совсем забыв о том,Что в этом мире нас с тобою двое.