Стихотворения и поэмы

Орешник стелил предо мною Свои беззаботные тени. Деревья шумели листвою, А по небу птицы летели. Догнал я мальчишку и деда, Которые шли спозаранку. Овечьи отары к рассвету Спускались с горы на стоянку. Дед вел мальчугана за руку, Мы вместе дошли до селенья. И старец подобен был внуку В ребяческом увеселенье. Орешник стелил предо мною Свои беззаботные тени. Деревья шумели листвою, А по небу птицы летели. 1948

85. Старик из Атени. Перевод Н. Заболоцкого

В кувшин подземный для вина забрался дед с большой скребницей, на небо смотрит он со дна, бормочет, булькает водицей. Потратил он немало сил на виноградниках Атени, но, как колхозный старожил, хлопочет вновь, не зная лени. Внизу прохладно и темно. О чем поет он там, как дома? И я взглянул к нему, на дно, как бы сквозь горло водоема. Задравши голову, старик внизу, как облако, клубился. Он тер кувшин и каждый миг из тьмы на солнышко дивился. Он распростился с ясным днем и, как положено от века, вину готовил чистый дом, подобный дому человека. Он бормотал, жужжал пчелой, он тряс короткую бородку и, уж в земле одной ногой, как молодой, впивался в щетку. И я подумал: «Вот так дед! Упорен он, как корень дуба! Ему без дела жизни нет и потому работать любо. Немолод он, но не сдает живое сердце и поныне. Настанет срок, и запоет янтарный сок в его кувшине!» 1947

86. Быки. Перевод Б. Ахмадулиной

Что за рога украсили быка! Я видел что-то чистое, рябое, как будто не быки, а облака там шли, обремененные арбою. Понравились мне красные быки. Их одурманил запах урожая. Угрюмо-напряженные белки смотрели добро, мне не угрожая. О, их рога меня с ума свели! Они стояли прямо и навесно. Они сияли, словно две свечи, и свечи те зажгла моя невеста. Я шел с арбой. И пахло всё сильней чем-то осенним, праздничным и сытым. О виноградник юности моей, опять я янтарем твоим осыпан. Смотрю сквозь эти добрые рога и вижу то, что видывал когда-то: расставленные на лугу стога, гумно и надвижение заката. Мне помнится — здесь девочка была, в тени ореха засыпать любила. О женщина, ведущая быка, сестра моя! Давно ли это было? Прими меня в моих местах родных и одари теплом и тишиною! Пусть светлые рога быков твоих как месяцы восходят надо мною. 1948

87. Анания. Перевод Б. Ахмадулиной

Люблю я старинные эти старания: Сбор винограда в ущелье Атени. Волов погоняет колхозник Анания, По ягодам туты ступают их тени. Пылает оранжевым шея вола! Рогам золотым его — честь и хвала! Сквозь них мне безмерная осень видна. Уже виноград претерпел умиранье. Но он воскресает с рожденьем вина, В младенчестве влаги, что зрела века. Ведь эта дорога и прежде вела Туда, где хранит свои тайны марани. Ах, осени этой труды и сияния! А вон и ореха обширная крона,— Как часто под ней засыпал ты, Анания, И было лицо твое славно и кротко. Меж тем вечереет, и в новой длине Все тени бредут в неживой вышине, Как луны, мерцают волы при луне, И столько добра и усталости в теле. Как часто всё это припомнится мне: Тяжелые скрипы арбы в тишине, И, в мирном и медленном лунном огне, Анания, и волы, и Атени… 1949

Олени на гумне. Перевод Б. Ахмадулиной

Я молод был. Я чужд был лени. Хлеб молотил я на гумне. Я их упрашивал: «Олени! Олени, помогите мне!» Они послушались. И славно работали мы дотемна. О, как смеялись мы, как сладко дышали запахом зерна! Нас солнце красное касалось и отражалось в их рогах. Рога я трогал — и казалось, что солнце я держу в руках. Дома виднелись. Их фасаду закат заглядывал в лицо. И вдруг, подобная фазану, невеста вышла на крыльцо. Я ей сказал: «О, совпаденье! Ты тоже здесь? Ты — наяву? Но будь со мной, как сновиденье, когда засну, упав в траву. Ты мне привидишься босая, босая на краю гумна. Но, косы за плечи бросая, ты выйдешь за пределы сна. И я скажу тебе: „Оденем оленям на рога цветы. Напьемся молоком оленьим иль буйвольим — как хочешь ты“». Меж тем смеркается, и вилы крестьянин прислонил к стене, и возникает запах винный, и пар клубится на столе. Присесть за столик земледельца, и, в сладком предвкушенье сна, в глаза оленьи заглядеться, и выпить доброго вина… 1948