Стихотворения. Поэмы

_{Пешт, декабрь 1844 г.}

СТАРЫЙ ГОСПОДИН

Плохая жизнь у старика, Плохая жизнь, хоть брось. Он так ревнует, так влюблен,- Прожгло его насквозь. Жена – красотка, но подлец Племянник у него. Сидит в печенках тот подлец У дяди своего. Был холостым – служакой был, Все честно делал, в срок. Теперь старик от службы той Как только в гроб не слег! Со службы встарь он шел к друзьям, И в карты – до утра. Теперь беда: едва придет, Уже домой пора! И встарь он беззаботно спал Все ночи напролет. Теперь, как ляжет – грустных глаз До света не сомкнет. Бедняга, зря ты потерял И свой покой, и сон! В твою служанку, не в жену Племянник твой влюблен.

_{Пешт, декабрь 1844 г.}

РАДОСТНАЯ НОЧЬ

Что за ночь! Сады цветут так зелено, Нам с тобой, любимая, так весело… Тишина. Собаки где-то лают. Все прекрасно. Небо ясно. Видишь: звезды в нем пылают! Из меня звезда бы вышла скверная… Бог простит, но я-то уж наверное – По ночам бы убегал из рая. И к тебе бы Прямо с неба Пробирался, дорогая!

_{Пешт, декабрь 1844 г.}

СОЛДАТ ОТСТАВНОЙ Я…

Солдат отставной я, не что я иное, Не унтер, а просто солдат отставной я! В солдатчине молодость вся и осталась, До дома со мной добрела только старость. Всю жизнь в аккурат прослужил до отказа, Исправный – наказан я не был ни разу. Награда? В награду рука генерала Меня, старика, по плечу потрепала.

_{Пешт, декабрь 1844 г.}

ПЬЯНСТВО ВО БЛАГО РОДИНЫ

Ну, с богом! Выпейте, друзья! Я тоже с вами пью. Когда бываю во хмелю, На грустную страну мою Я веселей смотрю! Она мне видится такой, Какою быть должна. Глотну – и будто бы одна Из многих ран заживлена, И не болит она! Когда б на самом деле хмель Мог родине помочь, Я согласился б вечно жить И вечно за отчизну пить, Вот так – и день и ночь!

_{Пешт, декабрь 1844 г.}

ЛИРА И ПАЛАШ

Вот снова небо в тучах Над родиной моей… Быть буре? Ну так что же! Душа готова к ней. Моя устала лира, Ей хочется молчать. Давно уж этим струнам Наскучило звучать. А там в углу палаш мои В обиде на меня: Ужель в ножны уложен До Судного он дня?

_{Пешт, декабрь 1844 г.}

ПРОТИВ КОРОЛЕЙ

Известно, ребятишкам все забава… Народы тоже ведь детьми когда-то были,- Их тешили блестящие игрушки, Короны, троны, мантии манили. Возьмут глупца, ведут, ликуя, к трону: Вот и король! На короле – корона! Вот королевство! Вот высоты власти! Как кружат голову они. Похоже, Что короли и в самом деле верят, Что правят нами милостию божьей. Нет, заблуждаетесь! Ошиблись, господа, вы! Вы куклами лишь были для забавы! Мир совершеннолетним стал отныне, Мужчине не до кукол в самом деле! Эй, короли, долой с пурпурных кресел! Не ждите, чтоб и головы слетели Вслед за короной, если мы восстанем. А вы дождетесь! Мы шутить не станем! Так будет! Меч, что с плеч Луи Капета Снес голову на рынке средь Парижа,- Не первая ли молния грядущих Великих гроз, которые я вижу Над каждой кровлей царственного дома? Не первый грохот этого я грома! Земля сплошною сделается чащей, Все короли в зверьков там превратятся, И будем мы в свирепом наслажденье, Садя в них пули, как за дичью, гнаться И кровью их писать в небесной сини: «Мир – не дитя! Он зрелый муж отныне!»

_{Пешт, декабрь 1844 г.}

ХОТЕЛ ТЫ, ДОБРЫЙ МОЙ ОТЕЦ…

Хотел ты, добрый мой отец, Чтоб делом я твоим занялся, Чтоб стал, как ты, я мясником, А я – поэтом оказался. Ты бьешь скотину топором,- Пером я бью людей обычно. А в общем, это все равно,- И только в именах различье.

_{Пешт, январь 1845 г.}

ЛЕПЕСТКИ С ЦВЕТОЧКА ОСЫПАЮТСЯ…

Лепестки с цветочка осыпаются, А со мной любимая прощается. Бог с тобою, любушка, Милая голубушка, Бог с тобой! Желтый месяц через ветви смотрит голые. Что-то бледные с тобой мы, не веселые! Бог с тобою, любушка, Милая голубушка, Бог с тобой! Падают на веточку росиночки, А на щеки падают слезиночки. Бог с тобою, любушка, Милая голубушка, Бог с тобой! Розы вновь цвести весною примутся, И дороги наши не разминутся. Бог с тобою, любушка, Милая голубушка, Бог с тобой!

_{Пешт, 7 января 1845 г.}

ЦВЕТКОМ МОЕЙ ЖИЗНИ БЫЛА ТЫ…

Цветком моей жизни была ты; Увяла – все стало пустыней. Ты солнцем сверкала когда-то; Померкла – в ночи я отныне. Мой дух ты на крыльях кружила. Сломались они – не летаю. Была ты огнем в моих жилах; Остыла ты – я замерзаю…

_{Пешт, январь 1845 г.}

МИР И Я

О человек, лишь жалость и презренье Внушает мне обличив твое. Я думаю, что ты – не царь природы, А только раб и насыпок ее. Ведь под конец, в последний день творенья, Жизнь подарил тебе усталый бог: Одна усталость у него осталась, Творить добро и он уже не мог. А все же я любил тебя когда-то… Но чем же этот кончился союз? Два близнеца – презренье с отвращеньем – Теперь растут. И очень я боюсь, Что никогда и заслужить не сможешь Ты от меня иного ничего. Ты раб-тиран! Ты чьи-то пятки лижешь, Иль от других ты требуешь того! Коль ты в неволе, жалкое творенье, Так думаешь, что стал рабом и я? Ты думаешь, что мне не безразличны Твоя хула и похвала твоя? Ты думаешь, что может червь тревоги Подтачивать душевный мой покой? Мол, я творю, и все ж трепещет сердце: «А что на это скажет род людской?» Что ж! Думай так! Но помни, что нисколько Зависеть от тебя не буду я. Иду я прямо и по той дороге, Которую нашла душа моя. И если, будто идола, меня ты Подымешь над своею головой - Коль вознесешь меня ты столь высоко, Твой рабий зуб я вышибу ногой!

_{Пешт, январь 1845 г.}

ЗИМНЕЕ ВРЕМЯ

Как видно, кто-то удавился,- Метель и свищет и хохочет, Дрожит тарелка над цирюльней И чуть не в пляс пуститься хочет. Кто счастлив нынче? Тот, кто сыт И в теплой комнате сидит. Поденщик со своей женою Чурбаны пилит. В колыбели Младенец плачет, заглушая Истошным визгом вой метели. Кто счастлив нынче? Тот, кто сыт И в теплой комнате сидит. Солдат на карауле ходит И ежится в своем мундире. От скуки он шаги считает: Четыре взад, вперед четыре. Кто счастлив нынче? Тот, кто сыт И в теплой комнате сидит. Словак-лудильщик в куртке ветхой Йогами словно мерит мили. От стужи пос багров, как перец, И слезы на глазах застыли. Кто счастлив нынче? Тот, кто сыт И в теплой комнате сидит. Актер бродячий с балаганом Бредет, скитаясь по округе. Два дня не ел, притом пальтишко Никак не защитит от вьюги. Кто счастлив нынче? Тот, кто сыт И в теплой комнате сидит. Цыган дрожит от лютой стужи В шатре, под одеялом рваным. Вдруг, постучавшись, ветер входит, Хоть в гости он не зван цыганом. Кто счастлив нынче? Тот, кто сыт И в теплой комнате сидит. Как видно, кто-то удавился,- Метель и свищет и хохочет, Дрожит тарелка над цирюльней И чуть не в пляс пуститься хочет. Кто счастлив нынче? Тот, кто сыт И в теплой комнате сидит.