Стихотворения. Поэмы

_{Кун-Сентмиклош, июль 1844 г.}

АЛФЕЛЬД

Что мне в романтизме ваших дебрей, Соснами поросшие Карпаты! Я дивлюсь вам, но любить не в силах, Редкий гость ваш, но не завсегдатай. Алфельд низменный – другое дело: Тут я дома, тут мое раздолье. Загляжусь в степную беспредельность, Вырываюсь, как орел, на волю. Мысленно парю под облаками Над смеющимся, цветущим краем. Колосятся нивы, версты пастбищ Тянутся меж Тисой и Дунаем. Звякая подвесками на шее, Средь степных миражей скот пасется. Днем с мычаньем обступает стадо Водопойный желоб у колодца. Табуны галопом мчатся. Ветер Вбок относит топот лошадиный. Гикают табунщики, пугая Хлопаньем арапников равнину. За двором качает ветер ниву, Как ребенка на руках, и всюду, Где ни встретишь одинокий хутор, Тонет он средь моря изумруда. Утки залетают вечерами Из окрестностей, кишащих птицей. Сядут в заводь и взлетают в страхе, Лишь тростник вдали зашевелится. В стороне корчма с кривой трубою, Вся облупленная по фасаду. Здесь, спеша на ярмарку в местечко, Смачивают горло конокрады. Ястреб в чаще ивняка гнездится Близ корчмы, где дыни на баштане. Тут от сорванцов-ребят подальше И для выводка его сохранней. В ивняке потемки и прохлада, Разрослась трава, цветет татарник. Изомлев до одури на солнце, Ящерицы прячутся в кустарник. А где небо сходится с землею, Несколько туманных, стертых линий. То верхи церковных колоколен И садов фруктовых в дымке синей. Алфельд! Ты красив, здесь я родился, Здесь меня качали в колыбели. Стань мне в будущем моей могилой У последней и конечной цели!

_{Пешт, июль 1844 г.}

В МОЕЙ КОМНАТЕ

Дождь весь день, и небо серое, Как солдатское сукно. Видимо, сегодня вечером Мне гулять не суждено. Почему меня подругою Бог не хочет наградить? Вот бы с нею было весело Забавляться и шутить! Трубку я курю и слушаю Говор капель дождевых, И витаю где-то мысленно В днях минувших, днях былых. Были радости и горести, И – чего скрывать уж мне!
– Я испытывал страдания Лишь по собственной вине. Ох, уж это легкомыслие! Доводило до беды. И набили мне оскомину Терпкие его плоды! Это – только легкомыслие, Только лишь оно одно! И исчезнет, как мне кажется, Вместе с юностью оно. Жизнь моя полна превратностей, Друг один не изменил - Он меж всяких неприятностей Постоянно верен был. И когда я здесь по родине Зверем загнанным блуждал, Голодал со мною вместе он И в одной канаве спал. На чужбине другу этому Было жить со мной не лень – Сухари глодать солдатские За четыре гроша в день. Хлеб актерский, густо перченный Жульническою рукой И от слез соленый дьявольски, Ел со мной приятель мой. Этот верный друг – Поэзия! Я ведь песню пел свою Между всяческими бедами И на сцене и в строю. Вы, стихи, жить вечно будете Иль умрете вы со мной? Ночью над моей могилою Загоритесь ли луной? Кончен дождь! Над полем ракошским В небе радуга взошла. Погуляю, коль не выскочит Кредитор из-за угла.

_{Пешт, июль – август 1844 г.}

ВЕЧЕР

Потух закат. Поля молчат. Лишь лунный луч Скользит меж туч. Так на гранит Могильных плит Бросают взгляд Из-за оград. Мир этих чар – Особый дар, И он не дан Для горожан. Но вот селом Идут вдвоем Она и он Под песни звон. Вслед этим двум, Заслышав шум, И соловей Пост смелей. А у гумна Свирель слышна. Там сад, забор, Дымит костер, И у огня, В конце плетня, На свой кожух Прилег пастух. Пока навзрыд Свирель звенит – Сопит, жует, Пасется скот. Вдруг из-за лип Калитки скрип! Пастух, привстав, Туда стремглав. Объятья, зов Невнятных слов. И вот они В тиши, в тени, Наедине, На зависть мне. Целуйтесь всласть! Мне не попасть, Мне к вам нельзя,- Трудна стезя!

_{Пешт, июль – август 1844 г.}

ПОДРАЖАТЕЛЯМ

Вам кажется: поэзия – тележка. Дорога есть, лошадка есть – садись! Но стих – орел! Свободно он взлетает Туда, где нет путей,- на волю, ввысь! А вы, бессильные, пустые трусы, Вы ждете, чтобы путь открыли вам. Пройдет поэт – и, словно псы за костью, Бросаетесь вы по чужим следам. Хватай перо! Пиши, когда ты в силах, Иди туда, где не бывал другой! А нет – берись за плуг иль за колодку И стих свой жалкий растопчи ногой.

_{Пешт, июль – август 1844 г.}

ЗИМА В ДЕБРЕЦЕНЕ

Эх, Дебрецен, Среди твоих я стен Большие претерпел лишения, Но тем не менее И вместе с тем В воспоминаниях ты мил мне, Дебрецен! Я не бурсак, Но все ж постился, да еще и как! Ведь неспроста придумано богами Нас костяными одарять зубами, А если б зубы были из металла, То их давно бы ржавчина сглодала. В ту зиму холод был весьма суров, А я не мог купить не только дров, Но и соломы. Проснувшись в холоде не топленного дома, Я надевал потрепанное платье, И мог сказать я, Как тот цыган, что в сеть закутался от стужи: «Ух, как там холодно, снаружи!» И что ж! Хоть пробирала дрожь, Но стихотворствовал я все ж! Чуть двигалась рука моя. А я? Курил я трубку в час такой И тепленький чубук рукой Сжимал, Пока мороз не отступал. И в нищете я утешался мыслью той, Что был знаком и с большей нищетой.

_{Пешт, июль – август 1844 г.}

МНОГО С ВЕТОЧКИ МЫ ВИШЕН РВЕМ…

Много с веточки мы вишен Рвем, Но одну жену привел я В дом. Ах, и этого довольно, Чтоб Бедняка загнать однажды В гроб! Очень грозной ее создал Бог. Перед нею весь дрожу я: Ох! Все отдам, лишь только скажет: «Дай!» Но за все одна награда - Лай! Говорю себе я часто: «Бей!» Ведь старуха. Силы мало В ней, Но сверкнет ее ужасный Глаз. И исчезнет моя храбрость Враз! Помирала. Собиралась В ад! Боже мой, как был тому я Рад! Черт не взял ведь. Испугался Он,- Жен таких и черти гонят Вон!

_{Пешт, август 1844 г.}

МОИМ РОДИТЕЛЯМ

Эх, родители мои, Если б мне богатство! Уж тогда бы не пришлось Вам с нуждой тягаться. Я исполнил бы тогда Все желанья ваши, Вы бы век свой жили так, Что не надо краше. Я б такой нашел вам дом, Чтобы все светилось, Чтобы в погребе вино Не переводилось; Чтоб к отцу пришли друзья И за стол бы сели, Чтоб купались их сердца В озере веселья. Я бы матери купил Не карсту – диво, Чтобы в церковь по утрам Не пешком ходила. И молитвенник ее Был бы, вне сомненья, С ликом господа Христа, С золотым тисненьем. Я коней бы дорогих Накупил с излишком,- Пусть но ярмаркам на них Ездит мой братишка! Библиотеку б завел - Всем на удивленье. И не стал бы денег брать За стихотворенья. Я бы все их отдавал Даром для печати, И они редакторам Были б очень кстати. А коль девушка б нашлась, Да притом мадьярка,- Ух, как стали б танцевать Мы иа свадьбе жарко! Вот как жизнь у нас пошла б Без нужды проклятой… Эх, родители мои, Стать бы мне богатым!

_{Пешт, август 1844 г.}

МОИ НОЧИ

Ну, допустим, если звездны небеса, И луна тебе, и прочая краса - Локтем я на подоконник обопрусь, А другой рукой за трубочку возьмусь И дымлю вот так до самого утра,- Для мечтаний это чудная пора! Ну, а если небо в тучах, нет луны, Что мне делать средь беззвездной тишины? Ведь не с курами мне все же засыпать! От порядка не хочу я отступать. Но тоска меня за шиворот берет, Время зайцем хромоногим чуть ползет. И чубук мой прямо валится из рук, И тогда, среди отчаяннейших мук, Обращаюсь я к чернилам и перу, То есть лиру для бряцания беру. И такая серафическая тут Песнь рождается, что может добрый люд Помереть от ужаса… Но мне Все равно! И в полуночной тишине Я творю, покуда сон с тоской Не вступают в потасовку меж собой. Что за битва! Сколько пламенности в ней! Все же сон одолевает: он – сильней. …По-иному будут ночи проходить, Коль жену себе сумею раздобыть.

_{Пешт, сентябрь 1844 г.}

ЛУКАВЫЙ ПЬЯНИЦА

Хотя и пью, хоть и люблю вино, Подчас не лезет в глотку мне оно, Но старый плут кого не проведет? Для пьянства тоже должен быть подход. «Дай,- думаю,- себе представлю я, Что этот ковшик – сердце короля. Пустить бы кровь злодею!» И смешно: Мой ковш – без дна, но выпил я вино!

Пешт, сентябрь 1844 г.

АХ, ЕСЛИ Б НЕ НОСИЛ Я ШАПКУ…

Ах, если б не носил я шапку, Скорей похожую на тряпку,- Я был бы парень хоть куда, Я б кавалером был тогда! И если б третий год на свете Не щеголял в одном жилете,- Я был бы парень хоть куда, Я б кавалером был тогда! И если б два пальто при этом - Одно зимой, другое летом,- Я был бы парень хоть куда, Я б кавалером был тогда! И если б у штанов проклятых Не бахрома, не зад в заплатах,- Я был бы парень хоть куда, Я б кавалером был тогда! И если б мне ботинки тоже Из новой и хорошей кожи,- Я был бы парень хоть куда, Я в кавалером был тогда! И если б эти если, если Подохли все и не воскресли,- Я стал бы парнем хоть куда, Я б кавалером стал тогда!

_{Пешт, сентябрь, 1844 г.}

ЕСЛИ ДЕВУШКИ НЕ ЛЮБЯТ…

Если девушки не любят, Выпей, брат,- И приснится, что пленяешь Всех подряд. Если денег пет в кармане, Выпей, брат,- И приснится, будто царски Ты богат. Если горе навалилось, Выпей, брат,- И, как дым, твои печаля Улетят. Я всего лишен, зато я Горем сыт,- Горе горькое мне втрое Пить велит.