Стихотворения. Рассказы. Пьесы

ВРЕМЯ, КОГДА Я БЫЛ БОГАТ

Семь недель в своей жизни был я богат. На доходы от пьесы купил я Дом с большим садом. К нему я приглядывался Дольше, чем жил в нем. В разное время дня, А также и ночью я, бывало, прохаживался мимо, чтоб увидеть, Как в предрассветную пору деревья склоняются над лужайками, Как с утра под дождем зеленеет пруд, подернутый ряской, Чтоб посмотреть на живую изгородь при ярком полуденном солнце Или — когда отзвонят к вечерне-на заросли белого рододендрона. Я поселился в том доме с друзьями. Моя машина Стояла под соснами. Мы огляделись и не нашли в саду такого места, С которого он просматривался бы весь до конца — Склоны, поросшие травой, и деревья Заслоняли изгородь. Дом был тоже красив. Пологая, с резными перилами лестница, Искусно сработанная из древесины благородных пород. В белых комнатах потолки, отделанные деревянными панелями. Железные печи изящной формы были украшены литыми изображениями Работающих крестьян. В прохладный вестибюль С дубовыми столами и скамьями Вели массивные двери. Их медные ручки Были не из лучших, и гладкие каменные плиты, окружавшие дом, Осели под тяжестью проходивших по ним Прежних хозяев. Какая благородная соразмерность! Любая комната не похожа на другую, и любая Лучше другой! А как менялся их облик в разное время дня! Как он менялся в разное время года (несомненно, восхитительное зрелище), Этого мы не увидели, так как После семи недель богатой жизни Мы бросили нашу собственность и вскоре Бежали за границу.

ПРОТИВ ОБЪЕКТИВНЫХ

1 Когда борцы с бесправием Показывают свои раны и увечья, Неистовствуют те, кто пребывал в безопасности. 2 На что вы жалуетесь? — раздраженно спрашивают они. — Вы сражались с бесправием, и оно Вас победило. Поэтому молчите! 3 Тот, кто борется, они говорят, должен быть готов к потерям, Кто в драку лезет, подвергает себя опасность Кто прибегает к насилью, Не должен обвинять насилье. 4 Ах, друзья из укрытья, Зачем вы злитесь? Неужто мы, Враги бесправья, — ваши враги? Ведь оттого, что мы побеждены, Не обратилось в справедливость бесправие. 5 А пораженья наши говорят О том лишь, что нас было Слишком мало. Мы, те, кто против подлости восстал, От тех, кто наблюдал со стороны, Ждем, чтобы им хотя бы стало стыдно.

СКИТАНИЯ ПОЭТОВ

У Гомера не было дома. И Данте пришлось дом свой покинуть. Ли Бо и Ду Фу скитались в гражданских войнах, Поглотивших тридцать миллионов жизней. Еврипиду грозили судом. Умирающему Шекспиру зажимали рот. Франсуа Вийона привлекала не только муза, Но и полиция. «Любимым» прозванный, Удалился Лукреций в изгнание. И также Гейне, и также Брехт бежал под соломенную крышу в Дании.

¹⁹³³

ПЛОХИМ ТЫ ОКАЗАЛСЯ ДОБРОХОТОМ…

Плохим ты оказался доброхотом И места в доме гостю не нашел. Пожаловался он перед уходом: Спешил прийти и, торопясь, ушел. Последний нищий черствого куска Не пожалеет дать для угощенья. Твой гость и не просил бы помещенья. Ему в тени хватило б уголка. Он понял, что не рады здесь ему — Так с ним спешили поскорей расстаться, Так обращались с ним нетерпеливо. Его лишили мужества остаться. Себе он показался самому До неприличья слишком торопливым.

¹⁹³³

ПЕСНЬ О ЖИВОТВОРНОЙ СИЛЕ ДЕНЕГ

(Из пьесы «Круглоголовые и остроголовые»)

1 Деньги на земле считают грязью, Но земля без денег холодна. А с деньгами не могла бы разве Стать гостеприимною она? Мир вчера был полон безобразья; Av сегодня — просто золотится! И повсюду солнце лед грызет, Всяк имеет то, к чему стремится. В розовое крашен горизонт, И труба над крышею дымится. Да, стал мир действительно хорош! И сердца восторженнее, зорче стали взгляды, И еда обильней, и красивее наряды, И мужчина на мужчину стал похож. 2 Ах, не правы те, кто утверждает, Будто деньги дрянь. Наоборот! Высохнет река — и угрожает Нашим земледельцам недород. И за горло друга друг берет. Мир вчера был золотом согрет, А сегодня, как зимою, мерзнет. Доброты, любви — простыл и след, Матери, отцы и братья — в розни. Над печной трубою дыма нет. Страх и гибель никому не по душе. Ненависть и зависть наши души саднит. И никто теперь не лошадь, каждый — всадник. Мир замерз, не отогреть его уже. 3 Так со всем хорошим и великим Обстоит, и, если мир иссяк, То никто, обремененный лихом, Не придет к величью натощак. Потому что малодушен всяк, Не к любви он, а к деньгам стремится. Но добряк, когда он при деньгах, Может добротою насладиться. Если ж ты добра и света враг, Вверх взгляни: опять труба дымится. Так опять поверишь в человечий род. Благороден человек и добр (стихотворенье Гете). Вновь сознание растет. Сердце укрепляется и крепнет зренье, Где тут всадник, где тут лошадь — нет сомненья. Да и праву правом стать пришел черед.

БАЛЛАДА О ВОДЯНОМ КОЛЕСЕ

(Из пьесы «Круглоголовые и остроголовые»)

1 О великих в этом мире Нам легенда сообщила, Что они, как звезды, всходят И заходят, как светила. Утешает знанье этих песен, Но для нас, дающих пить и есть им, Безразличны их закаты и восходы. Кто несет издержки и расходы? Несомненно, колесо несется, Сверху вниз перенесется всё. Но воде всё так же остается Только вечно двигать колеси. 2 Мы господ имели много, Среди них гиены были, Тигры, коршуны и свиньи, Мы и тех и тех кормили. Все равно — получше ли, похуже! Ах, сапог подходит к сапогу же! Он топтал нас; вы поймете сами — Хорошо б покончить с господами. Несомненно, колесо несется, Сверху вниз перенесется всё. Но воде всё так же остается Только вечно двигать колесо. 3 Они грызлись за добычу И ломали лбы и ребра, Звали прочих жадным быдлом, А себя — народом добрым. Мы их видим в драке и раздоре, Вечно в споре. Стоит нам подняться И кормежки их лишить, как вскоре, Спор забыв, они объединятся. Ведь тогда и колесо застрянет. Баста! Хоть рукой его верти! А вода с могучей силой станет Мчать себя лишь на своем пути.

РАССЛЕДОВАНИЕ

Власти начнут расследование. Так объявлено. В городских кварталах Никто нынче не спит по ночам. Никому не известно, ни кто лиходеи, Ни в чем преступление. Под подозрением все. Если народ вынужден от своих дверей отметать подозрения, То никто уже не заметит Бесчисленных преступлений Властей.

ТОЛЬКО ИЗ-ЗА РАСТУЩЕГО ХАОСА…

Только из-за растущего хаоса В наших городах классовой борьбы Кое-кто из нас в эти годы решил Не говорить больше о портовых городах, о снеге на крышах, о женщинах, О запахе спелых яблок в подвале, о радостях плоти, Обо всем, что делает человека счастливым и человечным, А говорить отныне только о хаосе И значит стать односторонним, сухим, погруженным Только в политику, в сухой «недостойный» словарь Политической экономии, Чтобы чудовищная мешанина Снегопадов (они не только холодные — мы это знаем!), Эксплуатации, восставшей плоти и классового суда Не заставила нас оправдать этот столь Многосторонний мир и найти Радость в противоречьях этой кровавой жизни. Вы поймете меня.

МЕДЕЯ ИЗ ЛОДЗИ

Старинные преданья Сообщают легенду одну, О том, как попала Медея В чужую злую страну. Иноземец, ее полюбивший, Увез Медею с собой. Сказал: «Ты будешь как дома В стране, где дом мой родной». Но были ей непонятны Здешние речь и молва. Для «хлеба», «воды» и «неба» У них другие слова. Им странны ее наряды, Обычаи, цвет волос. И часто косые взгляды Ей замечать довелось. О судьбе Медеи Рассказывает Еврипид. В хорах его слышен отзвук Давних злодейств и обид. Беспощадно она покарала Негостеприимный кров. И покрылись прахом забвенья Развалины городов. Минули тысячелетья, И распространился слух, Будто снова Медеи У нас появились вдруг. Средь антенн, заводов, трамваев Ожил древний навет — В двадцатом веке, в Берлине, В преддверье страшных лет.

¹⁹³⁴

ПЕРЕЧИТЫВАЯ «ВРЕМЯ, КОГДА Я БЫЛ БОГАТ»

Сладкий вкус собственности я почувствовал хорошо, и я рад, Что я его почувствовал. Гулять в своем парке, принимать гостей, Обсуждать строительные планы, как это делали до меня Другие люди моей профессии, — все это Мне нравилось, в чем и признаюсь. Но семи недель С меня хватило. Я ушел без сожаления или почти без сожаления. Когда я это писал, мне уже было трудно себя вспомнить. Ныне, Спрашивая себя, был ли бы я готов много лгать Ради того, чтобы сохранить эту собственность, Я знаю: много — нет. Поэтому я думаю — Ничего плохого не было в том, что я владел собственностью. Это было немало, но есть Нечто большее.

КОГДА РАСПАЛИСЬ МЫ НА ТЫ И Я…

Когда распались мы на Ты и Я, Расставив наши ложа Здесь и Там, Пришлось избрать простое слово нам, Чтоб значило: касаюсь я тебя. Казалось: что я словом сделать мог? Прикосновение незаменимо, Но все-таки «она» не так ранима, Хранима, словно отдана в залог. Отобрана, но все-таки и снова Сохранена, чужой не становясь, И остается не со мной — моей. Когда одни среди чужих людей Употребляли вскользь мы это слово, Мы знали — нерушима наша связь.