Стихотворения. Рассказы. Пьесы

СТИХОТВОРЕНИЯ 1939–1947 ГОДОВ

ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ МНОГОЕ ВОЗРАСТАЕТ

Быстро растут: Имущество власть имущих И нищета неимущих, Речи властей И молчанье подвластных.

ЗА КАЖДЫМ ДЕКРЕТОМ РЕЖИМА

Тенью тянутся Слухи. Правители голосят, Народ шепчется.

ФЮРЕР ВАМ СТАНЕТ РАССКАЗЫВАТЬ- ДЕСКАТЬ, ВОЙНА…

Продлится всего четыре недели. К началу осени Все вы вернетесь домой. Но осень Много раз придет и пройдет, а вы Не вернетесь домой. Маляр вам станет рассказывать — мол, машины Будут за вас воевать. Лишь немногим Предстоит умереть. Но вы, Сотнями тысяч будете вы умирать, Умирать в таком огромном количестве, В каком никогда и никто еще на свете не умирал. Если мне доведется услышать, что вы воюете на Северном полюсе, в Индии, в Трансваале, значит, буду я знать, Где ваши могилы.

ЛИТЕРАТУРА БУДЕТ ПРОВЕРЕНА

Мартину Андерсену Нексе

1 Тех, кого усаживают в золоченые кресла, лишь бы они писали, Спросят потом о тех, Кто ткал им одежды, Их книги рассмотрят Не по ихним возвышенным рассужденьям, А по вскользь оброненным словам, позволяющим Судить о тех, кто ткал им одежды. Именно это прочтут с интересом, потому что именно в этом Скажутся свойства Прославленных предков. Целые литературы, Состоящие из утонченных оборотов, Проверят, чтобы доказать, Что там, где было угнетение, Жили и мятежники. По молитвенным воззваниям к неземным существам Докажут, что земные существа топтали друг друга. Изысканная музыка слов доложит только о том, Что многим было нечего есть. 2 Но в те времена будут прославлены Те, кто писал, сидя на голой земле, Те, кто сидел в ногах униженного, Те, кто был рядом с борцами, Те, кто рассказал о муках униженных, Те, кто поведал о деяньях борцов С искусством. Благородным языком, Прежде приберегаемым Для прославления королей. Их описания несправедливостей и их призывы Сохранят отпечатки пальцев Униженных. Потому что именно им Все это передавалось, и они Проносили все это под пропотевшими рубашками Через полицейские кордоны Для таких же, как они. Да, придет такое время, Когда именно тех мудрых и дружественных, Гневных, но полных надежд, Тех, кто писал, сидя на голой земле, Тех, кого окружали униженные и борцы, Восславят во весь голос.

¹⁹³⁹

СКВЕРНОЕ ВРЕМЯ ДЛЯ ПОЭЗИИ

Знаю, что только счастливый Любим. Его голос Радует всех. Он красив. Уродливое дерево посреди двора Говорит о скудости почвы, и все же Прохожие бранят его уродцем, И они правы. Я не вижу на Зунде ни лодок зеленых, Ни веселого паруса. Вижу Только дырявую сеть рыбаков. Почему я твержу лишь о том, Что сорокалетняя батрачка бредет согнувшись? Груди девушек Теплы, как в прежние дни. В моей песне рифма Показалась бы мне щегольством. Во мне вступили в борьбу Восторг от яблонь цветущих И ужас от речей маляра, Но только второе Властно усаживает меня за стол.

СКВЕРНОЕ ВРЕМЯ ДЛЯ МОЛОДЕЖИ

Вместо того чтобы в роще играть со сверстниками, Сидит мой маленький сын, склонившись над книгами. При этом всего охотнее читает он О мошенничествах, совершаемых богачами, И о бойнях, затеянных генералами. Когда он читает о том, что наши законы Одинаково запрещают богатым и бедным спать под мостами Я слышу, как он хохочет счастливо. Когда становится ясно ему, что автор книги подкуплен, Лицо его юное вмиг озаряется светом. Это мне по душе, несомненно, и все же Мне хотелось бы дать ему детство такое, Чтобы в роще играл он с друзьями.

ШВЕДСКИЙ ПЕЙЗАЖ

Под серыми соснами — дом на снос. На свалке — полированный белый ларь. Что это? Прилавок? Или алтарь? Торговали здесь плотью Христа? Или кровь Его разливали? Отмеряли холст? Торговец молился? Барышничал поп? Прекрасные божьи творения, — сосны Сбывает соседский портной за бесценок.

¹⁹³⁹

И ВОТ ВОЙНА; И ПУТЬ НАШ ВСЕ ТРУДНЕЕ…

И вот война, и путь наш все труднее, И ты идешь со мной одной дорогой, Широкой, узкой, в гору и пологой, И тот ведет, кто в этот час сильнее. Гонимы оба, и к одной стремимся цели. Так знай, что эта цель в самом пути, И если силы у другого ослабели, И спутник даст ему упасть, спеша дойти, Она навек исчезнет без возврата, — Кого спросить, вдали не различая? Бредешь во мраке… Вспомнится утрата, И остановишься, пот отерев со лба. Сказать об этом Музе поручаю У верстового ближнего столба.

¹⁹³⁹

ОДНО ПРОШУ-HE ИЗБЕГАЙ МЕНЯ…

Одно прошу: не избегай меня. Твое рукопожатье — мне отрада. Ты стал глухим? Тебя мне слышать надо. Ты стал немым? Твой дух — моя броня. Ты стал слепым? К себе в поводыри Прими меня, твоим я буду взглядом. Позволь, как прежде, быть с тобою рядом, Как прежде, мне доверье подари. Не говори: «Я ранен, я калека!» Поддержки не^чурайся, как чумы. Неверье недостойно человека. Тот несвободен, кто другому нужен. Я без тебя во мраке безоружен. Но я не только я. Я — это мы.

¹⁹³⁹

ЛЮБОВНАЯ ПЕСНЯ ПЛОХИХ ВРЕМЕН

Все наши встречи — дружбе не порука, Хотя с тобою были мы близки. Когда в объятьях грели мы друг друга, Мы друг от друга были далеки. И встреться мы сегодня на базаре — Могли б сцепиться из-за связки лука: Хотя в объятьях грели мы друг друга, Все наши встречи — дружбе не порука.

О ПЬЕСЕ ШЕКСПИРА «ГАМЛЕТ»

В ленивом и обрюзглом этом теле Гнездится разум, словно злой недуг. Тут блеск мечей, и шлемов, и кольчуг, А он тоскует о разумном деле. Пока над ним не загремит труба И Фортинбрас под грохот барабанов Не поведет на бой своих болванов, Чтоб Данию покрыли их гроба. Вот наконец объят негодованьем Так долго колебавшийся толстяк. Пора покончить с жалким колебаньем! О, если бы, избавясь от химер, Он водрузил над Данией свой стяг, Явил бы всем он царственный пример.

О СТИХОТВОРЕНИИ ШИЛЛЕРА «КОЛОКОЛ»

Читаю: пламя — благо для того, Кто смог набросить на него узду, А без узды оно страшней всего. Не знаю, что поэт имел в виду. В чем суть столь необузданной стихии И столь полезной — если автор прав? Как прекратить ее дела лихие, Смирить ее не благонравный нрав? О пламя, пламя, о природы дочь! В фригийской шапке шествуя мятежно, По улицам она уходит в ночь. Прошли повиновенья времена! С прислугой обращались слишком нежно? — Так вот чем отплатила вам она!