Стивен Эриксон Падение Света

С каждым днем, пока собираются охотники трясов, пока растет самозваная армия Глифа Побережника, Нарад все менее способен отличить воображение от реальности, момент будущего от мгновения прошлого. Иногда он поднимает взор и видит лес преобразившимся в стену яростного огня, бесконечные каскады серебряного, ртутного света. Видит драконов, вываливающихся из разрывов воздуха - они становятся ближе, будто он почему-то бежит в сторону этого ужаса.

Во снах его называют воином. О подвигах его говорят восторженным тоном, но толпа так смутна, что он не видит лиц, даже находясь в середине. Почему-то он ведет их всех, являет достоинства и качества командира, коими вовсе не наделен. Все кажется заемным или даже краденым. Ожидания начали просачиваться в реальный мир, и все чаще у него просят руководства. Но тем скорее кто-то - Глиф или полная злобы Лаханис - покажут, каков он на самом деле.

"Нарад, низкородный насильник, солгавший Первому Сыну Тьмы. Почему? Потому что обман живет в сердце, и он готов поднырнуть под руку правосудия. Трусость таится за любым желанием, и как он бежал от кары, так создал фальшивые воспоминания, громоздя нелепость на нелепость".

Но все же... трудно отрицать реальность того, что вскоре случится. Он обещал трясов Первому Сыну, но призыв - когда бы он ни пришел - заставит лорда Аномандера двигаться, искать встречи. И тогда, знал Нарад, он снова предаст этого мужа.

"Берег неприветлив к любому чужаку. Но этот берег мы готовы назвать домом. Найдя нас, ты ответишь на наши нужды. Не сумеешь - обретешь смерть. Но даже дав достойный ответ, береги спину - там стою я. Не тот, за кого ты меня счел. Я даю клятвы, но есть слабость, порок в самой сердцевине моего существа. Он проявится. Только дай время".

– Йедан Нарад.

Он оглянулся на раздувшийся лагерь, увидев подходящего Глифа. В двух шагах позади охотника была Лаханис, убийца, некогда из Погран-мечей. Она явилась неделю назад и теперь ходит за Глифом повсюду. Маленькие руки лежат на двух длинных ножах у пояса. В устремленных на Нарада глазах легко прочитать сомнения.

– В лесу появились солдаты Легиона, - сообщил Глиф.
– Кого-то выслеживают.

Нарад пожал плечами: - Преступника. Дезертира.

– Нам трудно будет скрыться.

Нарад скользнул взглядом по Лаханис.
– Так убейте охотников.
– Она тут же заулыбалась.

Однако Глиф отреагировал на идею напряженной гримасой: - Йедан Нарад. Пришло ли время начать войну отмщения? Здесь собралось более тысячи, но многие еще не пришли. Мы назвались воинами, но мало кто из нас знает пути солдат. Мы остались охотниками. Привычки наши мало...

– Не этого ты ждал?
– прервал его Нарад.

Тот колебался.
– Каждый охотничий отряд выбирает вожака. В лесу они стараются отделиться от других отрядов. Никакой координации.

Лаханис подала голос: - Все достаточно просто, Глиф. Я уже объясняла. Назови охотничью партию взводом, вожака - сержантом.

– Это лишь звания, - возразил Глиф.
– Привычки остаются. Йедан Нарад, ты один понимаешь пути солдат. Но отказываешься вести нас.

– Я сказал: я никогда никем не руководил. "И меньше всего собой".

– Бесполезен, - бросила Лаханис Глифу.
– Я уже говорила. Оставь его бродить, будто пьяного. Если хотел жреца, ты его нашел, но никогда жрец не выигрывал войн. Лишь я обладаю нужными вам знаниями. Дай командование, Глиф, и я сделаю твой народ армией.

– Ты, дитя, - отозвался Глиф, - еще не прошла по Берегу. Тобой по-прежнему владеет ненависть, ослепляя к нашей судьбе.

Лаханис в ответ ощерилась, ткнув пальцев в сторону Нарада: - Если этот стал свидетелем вашей судьбы, он точно ослеп!

Более не интересуясь разговором, Нарад отвернулся.
– Глиф, - сказал он устало.
– Вспомни, как вы привыкли загонять большое стадо. Скажи: тогда все вожаки дерутся за лидерство?

– Нет, Йедан. Выбирают одного.

– По каким качествам?

– Умения и опыт.

– Передай же своему народу: Легион - просто стадо. Опасное, верно, но даже дикие звери опасны, так что не особенно беспокойтесь. Враг будет действовать как стадо, только не побежит прочь, и ринется на вас. Пусть твои избранные вожаки применят опыт к такой ситуации.

– Йедан Нарад, я сделаю, как ты сказал. Спасибо.

– Ты счел это хорошим советом?
– взвилась Лаханис.

– Он соответствует нашим привычкам, погран-меч. Нас никто не предупреждал, что придется полностью меняться. Так что Дозорный делится своей мудростью: мы понимаем, как охотиться на большие стада.

– Но вы будете биться здесь, в лесу. Не на равнине!

– Погран-меч, стадо иногда разделяется, небольшие группы бегут в лес. Мы знаем, как это вовремя заметить. Лес не помешает нам понять слова Дозорного.

Лаханис убежала с раздраженным ворчанием.

Глиф вздохнул за спиной Нарада, подошел, чтобы встать рядом.
– На ее душе слишком много ран.

Нарад хмыкнул.
– А на твоей нет?

– Она молода.

– Раны, о которых ты говоришь... не выбирают возраста.

– Наши дети убиты. Она напоминает...

– Больше, чем ты вообразил. Если бы дети выжили, могли бы стать как Лаханис. Подумай хорошенько.

Отрицатель помолчал, потом вздохнул.
– Да. Ты напомнил, что есть разница между раной тяжелой и раной смертельной. Лишь первая порождает новый голод. Мы говорим о мести, но даже потери наши заемны. Так есть и так будет, пока мы живы.

– Помягче с Лаханис, - ответил Нарад, закрывая глаза, чтобы не видеть своей заемной раны, не чувствовать боли.
– Ее огонь еще потребуется.

– Того и боюсь.
– Глиф замялся.
– Солдаты легиона растянулись по лесу. Охотничьи отряды знают, как с ними разобраться.

– Навыки стрельбы.

– Да, да. Йедан Нарад, ты боишься грядущей ночи?

Нарад фыркнул: - Почему эта ночь должна стать особенной?

– Во снах ты бредешь по Берегу.

– Да, я же рассказывал.

– Там будет обретена слава, Йедан?

Нарад знал, что должен открыть глаза, повернуться к Глифу и явить тому грубую жестокость честного ответа. Но не пошевелился, не давая дрогнуть даже душе, хотя никто не смог бы увидеть.
– Слава. Ну, если нужно название... назовем это так.

– Какое другое ты бы предложил?

"Гибель невинности? Потеря надежд? Измена?" – Я сказал, этого довольно.

– Йедан Нарад, в день конца войны ты должен вести нас. Никто иной не подойдет. Но сегодня, когда мы начинаем войну, ты уже сделал очень много. Мы увидели путь, на который должны ступить, чтобы стать убийцами мужей и жен.