Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1

СИНТЕЗ

Из муки создаются песни, Страданье – синтез бытия. В темничном заключеньи тесном Слагаю эти гимны я. Страдая, люди путь искали К забывшему наш мир Творцу, И всё страшнее их печали И пот кровавый по лицу. Страдая, Божий Сын – в моленьи – Всходил к подножию креста, И херувимских крыльев тени Студили у Него уста. И красота – лишь синтез муки Творящего ее из слез, – Протянутые к небу руки, В душе оформленный вопрос. Взгляни на скорченные сосны Над бездной моря голубой, – Уже неисчислимы весны, Что длится их на скалах бой. Искусство – мраморная стела На перепутии дорог, – Распятое святое тело, Из муки выстраданный Бог!

ВНЕ СЕБЯ

Я вне себя, я вне природы, Как чистый музыкальный дух: Я дострадался до свободы, Летая, как лебяжий пух, Хотя свинцом наполнен череп И пальцы скрючило мои, Как будто бы в бурливый Терек Со скал свергаются ручьи. Я вне себя и вне законов Мучительного естества, Я годен лишь для небосклона, Для созерцанья божества. Там волны заливают своды, Там туч пурпурных купола, Там все явления природы, Там радужны колокола... И нет меня, и есть я тоже, – Незримый атом бытия, На синего Отца похожий, Приемлющего в рай меня.

ГРОБНИЦА

Старинный храм. Угрюмый свод. Из разноцветного стекла – Над головой – всего Оплот. Клубится ладан. Свечи. Мгла. За алтарем, в полутени Из мрамора стоит постель. Лампады с алтаря одни Глядят на смерти колыбель. Она в одежде парчевой, Он в латах с головы до ног, Блестит венец на ней златой, С мечом расстаться он не смог. Покой разлит по их чертам, Светлы улыбки на устах, Как будто оба уже там – В Эдема голубых полях. 1945

ТЕМА С ВАРИАЦИЯМИ

Твори, не требуя похвал, Бушуй, как полуночный вал, Гори, как на скале маяк, Гляди, как марсовой моряк На бесконечный горизонт, Как будто бы на Ахеронт Прямой дорогою спешит Корабль, – на вечности магнит. Не верь, не жаждай ничего: Всё вне тебя – мертвым­мертво, Единственный лишь ты живой. Мир может белой лишь канвой Служить тебе, ты ж вышивай На ней узор духовных вай. Мелодия – душа всего, Ритмическое божество. Приникни сам к себе, внимай, – Внутри тебя и ад и рай.

В ЗАСЫХАЮЩЕМ САДУ

Камыш. Молящиеся ивы. Серебряный в безбрежность путь. По склону мирные оливы. В душе бессмысленная жуть. В лазури неба паутина Лучей алмазных так жарка! Какая мирная картина! Откуда ж смертная тоска? Пора привыкнуть! Горы трупов Давно сокрыты под землей, И ощущенья стали тупы, – Могилы поросли травой. Над крематорием нет дыма, Бурьяном наш острог порос, – И снова, кажется, незримо Меж нами шествует Христос. Но эта жуть тому порука, Что здесь не место для Христа, Что худшая наверно мука Еще нам искривит уста. Вглядись в деревья и растенья: Они как будто на кресте, Они стоят, как привиденья, В лазурной знойной пустоте.

ЗЕМНОЙ РАЙ

Ты рая не найдешь нигде: Он – отражение в воде Полуденных жемчужных туч, – Сверкающий небесный луч, Прорвавшийся, Бог весть откуда, Для утешения, для чуда, Для радости блаженных душ, – Торжественный вселенной туш. Находят души свой Эдем Вот тут, где мы влачим ярем, – Меж синих гор, меж волн седых, Меж облаков, где этот стих Рождается из ничего, Где крохотное божество Земли плетет миры из слов, Как сети бедный рыболов. Они в дожде, они в пыли, Клубящейся в родной степи, Им счета нет, конца им нет, Они как радуга, как свет! Раскрой окошко, – ведь в стекло Стучится белое крыло, И чья­то катится слеза, И чьи­то светятся глаза!

ПРОТИВОЯДИЕ

Когда отчаяния спруты Вдруг оплетут твои минуты, Минуты чистой жизни духа, И станет всё темно и глухо, – Ты не отчаивайся всё же, Не бейся в муке бездорожья О стену кельи головой, И помни – ты еще живой! Гляди, как вихрятся пылинки Цветочные вокруг былинки, Проросшей в щели на окне, В темницы жуткой тишине. Гляди на капли дождевые, Что преломляют огневые Заката дальнего лучи, На солнца алые мечи. Гляди влюбленно, вдохновенно, Без устали, проникновенно, – И спрут свои распустит кольца, И заликуют колокольцы В душе, как ландыши­малютки, Глядящие на жизни шутки, Благоухая из гробов Увядших осенью цветов. Всё – красота, повсюду формы, И нет еще такого шторма, Что б мог искоренить мечту, Виющуюся по кресту.

ХМЕЛЬ

Земля – ничтожная песчинка Меж бесконечности полей, А я на ней – как на тропинке Ползущий рыжий муравей. Как муравей, на палец хилый Попавший почему­то мой, Мечусь я через мир постылый, – Недоуменный и немой. То за идею уцеплюся, То идолов сжигаю злых, То в пропасть черную качуся Утопий диких и смешных. Что делать? Как остановиться На пыльном, выбитом пути? Как бы на миг один забыться – И от себя в себя уйти? Скатись, как семечко с летучкой, В сухую чернозема щель, И орошенный белой тучкой, Как цепкий взвейся в небо хмель. Смирись и созерцай природу, Свисая с каторжной стены, И вымысли себе свободу, Бессмысленные грезя сны.

ОТДЫХ

На бушприте косом сижу я, Следя за тем, как водорез В волну врезается, ликуя, Сверкая красками небес. Там, сзади, – якорные цепи И кубрик грязный моряков, Там капитан кричит свирепый, Там много всяческих оков. Но я над головой Медузы Вишу, схватившись за бушприт, – Легки последние мне узы, В душе моей волна кипит. Я чайка белая, на сьесту Спустившаяся на фрегат, Я не прикован больше к месту, Я белым тучам – белый брат.

VIALE MILTON 3

Налево – длинная аллея, Направо – Фьезоле вдали, Напротив – сад, оранжерея, Да облачные корабли. В восторге от небес картины, Рукой махнешь – и вмиг корабль Оставит синюю пустыню, Опустит пред окошком трап... И я веду свою голубку, Забыв про жизненный ярем, На фантастическую рубку, Где перед нами нет дилемм. Корабль уносится по ветру, На юг, на север, – всё равно, Лишь бы не слышать нам Деметры, Лишь было бы не так темно. Иллюзии лишь достоверны Для нашей творческой души, Мелодии поток размерный В манящей голубой тиши.

КИПАРИС

Как меч из вороненой стали, Он в сочную поднялся синь, И птицы Божии летали Вокруг него среди вершин. В земле глубоко рукоятка Его бесчисленных корней, И дремлет он темно и сладко На склоне многобурных дней. Как кисть гигантская, он пишет Иероглифы в синеве. Как бог гранитный, сонно дышит, – Чернее тени на траве. И скоро он умрет наверно, И ароматных сто досок Напилит плотник суеверный, И четок выточит венок. Всё – из земли, всё снова в землю Недоуменное уйдет, – За красоту наш мир приемлем, За черный в синеве кивот.